2 декабря 1996 г. Каждое утро мы созерцаем красивейший восход. Далеко внизу в дымке гнездится игрушечный город Покхара. Прямо же перед нашими глазами высятся гигантские Гималаи с одной стороны и расстилается безбрежная равнина – с другой. Над ней-то и появляется солнце… Эти дни небо совершенно ясное, лишь одну вершину из всей величественной горной гряды – ту, что пониже, – чуть скрывает одинокое облачко.

Под конец дня в голове – только звук барабанов. Поучающе медленный – Тэрасавы-сэнсэя. Два больших барабана, у которых мы сменяемся каждые полчаса. Точнее, не мы, а все, кроме меня, ибо я со своей загипсованной ногой не могу сесть перед большим барабаном на колени. Я сижу в течение всей молитвы в кресле, обложенный для мягкости одеялами, с грудой подушек под загипсованной ногой, чтобы она не затекала. Надо признаться, такая поза не столь утомительна, как у всех, ибо все практикуют либо поджав, либо скрестив ноги.

Сегодня детей почти не было.

К вечеру у меня родилась стоящая, на мой взгляд, мысль. В Библии, кажется, есть такие слова: «Кто не с нами, тот против нас». Относительно Лотосовой сутры их можно несколько перефразировать: «Кто не против нас, тот уже с нами». Ибо человек простой, естественный, без надменности, не увидит причин, чтобы возмущаться практикой Лотосовой сутры. И хотя он может сам и не произносить «Наму-Мё-Хо-Рэн-Гэ-Кё», его сознание уже такое же, как у произносящего. А это значит, что он, пусть сам не осознавая того, практикует Лотосовую сутру.

Практика Лотосовой сутры исключает всякое принуждение, даже принуждение при помощи слов. Только добрая воля способна спасти этот мир, построенный на том, что одни заставляют других делать что-либо, самыми разнообразными, утонченными средствами, начиная от прямого насилия, заканчивая психологическим манипулированием. Выходя на улицы с барабанами, мы стремимся разрушить эту привычку людей либо заставлять, либо повиноваться. Это выявляет Чистую Землю Будды прямо здесь, в нашем мире.

Махатма Ганди делится в автобиографии своим педагогическим наблюдением, которое он сделал на «Толстовской ферме»: строгость может изменить поведение ребенка лишь временно, а потом он обязательно продолжит поступать по-прежнему. Детей способен научить только личный пример, сочетающийся с кротостью и готовностью всегда признавать свои ошибки.

Между прочим, сегодня был переломный день. На второй день поста организм перестраивается на автономное питание теми ресурсами, что накоплены в нем самом. Эта перестройка – наиболее трудный этап семидневной практики. Потом голодать гораздо легче.

3 декабря 1996 г. Только успел вчера организм привыкнуть к посту, как сегодня вечером уже промыли кишечник и поели. Еще не все мы готовы к полному семидневному посту, какой проводил преподобный Нитидацу Фудзии и Тэрасава-сэнсэй. Как правило, это лучше всего удается в одиночку. А когда постишься вместе с другими людьми, надо учитывать ограниченные возможности слабых, пускай слабые и составляют всего один процент… Ведь для нас главное не аскетизм, но умение находиться в гармонии каждого человека с самим собой, а также в гармонии с другими людьми сначала внутри сангхи, а потом и вне ее. Гармоничная и единая, подобная воде, сангха своим примером способна внести гармонию в окружающее общество.

Днем в наш монастырь на горе приходило много туристов-европейцев, которых в Непале вообще больше, чем в Индии. Видимо, эта гора считается достопримечательностью города Покхара.

Пришла и большая группа непальских буддисток с тремя мужчинами. Они делали подношения благовониями и деньгами, выстроившись за этим в очередь к алтарю. Создалось праздничное настроение. Некоторые, прежде чем воткнуть в курительницу дымящуюся палочку, чертили ею в воздухе круги или даже всем телом оборачивались вокруг своей оси. Потом они сели в ряд у выхода. Тэрасава-сэнсэй лично раздал им барабаны, и они немного поучились в них бить.

Эта группа погрузила меня в воспоминания о Китае, где поведение прихожан чем-то похоже. В нашем храме, правда, ворота не такие большие, как там (китайцы рассчитывают, что их храмы достоят до того далекого будущего, когда придет Будда Грядущего – Майтрейя, огромный рост которого описан в сутрах). Зато у нас есть статуя сидящего Будды Шакьямуни, ростом с Петра Великого. Мое кресло стоит как раз напротив этой статуи, так что все время службы я могу созерцать игру света и тени на золотом лице Будды. При восходе и закате солнца оно озаряется, как будто радостью…

Сегодня Тэрасава-сэнсэй впервые за всю семидневную практику говорил после службы. О том, как важно найти место для духовной практики. Тут оно наилучшее. Климат не жаркий и не холодный, а вид Гималаев великолепен. И это не просто какие-то горы – в них практиковали Путь, Не Имеющий Высшего Предела, все бодхисаттвы, прежде чем стать буддами. Если постоянно осознавать это, тогда и тело, и мысли будут настроены нужным образом. Вторая важная вещь во время затворничества – не вставать с Места Пути, кроме как по крайней необходимости. Будда, воссев под деревом Бодхи, поклялся умереть, но не сойти с места, пока не обретет Просветление. Недопустимо каждые полчаса отлучаться покурить. Сэнсэй подчеркнул, что не критикует никого из нас и не запрещает ничего, но что каждый сам увидит плоды такой кармы, когда монах на пустое растрачивает подношения, заработанные тяжелым трудом мирян. Вся практика лишается серьезности и твердого намерения, и тогда, какие бы светлые идеи ни возникали у нас, они не смогут воплотиться…

Во время молитвы иногда приходят действительно светлые мысли. Но коренное отличие этих мыслей от тех, которыми я дорожил, когда не был монахом и занимался только писательством, хорошо выражено в 21-й главе Лотосовой сутры. Будда говорит, что даже он сам, Будда, не способен назвать и перечислить все добродетели сутры, хоть и обладает неисчислимыми божественными силами (иначе говоря, выразительными средствами). Это значит, что, будь ты хоть самим Буддой, тебе не удастся никаким искусством выразить Истину. Любые средства несовершенны как таковые. Истину можно только реализовать своей жизнью. Суть постигается, когда отбрасываются все средства ее постижения: ведь в основе Пути – даяние, отречение… Способ мышления изменяется соответственно этому.

Из окна храма каждый день видно, как поднимаются к строящейся ступе мальчики и девочки с корзинками за спиной. В корзинках – камни, которые они складывают внутрь ступы. Камни эти не обтачивают, в отличие от тех, что образуют внешний каркас самой ступы. Вся работа выполняется вручную, самыми простыми средствами.

4 декабря 1996 г. Наедаемся до отвала перед завтрашним возобновлением поста. Женщины, которые строят ступу, услышав вчера оброненный Сэнсэем нечаянно вздох об отсутствии молока, принесли его сегодня несколько банок. Здесь нет своих коров, значит женщины специально для нас спускались с горы и купили молоко в Покхаре, причем свежее. Потом пришел отец одной из них и тоже принес банку молока. Говорит, узнал от дочери, что монахи на горе три дня уже как не едят и не пьют, а все из-за того, что у них нет молока. Наше голодание превратилось в анекдот!

Совершая такую продолжительную практику, начинаешь ценить каждый момент жизни. Хоть я и знаю, что завтра снова пост, сегодня-то я ем! Это надо пережить… Без такой практики, в обыденной жизни мы почти не ощущаем, что мы живы, что каждый миг интересен, что его надо ловить, не упускать. Иногда мы неожиданно замечаем что-то новое в уже знакомом предмете. Я бы назвал это внезапное ощущение «чувством существования». Во время практики мы способны пережить такое чувство гораздо чаще. В душе рождается нечто великое, наподобие музыки Баха, и с особенной остротой понимаешь, что ни одно мгновение твоей жизни никогда больше не повторится…