В республиканском порту был туман. И Танет, грациозно восседавшая на капоте «айр эмери» и кокетничавшая с таможенником, казалась в этом неверном жемчужном ореоле древней… ну, не богиней, конечно, но куртизанкой, соблазнительной и опасной. Хотя почему казалась? Именно ею прелестная девушка, в этом круге носившая имя Оливи, всегда и была. Менялись только маски, но не роль.

— Бертик! — радостно помахала рукой Оливи, не меняя, впрочем, позы. Оно немудрено: общество, в лице буквально прижарившегося взглядом к девичьим ножкам таможенника, нипочем бы ей не простило, если б красотка одернула юбку. Берт, чего греха таить, тоже стрельнул глазами на шелковые чулки. Красотища! Полсотни бон в Дайоне, а уж на Эспите и на полторы потянут.

— Что смурной такой, котик?

Балгайр едва успел на причал ступить, а Оливи была уже тут как тут: отнюдь не по-сестрински обвила руками и в ухо лизнула. Ногу на бедро не закинула, и то хорошо. Потому как бедра у барышни были хороши настолько, что всякая мысль сразу же утекала из головы гораздо ниже, а нынче оно не ко времени.

— Прекрати, Танет! — прошипел Берт, отдирая от себя красотку, но стараясь при этом быть поделикатней. Ибо Танет по части мстительности даже Лив фору даст, и обижать прелестницу не стоит.

— Ха! — фыркнула девица, расцепляя клещи своих объятий. — Никак Овчарка тебе нынче не дала? Или… — круглый глаз, лукаво прикидывающийся по-детски наивным, подмигнул: — Дала, да не тебе? А? Не пожалел еще, что мурранского шустрика по дороге не утопил, Бертик?

— Танет, — как можно спокойней ответил рыжий, — я тебя прошу — не лезь, пожалуйста. Мне уже Лив плешь проела с этим Лэйгином, а тут еще и девчушка эта как на грех… Ну будь хоть ты милосердна!

— С тобой, мой сладкий — всегда! — щедро пообещала Оливи. — Вот как только машинку погрузим, и… Знаешь, какая там обивка? М-м-м… Кожа гладенькая, как у пятнадцатилетки! Что, нет? Ну, нет так нет! — и весело рассмеялась, ничуть не обескураженная отказом.

Была она из породы женщин, которых хотят все, и ремесло свое, во все времена прибыльное, превратила в настоящее искусство. В иные века Танет случалось проживать очередной круг спутницей поистине великих мужчин, но случалось и собственной нежной шкуркой расплачиваться за красоту и неистребимый аромат соблазна, кружащий головы похлеще самых дорогих духов. Но именуемая Оливи всегда оставалась во-первых, эспиткой, а во-вторых — умницей. За это Берт и ценил шальную красавицу, а вовсе не за одни только любовные таланты.

— За мурранца, кстати, вы со мной так и не рассчитались, сограждане, — деловито напомнила барышня Лакрес. — А он, между прочим, под прицелом меня держал, да еще и в одних чулках! И, кстати, тех загонщиков, которых мне пришлось нанять, чтоб придать красавцу прыти, тоже не худо бы оплатить.

— Закончим дело, и община рассчитается.

— Э, нет, дружочек! — Оливи усмехнулась и прищурилась, что твой снайпер. — Я авансом не работаю. И, если ты вдруг запамятовал, я-то как раз из «левых» и на сходке при голосовании воздержалась. Так что гони монету! Я знаю, что ты из мурранца порядочно вытряс, а что не смог, то Лив выдавит. Иначе в счет оплаты я «айр эмери» заберу, а ты потом объясняйся сам с лордом Таем.

Берт тоскливо вздохнул. Будь этот рейс старой доброй вылазкой за контрабандой, милашка Танет лишний раз и не пикнула б. Но нынче на руках у алчной соотечественницы имелся полный пакет документов на роскошное чудо техники, да и лишний раз провоцировать лорда — и Лив! — не хотелось…

— Под расписку! — предупредил Балгайр, почти с кровью отрывая от сердца бумажник. — И только половину! Остальное дома получишь.

— Другое дело! — изящная лапка Оливи цапнула хрустящую пачку купюр из раскрытого бумажника так стремительно, что Берт и моргнуть не успел. — Мальчики, начинайте!

Повинуясь отмашке барышни Лакрес, грузчики взялись за «айр эмери» так деликатно, будто машина была ритуальной храмовой вазой Пятой Династии из древней Фергины.

Берт вздохнул еще раз, провожая медленно поднимающуюся над причалом машину взглядом. А Оливи, уцепившись за его локоть, заглянула в лицо рыжему капитану снизу вверх и мурлыкнула:

— Ну что, Лазутчик? Как насчет кофе с ликером для сестрицы-Наложницы? Заодно и новости расскажешь. А то ведь я в этом Мурране как в пустыне, даже поговорить не с кем!

Вкушать же означенный напиток Танет — спасибо ей за это! — неожиданно согласилась прямо на борту «Келсы», вместо того, чтобы потянуть Берта в какое-нибудь модное дорогое местечко, где за микроскопические порции заламывают такие цены, что не пересказать. Пока капитан колдовал над погнутым кофейником, Оливи умудрилась накрыть импровизированный стол прямо на канатном ящике. И салфетка чистая у нее нашлась, и даже пакетик печенья. Ликер тоже был свой.

— Ах, Бертик, — вздохнула барышня Лакрес, изящно пригубив напиток из простецкой оловянной кружки. — Сколько тебя знаю, столько поражаюсь! Похоже, только ты из любой бурды способен сотворить королевское лакомство!

— Завязывай льстить, Танет, — пробурчал Берт, не столько польщенный, сколько обеспокоенный. Излишнее расположение такой женщины, как Оливи Танет, грозило неприятностями едва ли не большими, чем ее неприязнь. Эспитки мстительны, но мстительны по-разному. Там, где Лив прёт напролом, Дина с Лисэт втихаря подливают отраву, соревнуясь разве что в составе яда, а Кат Нихэль громогласно щелкает щипцами для кастрации крупного рогатого скота, Танет с обольстительной улыбкой вручает жертве веревку и наблюдает потом весь процесс самоубийства, облизывая пухлые губы самым кончиком розового язычка. Кстати!

Капитан «Келсы» уставился на свою красотку-пассажирку с мрачным подозрением.

— А у нас Эвит повесился намедни, — сообщил он одну из главных новостей Эспита.

— Опять? — Танет вытаращила глаза в таком искреннем изумлении, что подозрительность Берта немедля расцвела и заколосилась. — Ой, не смотри на меня так, котик! Меня же не было дома!

— Тебя-то не было… — хмыкнул мужчина, но договаривать очевидное не стал. И так понятно, что Оливи совсем не нужно лично душить соседа, чтобы отправить его на новый круг перерождений.

— Ты от Лив подцепил подозрительность, — хихикнула девица и дразняще высунула кончик языка между розовыми бутонами губ. Бутоны завлекательно блестели, и Берту пришлось пару раз моргнуть, чтобы отогнать наваждение. — А может, еще и импотенцию заодно? — с искренней заботой предположила Оливи. — Ой… уж не добралась ли до тебя Кат со своими щипцами?

— Тьфу! — Берт обозначил символический плевок. — Шалава!

— Подкаблучник! — не осталась в долгу барышня Лакрес, вовсю наслаждаясь тем, что вывела-таки из себя рыжего контрабандиста. Оливи ничем не рисковала — сделать ей Балгайр ничего не смог бы, даже если бы сердился по-настоящему. Но на Эспите давно уже не топили друг друга из-за таких пустяков, как брань.

— А если отбросить шутки, — вздохнул Берт, — то Лив и впрямь всерьез решила нас проучить, похоже. Как бы не сорвалось все дело из-за ее упрямства!