И в этот миг ветер донес до него запах Балвера – настороженно-подозрительный, странно не соответствующий чуть ли не высушенному облику.

При всей худобе Балвера просто удивительно, что у него под ногами почти не шуршала сухая листва. Смахивающий в коричневой куртке на воробья, он коротко поклонился и по-птичьи склонил голову набок.

– Я остаюсь, милорд, – осторожно сказал он. Или, может, такая у него манера разговаривать. – В качестве секретаря ее милости. И вашей тоже, если не возражаете. – Он шагнул, чуть ли не скакнул, ближе. – Я очень опытен, милорд. У меня хорошая память, красивый почерк. Милорд может быть уверен: что бы мне ни доверили, я буду держать рот на замке. Умение хранить тайны – первейшая обязанность секретаря. Разве у вас, мастер Гилл, нет неотложных дел, которые вам поручила наша новая госпожа?

Гилл, нахмурясь, глянул на Балвера, открыл рот, потом захлопнул. Резко крутанувшись на пятках, он заторопился к палатке. Мгновение Балвер смотрел ему вслед, склонив голову и задумчиво поджав губы.

– Могу предложить, милорд, и другую службу, – наконец промолвил он. – Знания. Я услышал кое-какие разговоры людей милорда и понял, что у милорда могут возникнуть некоторые... трудности... с Чадами Света. Секретарям многое известно. Я знаю удивительно много о Чадах.

– Если повезет, от встречи с Белоплащниками я уклонюсь, – отозвался Перрин. – Было бы лучше, если б вы знали, где Пророк. Или Шончан.

Перрин, в общем, не ждал ответа, но Балвер удивил его.

– Разумеется, не могу быть полностью уверен, но думаю, Шончан пока не слишком удалились от Амадора. Факты, милорд, от домыслов отделить непросто, но я держу уши открытыми. Да, конечно, перемещаются они внезапно. Опасный народ, а теперь еще при них тарабонская армия. Полагаю, о Шончан милорду известно от мастера Гилла, но я видел их вблизи, в Амадоре, и все мои познания – в распоряжении милорда. Что касается Пророка, то о нем слухов не меньше, чем о Шончан. Но могу с уверенностью сказать, что недавно он был в Абиле, небольшом городке, милях в сорока к югу отсюда. – Балвер улыбнулся, довольный собой.

– Как вы можете быть уверены? – медленно спросил Перрин.

– Как я сказал, милорд, я держу уши открытыми. Говорят, Пророк позакрывал немало гостиниц и таверн, а те, которые, по его мнению, пользовались дурной славой, разрушил. Некоторые из них перечисляли по названиям, а мне известно, что гостиницы с такими названиями есть в Абиле. Думаю, маловероятно, чтобы в другом городке нашлись гостиницы с теми же названиями. – Балвер вновь улыбнулся. От него определенно пахло самодовольством.

Перрин задумчиво почесал бороду. Просто так вышло, что этот человек помнит, где находятся гостиницы, которые, по слухам, снес Масима. И если выяснится, что Масимы все-таки там нет, что ж, в эти дни слухи множатся как грибы после дождя. А Балвер говорит как человек, пытающийся придать себе значимости.

– Благодарю вас, мастер Балвер. Я запомню. Если услышите еще что-нибудь, сообщите мне.

Когда Перрин повернулся, чтобы уйти, маленький человечек схватил его за рукав. Будто обжегшись, костлявые пальцы Балвера тотчас отдернулись, и он, с волнением потирая руки, отвесил еще один птичий поклон.

– Прошу простить меня, милорд. Боюсь настаивать, но не воспринимайте Белоплащников с таким легкомыслием. Уклониться от встречи с ними – весьма разумно, но такой возможности может и не представиться. Они намного ближе, чем Шончан. Когда пал Амадор, Эамон Валда, новый Лорд Капитан-Командор большую часть войск вел на север Амадиции. Он тоже охотился на Пророка, милорд. Валда – опасный человек, как и Радам Асунава, Верховный Инквизитор. Валда рядом с ним – сама любезность. И боюсь, ни тот ни другой не питают любви к вашему повелителю. Простите. – Он вновь поклонился, помедлил и заговорил опять: – Если позволите, милорд ведь не просто так поднял знамя Манетерена. Ни Валда, ни Асунава милорду не ровня...

Глядя, как Балвер пятится, Перрин подумал, что теперь знает часть истории Балвера. Очевидно, он тоже не в ладах с Белоплащниками. Это могло значить что угодно – например, что он не уступил им дорогу или не вовремя на них покосился, но, так или иначе, у Балвера на них зуб. К тому же у него острый ум – сразу заметил Красного Орла и сделал вывод. И острый язык – вон как с мастером Гиллом обошелся.

Гилл же стоял на коленях возле Майгдин и что-то быстро-быстро говорил, вопреки всем стараниям Лини его урезонить. Майгдин, обернувшись, посмотрела в спину Балверу, торопящемуся к повозкам, потом перевела взгляд на Перрина. Остальные скучились поблизости, посматривая то на Балвера, то на Перрина. Вот замечательный образчик тех, кому есть дело до чужих слов. Но о чем же они беспокоятся? Что такого он мог услышать? Наверное, какую-то напраслину. Обиды, проступки, действительные или мнимые. Бывает, люди, собравшись вместе, начинают клевать других. Если так, то пока не пролилась кровь, лучше положить конец подозрениям. Опять Талланвор поглаживает рукоять меча! И что Фэйли собирается делать с этим малым?

– Айрам, я хочу, чтобы ты поговорил с Талланвором. Передай им то, что рассказал мне Балвер. – Это должно унять тревогу. Фэйли говорила, что слугам нужно чувствовать себя как дома. – Если сумеешь, подружись с ними. Но если вздумаешь приударить за женщинами, тебе осталась Лини. У других уже есть кавалеры.

Айрам без труда мог разговорить любую хорошенькую женщину, но сейчас вид у него был разом и удивленный, и оскорбленный.

– Как пожелаете, лорд Перрин, – угрюмо пробурчал он. – Скоро буду.

– Я пойду к айильцам.

Айрам моргнул.

– Конечно, милорд. Надеюсь, чудес вы от меня не ждете? По мне, так эти люди не горят желанием дружбу заводить. – И это говорит тот, кто подозрительно косится на любого подошедшего к Перрину – не считая Фэйли, – и улыбается лишь тем, кто носит юбку!

Айрам подошел к Майгдин и опустился на колени неподалеку от мастера Гилла. Даже отсюда Перрину была видна их неприветливость. Они продолжали свою работу, лишь изредка переговариваясь с Айрамом, и на него смотрели так же часто, как и друг на друга. Пугливые, как зеленые перепелки летом, когда лисицы учат своих щенят охотиться. Что ж, разговаривают, и то ладно.

Перрин терялся в догадках, что такого случилось у Айрама с айильцами – вроде и времени-то не было! – но он не стал забивать себе голову. Любая серьезная стычка с айильцами обычно кончалась смертью – и отнюдь не смертью айильца. По правде говоря, самому Перрину вовсе не хотелось встречаться с Хранительницами Мудрости. Он двинулся вдоль изгиба холма, но ноги, вместо того чтобы подняться по склону, принесли его к майенцам. От лагеря Крылатой Гвардии он вообще-то тоже предпочитал держаться подальше, и не только Берелейн была тому причиной. Острый нюх доставлял и некоторые неудобства.

К счастью, крепчавший ветер уносил большую часть неприятных запахов (к сожалению, духота никуда не делась). Пот градом катился по лицам конных караульных в красных доспехах. Завидев Перрина, они еще больше приосанились, что говорило о многом. Если двуреченцы ездили верхом так, словно в поля собрались, то майенцы сидели на конских спинах как влитые. И сражались будь здоров. Да ниспошлет Свет, чтобы в том больше не было нужды.