– Варвар! – фыркнула она, и слово это почему-то не прозвучало как комплимент.

– Варвар и есть, – подтвердил я, надеясь что моя угроза ее малость утихомирит. Угроза вообще-то пустая, я уже говорил, что варвары вовсе не склонны к насилию над женщинами. На сей счет ходит множество самых ужасных слухов, которые мы сами и распускаем для поддержания сложившейся репутации.

Но Панихида не желала утихомириваться.

– Если придется, я использую свой талант, – предупредила она.

– Я что у тебя за талант? живо заинтересовался я. В Ксанфе, конечно, все не без дара, но талант таланту рознь.

– ...страция, – невнятно пробормотала Панихида.

– Что?

– ...монстрация.

– Как-как?

– Демонстация, олух. Это часть моей демонической наследственности. Демонстрация.

– О! – только и протянул я, поскольку решительно ничего не понял. Лишь весьма сведущие люди не стыдятся открыто признавать свое невежество.

– Ладно, делай что хочешь, только не мешай мне спать.

– Не буду, – заверила она.

И слово сдержала. Я заснул и спокойно спал около часа, Панихида не пыталась развязать узел, не пробовала меня душить – все было тихо. Но когда, проснувшись, я машинально потянул лиану, выяснилось, что пленница исчезла. Петля, затянутая вокруг ее запястья, была пуста. Каким-то образом ей удалось выскользнуть, не потревожив узел.

Вскочив на ноги, я поспешил, куда указывала стрелка, и догнал беглянку совсем неподалеку, – видимо, она высвободилась всего несколько минут назад.

– Королевская дочь собралась пройтись в полночь? – поинтересовался я.

– Вот незадача! – сердито воскликнула она. – Ну что бы тебе поспать подольше?

– Как тебе удалось выскользнуть из петли? – спросил я, когда мы вернулись к дереву. – Она слишком узка даже для твоей маленькой ладошки.

– Я же говорила тебе, дубина, страция.

– А, демонстрация, – пробормотал я, понимая, что она не расположена раскрывать свой секрет. – Ладно, посмотрим, что можно сделать. А, вот что. Поскольку от петли толку мало, мне придется держать тебя самому.

– Я буду пинаться, кусаться и царапаться.

– А я исцелюсь.

– Зато тебе будет больно. И не очень-то ты поспишь.

– Слушай, у меня есть предложение. Ты не станешь пинаться, кусаться и царапаться, а я прогоню прочь грязные мысли, которые подсказывают мне, что с тобой следует сделать.

– Ты... ты... – Она просто задохнулась от ярости.

Думаю, до нее дошло, что я не обманываю и даже в какой-то мере надеюсь, что она не примет моего предложения. Я обхватил ее руками, и мы улеглись. Каменная рука почти не ощущала ее тела, зато правая, нормальная, чувствовала за обе. Панихида малость поворочалась, по-видимому, размышляя, не стоит ли начать пинаться, кусаться и царапаться, потом затихла, опустила голову – ее черные волосы щекотали мне нос – и уснула!

С рассветом я проснулся – и обнаружил, что руки мои пусты. Панихида снова ускользнула. Как, во имя Ксанфа, такое могло случиться?

Пришлось снова прибегнуть к помощи стрелки. Панихида уже брела по тягучим пескам, направляясь домой. Спустившись по склону, я набросил на нее аркан и вытянул на твердую землю. Бегство ее не столько рассердило, сколько удивило меня.

– Слушая, как ты высвободилась? Я же не выпускал тебя из рук.

– Высвободилась и снова высвобожусь. Тебе меня не удержать.

Это походило на правду. Мне показалось, что выглядит она как-то странно, но надо было собираться в дорогу.

– Ладно, посмотрим. А сейчас перекуси – и в путь.

Панихида съела несколько картофелин, и мы двинулись дальше. На сей раз я не стал ее связывать, но не спускал с нее глаз. Бежать она не пыталась.

Неожиданно на востоке появилось диковинное облако – оно искрилось и переливалось всеми цветами радуги.

– Не нравится мне это, – пробормотал я, таращась на небо. Облако было очень красиво, но варварам действительно не нравится то, чего они не понимают. Правда, Панихида мне определенно нравилась.

– Это самоцветный град, – сказала она. – Такие тучи зарождаются в этих краях, на границе между тягучими и бегучими песками. Нам надо поискать укрытие.

– Укрываться от града? – возмутился я. – Чтобы варвар обращал внимание на такие мелочи?

– Дело твое, недоумок.

Ее слова понравились мне еще меньше, чем разноцветная туча, но нам все равно не оставалось ничего другого, кроме как идти. Мы шли, а туча росла и разбухала, пока не закрыла половину неба. Затем я услышал тревожную, грустную мелодию и не сразу понял, что это поет Панихида.

– Чего это ты распелась?

– Пою погребальную песнь, – пояснила она, – отпеваю нас с тобой. За это умение я и получила свое имя. Правда, с лютней у меня получается гораздо лучше.

Надо же, она до сих пор сердилась на меня из-за своей тренькалки. Наверное, стоило разрешить ей взять с собой лютню – со здоровенной тыквой под мышкой труднее убежать. Впрочем, сейчас меня больше интересовало другое.

– Отпеваешь? Ты хочешь сказать, что какой-то там град грозит нам смертью?

– Тебе, может, и нет, ты в конце концов очухаешься. Но у всех остальных такого таланта не имеется.

Я заметил, что уши Пуки стали тревожно подрагивать. Он вовсе не стремился превратиться в настоящего призрака. Его смерть никак не входила в мои планы, равно как и смерть Панихиды. Сомневаюсь, чтобы мое задание предусматривало доставку в замок мертвого тела.

– Хорошо, поищем укрытие.

Оглядевшись по сторонам, я приметил выше по склону маленькую рощицу и устремился туда. С помощью меча мне удалось довольно быстро нарубить бревен и соорудить из них коническое строение – нижние концы я крепко вбил в землю, а верхние связал лианами. Щели между бревнами законопатил мхом, каркас обвязал содранной с тех же бревен корой, и получился неказистый, но крепкий и надежный фигвам, жилище, которое варвары используют для защиты от непогоды. Мы все трое забрались внутрь как раз перед тем, как упали первые градины.

– Ловко это у тебя получилось, – с безразличным видом промолвила Панихида.

– Мы, варвары, мастера строить фигвамы, – горделиво промолвил я, как последний дурак купившись на похвалу.

– Век живи – век учись. Я-то думала, вы только и умеете, что похищать беззащитных девиц.

– Это мы тоже можем.

Град забарабанил по нашему убежищу, и мне показалось, что с неба падают камни. Я высунулся – и едва успел увернуться. Самый настоящий камень со свистом пролетел мимо моей головы и ударился оземь, образовав маленькую воронку. Подхватив его, я нырнул в фигвам. Камушек оказался зеленым, в серо-буро-малиновую крапинку.