Тахион сидел в непринужденно-изящной позе, но губы у него были белые, и Рулетка поняла, что укус Осы все еще причиняет ему боль. Томми закончил привязывать такисианиниа к стулу поясом его же собственного халата, и тот, вскинув голову, заявил:

— Я, разумеется, очень рад вашему обществу, но, может быть, мне будет дозволено узнать, чем я обязан столь исключительным удовольствием?

Змеелицый ногой придвинул к себе стул и, оседлав его задом наперед, положил руки на спинку. Рулетку привязывать не стали, но один из громил опустил руку ей на плечо, и она ни на минуту не забывала об их пистолетах — если отец-полицейский и научил ее чему-то полезному, то это была заповедь «Никогда не шути с оружием».

— Тахи, мы пришли за книжкой.

Медно-рыжие изогнутые брови доктора поползли вверх.

— Любезный, в моей библиотеке что-то около тысячи с лишним томов. О какой именно книге вы говорите?

— Приложи его, Томми, — последовал бесстрастный ответ.

Китаец повернулся, раздался звук, похожий на стук тупого топора о дерево, и Тахион выплюнул изо рта кровь. Рулетка отметила, что он предусмотрительно нацелил липкий сгусток на собственные колени, чтобы не перепачкать белый ковер.

— Книгу.

— Я вам не публичная библиотека.

На этот раз Томми отвесил ему несколько увесистых затрещин. Пальцы китайца были унизаны перстнями, и Рулетка едва удержалась, чтобы не вскрикнуть, когда металл впился в алебастровую кожу. Когда он закончил, губа доктора была разбита, из носа текла кровь, а под глазом наливался темный синяк.

— Хирам, без сомнения, теперь не пустит меня даже на порог, — пробормотал он и провел языком по стремительно распухающей губе. — Он ведь так любит, чтобы посетители выглядели point de vice.[15]

Раздвоенный язык выметнулся изо рта и любовно порхнул по лицу Тахиона, слизывая кровь.

— Тахи, ты, наверное, не понимаешш-шь. Я получу эту книгу, даже если мне ради этого придется разорвать тебя на кусс-ски.

Такисианин отбросил свой напускной жеманный тон и без обиняков признался:

— Я действительно не понимаю, о чем вы. Какая книга?

Джокер ответил ему неумолимым взглядом.

— Ее похитили. Я знаю, что она у тебя, и с-ссобираюсь вернуть ее.

— Пожалуйста, можете обыскать мою квартиру, но я заверяю вас, что никакой похищенной книги у меня нет.

— Обыщ-щщите квартиру. Переверните ее вверх дном, но книгу найдите. Но с-ссначала привяжите девку. Некогда нам ещ-щще за ней прис-ссматривать.

Томми вытащил из кармана тонкий шнур и быстро примотал руки и ноги Рулетки к стулу. Бандиты разошлись по квартире и принялись обшаривать ее. Оса остался сидеть на диване, жужжа крыльями и стрекоча что-то себе под нос.

С верхней полки обрушился водопад книг и, накрыв изящную вазу из китайского селадона, разбил ее. В глубине глаз Тахиона вспыхнули боль и гнев, но тон его, когда он заговорил, был ровным, почти небрежным:

— Второй раз за два месяца. Это уж слишком. Я еще могу простить роителя, он был безмозглой тварью и крушил все бездумно, но эти варвары…

— Мне казалось, у тебя есть сила. Он говорил… кто-то говорил мне, что она у тебя есть, — проговорила Рулетка негромко.

— Есть.

— Так почему же ты не пустил ее в ход?

— Я начал, потом услышал, как ты закричала, и понял, что их не четверо, а больше. Я могу контролировать трех человек, — прошептал он, — но не очень надежно, и если бы мне пришлось еще и драться… — Он в упор взглянул на нее своими фиалковыми глазами. — Я боялся, что ты можешь пострадать, если моя сила окажется не столь велика или реакция хуже, чем моя гордость позволяет мне признать. А эта оса оказалась чертовски проворной, — Тахион сокрушенно хмыкнул.

— И что же нам делать?

— Ждать удобного случая. Если бы только у тебя не было щитов, — добавил он досадливо. — Тогда я мог бы поддерживать с тобой контакт телепатически.

— Тише!

— Желтый тебе не слишком к лицу, дорогая, — сказал он, мгновенно отреагировав на ее предупреждение.

Один из налетчиков, проходя мимо, бросил на них подозрительный взгляд, и Рулетка вздорно отозвалась, так, чтобы он услышал:

— Уж кто бы говорил! Это ведь ты выбрал такой цвет — ни дать ни взять кошачья блевотина!

Китаец осклабился, продемонстрировав розовые десны и золотой зуб, и исчез на кухоньке. Такисианин бросил на нее удрученный взгляд.

— Кошачья блевотина? А я-то всегда считал, что это чудесный оттенок лимонно-желтого. — Рулетка расхохоталась, и он окинул ее одобрительным взглядом. — Умница. Мы с тобой еще выберемся из этой заварушки.

— Хорошенькая же из нас команда, — отозвалась она сухо.

17:00

Темный поток бушевал под его лапами, и аллигатор радовался этому. Пульсирующая вода начала прибывать совсем недавно; сначала она была лишь тонкой пленкой, расползающейся по каменистому дну туннеля, затем превратилась в череду постепенно нараставших волн. Теперь вода плескалась под самым его брюхом, и четыре маленьких водоворота кружились вокруг лап в тех местах, где они переходили в жесткую шкуру боков.

Хвост аллигатора заходил ходуном — тяжеловесно, нетерпеливо. Ему хотелось, чтобы вода оторвала его от утоптанного пола, избавила от тяжести, которая не давала ему плыть по-настоящему. Вода означала свободу.

Но время шло, а ее уровень не повышался, и аллигатор пошлепал дальше. Течение прибивало к нему самые разнообразные предметы, кое-какие из них он обнюхивал, прежде чем вода уносила их прочь. В основном запахи были неаппетитные. Ничего такого, чем можно было бы утолить голод. Какие-то мягкие комки задели его и поплыли дальше.

Откуда-то пахнуло мясом, но оно уже начало подгнивать, а падали ему сейчас не хотелось. Аллигатор не стал хватать растерзанный труп, а побрел дальше. Впереди все еще маячило что-то живое, манящее. Он знал об этом, и это знание помогло ему на время укротить почти неутолимый голод.

С каждой новой волной все сильнее ощущался пульс города. Он слышал его, чувствовал его запах и его биение под своими лапами. Пульс города слился с его собственным пульсом.

Брюхо побаливало, но аллигатор не обращал на это внимания. Боль не шла ни в какое сравнение с голодом.

Спереди и сзади тянулся, уходя в бесконечность, темный туннель.

* * *

Хирам битых два часа пытался разыскать Тахиона и уже начинал тревожиться.

Все сходились на том, что такисианин уехал с Могилы Джетбоя почти сразу же после того, как закончил произносить речь, в обществе красивой темнокожей женщины. Но куда они отправились? Его домашний телефон не отвечал, а когда Уорчестер попытался позвонить в джокертаунскую клинику, Тролль заявил, что не видел достопочтенного доктора со вчерашнего дня. Вероятно, где-нибудь накачивается спиртным, но где именно? Хирам обзвонил все его излюбленные местечки одно за другим, не забыл даже «Шизиков», «Хаос-клуб» и «Корявого дракона» на тот маловероятный случай, если Тахион вдруг решил залить горе на незнакомой территории. Тахион как сквозь землю провалился. Никто не видел его с полудня, когда он покинул церемонию.