Она вошла по щиколотки, удалившись от берега не больше чем на полметра. Дальше дно резко уходило вниз – это было заметно по тому, как менялся оттенок воды, превращаясь из желтого в серо-голубой.

Натали постояла, наслаждаясь приятной прохладой, ласкающей ступни. В радиусе сотни метров вокруг никого не было. В траве стрекотали кузнечики, шелестели березовые ветви. Идиллия.

Впрочем, на единение с природой не было времени. Она нагнулась, зачерпнув горсть воды, и принялась смывать грязь. Пятно сходило плохо, размазываясь по носку и забиваясь песчинками в узкие щели. Тем не менее Натали испытывала громадное облегчение. Пусть так – внезапно, без подготовки, в неподходящем месте, – но она призналась Мите. Излила ему накопившееся на душе. И он повел себя неожиданно достойно, за что ему нужно сказать спасибо. Аркадий в похожей ситуации плевался ядом.

Она внезапно поняла разницу между ними и почувствовала досаду.

А жаль, что с Митей так вышло.

* * *

До катера Леонидыча оставалось метров шестьдесят, когда слуха коснулся слабый плеск.

В первый момент Митя не обратил на него внимания – звуки водохранилища сейчас занимали его в последнюю очередь. Он сделал еще несколько шагов по тропке из примятой травы, прежде чем память подняла из глубин аналогичный плеск, свидетелем которого он стал несколько дней назад.

Митя остановился как вкопанный.

Повернул голову, шаря взглядом по волнам.

И увидел…

Метрах в двадцати от берега, легко рассекая воду, оставляя за собой длинный след, скользила едва заметная полоса.

СПИННОЙ ГРЕБЕНЬ.

Несмотря на удушающую жару, Митю пробил холодный пот. Соленая струйка скатилась со лба, защипала глаз. Он торопливо стер ее костяшкой пальца, боясь потерять из вида обтянутый кожей спинной отросток. Сразу вспомнилось, зачем оказался на северном берегу. Совсем не для того, чтобы ссориться с Натали.

Подводный монстр, которого они искали, пришел в залив.

Он двигался под небольшим углом к суше, держа курс в центр полукружья лесистого берега, где к ветвям топляка была примотана линем кормушка с рыбьей прикормкой. Приманка все-таки сработала…

На мгновение солнечные блики отступили, и под волнами открылся силуэт огромного тела, легко скользивший под толщей воды. Митя увидел длинный расплющенный хвост-весло, двигающийся из стороны в сторону. Увидел, как сокращаются длинные мускулы спины. Он даже рассмотрел на плечах копну чего-то черного, похожего на волосы. Паническая мысль забилась в голове: какой он большой! Какой большой! А перед глазами вспыхнула на миг картинка разорванного тела в камышах.

Силуэт исчез в глубине. Гребень накрыло волной. Митя ждал, что фараончик снова вынырнет, но этого не произошло. Тянулись секунды, ветер гнал на берег волны, а зверь не спешил показаться вновь. Митя стал беспокойно озираться.

Гребень обнаружился в двадцати метрах правее.

Он двигался параллельно берегу, но уже в другом направлении – противоположном тому, где его ждали приманка и Леонидыч с китобойным ружьем. Зверь развернулся на сто восемьдесят градусов. Он потерял интерес к вонючим рыбьим крошкам, привлекшим его в залив. Почуял засаду? Или нашел что-то более интересное?

От пришедшей в голову догадки Митю охватил внезапный ужас.

Обернувшись, он увидел за кустами хрупкую фигурку. Натали не вернулась в отель, а зачем-то спустилась к воде.

Спинной гребень чудовища, шумно рассекая волны, проплыл мимо Савичева. Теперь не оставалось сомнений, куда он держал курс. Черное, зловещее удовлетворение на секунду овладело Митей. Затем оно растаяло.

Он опомнился и завопил во всю глотку:

– НАТАША! НАТАША-А-А!!!

* * *

Зачерпывая воду, Натали обнаружила, что волны прибивают к берегу шлейф рыжих крошек: они путались в водорослях и оседали на щиколотках ржавыми браслетами.

– Фу, какая грязь! – пробормотала она, брезгливо проведя пальцем по голени. – Называется Подмосковная Швейцария…

Реплику оборвал болезненный крик, прозвучавший с берега. В слогах, разорванных ветром, она с трудом разобрала, что зовут какую-то Наташу.

Дочь Абрамова подумала на чьи-то пьяные разборки. С раннего детства родители и близкие звали ее Натали. Друзья иногда сокращали до Нат, школьные учителя склонялись к более официальной Наталье, но Наташей не называл никто. Это было абсолютно чужое имя, не связанное с ее личностью. Поэтому, услышав крик, она даже не могла вообразить, что он адресован ей.

Сжимая в руках туфли, Натали вытянула шею и привстала на цыпочки, пытаясь понять, что происходит. И увидела бегущего по берегу Митю. Фигурка мужа в клетчатой рубашке и шортах спешила к ней, не разбирая дороги, спотыкаясь, ломясь сквозь кусты. Лицо перекошено, глаза вытаращены от испуга. Словно где-то там, куда он шел, наткнулся на призрака.

Первая мысль, которая пришла ей в голову: он все-таки потерял над собой контроль. Как жаль. Она надеялась на взрослую реакцию. И ведь поначалу он держался достойно.

Однако, прежде чем Натали разобралась, что лицо мужа вовсе не соответствует ситуации, на которую она подумала, рядом с ней громко плеснулось, и веер холодных брызг осыпал прическу и платье, сведя на нет усилия стилиста.

Краем глаза Натали заметила непонятное движение под целлофановой поверхностью. Она повернула голову, и у нее оборвалось дыхание. Волны раздвинулись, и из них поднялось нечто огромное, волосатое, чешуйчатое…

* * *

Не добежав до жены метров тридцать, Митя увидел, как поверхность рядом с ней пошла волнами, вспенилась… и оттуда к Натали метнулась большая, обвитая водорослями фигура. Это чем-то напоминало атаку аллигатора на лань у водопоя – сцену, которую показывают в программах Би-би-си или Дискавери. И только заурядный российский пейзаж из леса, воды и камышей превращал нападение в немыслимое, ошеломляющее зрелище.

Натали вздрогнула от удара. Всплеснув руками, неровно покачнулась, будто подвернула ногу. И рухнула в воду. В поднявшемся фонтане мелькнула горбатая спина, взметнулся сплющенный хвост. Натали – то ли оглушенная, то ли в шоке – даже не вскрикнула, а в следующую секунду кричать было поздно, потому что волны поглотили ее с головой.

Митя бежал, не чувствуя ног под собой, словно во сне. Было полное ощущение нереальности происходящего.

У места, где стояла супруга, его встретили расходящиеся круги с клочьями пены. Потерянные туфли плавали кверху подошвами. Не раздумывая ни секунды, он прыгнул следом. Тело само вспомнило, как он выполнял в детстве этот прыжок, называемый «рыбкой с разбега». Вспомнило, несмотря на то, что с тех пор прошла целая жизнь. Энергичный рывок, первый толчок от берега, второй – в воде, от мелкого дна. Сложенные над головой руки, короткий полет – и вот он барахтается в прохладе и пузырях в нескольких метрах от берега.