Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По крайней мере, Беркут убеждал Медведева, что это именно так.
Но… зря.
Медведеву легче не становилось. Дмитрий слишком хорошо просчитывал противников. Так что получил пару царапин, пару синяков. Ни одного удара ниже пояса или выше груди.
Мужики были подкаченные, спортивные, некоторые даже занимались чем-то боевым: возможно, боксом, но слишком уж предсказуемые.
Медведев рубился уже пару часов, без остановки, до пота, до испарины, что скатывалась по вискам холодными ручейками.
Но… слова охранника, что подвозил Алену, все равно продолжали звучать в голове. Напоминали о себе, как ужасный нестерпимый зуд от укуса, который не заглушить, кажется, уже никогда.
Дальше Дмитрий слушать парня не стал. Не зачем. Она вернулась к мужу. Это же ясно! Ясно! Яснее уже некуда!
Для чего еще просила оставить ребенка на какое-то время в доме Медведева? Они там, наверное…
Дмитрий рыкнул от мысли что этот сморчок обнимает ее, целует и… делает все то, о чем так долго грезил Медведев. Но не смел, не пытался, не позволял себе ни надеяться, ни даже мечтать.
Гонг раздался еще раз. Значит, прошел новый час.
Драка остановилась. Кто хотел мог сейчас покинуть поле боя. Дмитрий вытер пот со лба и собирался продолжить, когда заметил, что в дверях зала маячит Беркут. Махнул рукой: мол, погоди мужик, дело есть.
Медведев снова вытер рукавом пот и двинулся к другу.
– Медведь. Тут такое дело. В общем, тебе нужно домой, срочно. Марго наша требовала. Там проблема какая-то с прислугой или с охраной…
Дмитрий рыкнул. Вот же! Если неприятность пришла, непременно соберет подружек – на посиделки. Одной скучно и грустно и некому руку подать.
Медведев вздохнул.
– Лады. Я сейчас.
Быстро заглянул в душевую, окатился холодной водой, чтобы взбодриться. Оделся в чистое и отправился на выход.
К вечеру пошла настоящая распутица. Лужи, снежные островки посреди озерцов на дороге. Круглощекая полная луна поглядывала на белесые шары фонарей и, кажется, считала себя первой красавицей на темном полотнище вечера.
Дмитрий вздохнул, выдохнул пар и сел в машину Беркута.
Друг сорвал железного коня с места.
Медведев молчал, тупо смотрел вокруг и казалось – жизнь остановилась. Не вокруг – его, личная, жизнь. Ну вот что теперь ему делать? Налаживать новый бизнес? Расследовать новые дела? Помогать Беркуту? А зачем? Зачем, если она ушла?
Нахлынуло какое-то глухое, жалкое безразличие к себе самому и к тому, что с ним произойдет дальше. Непривычное такое, непобедимое. Медведев хотел вызвать, вытащить из себя прежний оптимизм, какую-то жадную радость жизни. Но… не получалось. Никак.
Только понурые фонари неритмично подмигивали, да фары щерились из темноты, лязгая световыми лучами.
Все вокруг представлялось Дмитрию враждебным. Медведев еще никогда не воспринимал мир так… Словно все вокруг нарочно создано, чтобы его злить, выводить из себя и… с ним же бороться.
Ночь сгущалась, схлопывала над машиной темные пасти сумерков и теней. Машины на дорогах слепили дальним светом. Светофоры глумливо отключали зеленый, стоило приблизиться Медведеву и Беркуту, врубали красный, казалось, на целую вечность. Впрочем, куда Дмитрию торопиться? В пустой дом? В пустую жизнь?
Да плевать! Пусть себе издевательски горит красный!
Водители на дорогах вели себя как кинг-конги, что вдруг оказались посреди цивилизации. Правила? Какие правила! Знаки? Какие знаки?
Да еще и снег повалил для полного удовольствия. Крупными мокрыми хлопьями, прямо на стекла. Стекал вниз неприятной жижей, похожей на расплавленных на солнце медуз.
Поездка длилась целую вечность. Впрочем, Дмитрий молчал и терпел. Привыкал.
К одиночеству, что вгрызалось, словно бешеный зверь, рвало изнутри, грызло и сеяло душевную смуту. К подобной обрыву конечности всего хорошего в жизни. Раз – и все, оборвалось, закончилось то, что так радовало, так будоражило Медведева в последние дни.
К тому, что ничего уже теперь не изменится. Кости судьбы брошены, растеклись, рассеялись по полотну будущего. Не поймаешь, не заменишь, назад не вернешь.
– Ты выходишь? – послышался откуда-то издалека, будто из другого измерения голос Беркута.
Дмитрий встрепенулся.
– Приехали?
– Да минуты две как. Стоим, ждем, пока кто-то очнется от грез!
Старый друг усмехнулся, Дмитрий сделал вид, что тоже хихикает. Растянул губы по самые уши и оскалился. Беркут покачал головой. Мол, красавец, хоть сейчас в ужастик – премия гарантирована.
– Иди, уже! Порядок там наведи! – напутствовал Беркут.
Сам остался в машине. Дмитрий нехотя, едва перебирая ногами поднялся по крыльцу, дернул дверь, вошел…
Прислушался и… остолбенел.
– Мама! Так нечестно! Ты меня не нашла! – звенел возмущением голосок Максима.
– Я нашла тебя! Не обманывай, хитрюжка! – задиристо хихикала Алена.
– Не нашла! Тебе тетя Маргарита подсказала!
– Да она про ужин меня спрашивала!
– Ля-ля-ля! Так я тебе и поверил!
Внезапно все стихло. На секунду, на мгновение, на удар сердца.
Дмитрий так и стоял, когда к нему вылетела сначала Алена, а затем и Максим. Нежные тонкие женские руки обвились вокруг шеи. Мальчишеские объятия были крепче, уверенней.
– А мы ждем, ждем…
Пожаловалась рыжуля.
Медведев даже раздеваться не захотел. Так и застыл, остекленел в этом моменте. Самом лучшем, самом восхитительном, самом внезапном в его жизни детектива, который все, до мелочей, «до зубочисток» просчитывал, как любил выражаться Беркут.
Наконец, Алена чуть отстранилась, и Дмитрию захотелось еще. Ее объятий, ее слов о том, что ждала…
Ее тепла…
Но он послушно разделся, повинуясь рукам рыжули, которая решительно стянула дубленку. Скинул шапку, ботинки и двинулся в дом.
А уже там прижал ее, поцеловал так, что у самого дух захватило. Мужской орган отреагировал как шлагбаум на пульт. Раз – и все, готов к труду. Ну еще бы! Кто б сомневался!
Дмитрий терзал ее губы, впитывал в себя ее дыхание, своим делился, не жалея ни капли воздуха.
А когда завершил поцелуй, только спросил:
– Останешься?
– В каком качестве? – сурово уточнила серьезная Алена.
– В каком хочешь, – выдохнул он.
– А ты в каком? – снова пытала рыжуля. – В каком хочешь, чтобы осталась?
– А то сама не знаешь?
– Скажи…
– Жены…
Он сам не верил в то, что сказал.
– Ну… – она хитро прищурилась. – Мне нужно помочь с разводом. С переездом… А там… и еще! Я ненавижу фату и свадебные платья.
Дальше он не слушал. Кружил ее, кружил, кружил. Рядом хихикал Максим. Марго что-то говорила: мол, вы бы чаю выпили, поужинали нормально.
Мир Медведева из обломков вдруг выстроился заново. Вокруг. Повсюду. И так хотелось действовать! Налаживать бизнес! Расследовать дела! Помогать Беркуту!
Алена звонко смеялась, Максим хихикал. Марго увещевала.
И с каждой секундой Медведеву хотелось всего этого и побольше. Он ведь столько лет этого ждал и
