— Это не сон, — сказала она.

— Откуда вы знаете?

— Это не сон.

— А мог быть сон.

— Зачем вы это говорите?

В голосе ее опять звучала тревога.

— Пытаюсь вам помочь, — сказал я. Она ответила:

— Хотелось бы мне в это поверить.

Мне показалось, словно к теням, заполняющим мое сознание, прикоснулся слабый свет. Прежде она совсем мне не верила. Теперь хотела бы поверить. Это был хотя и маленький, но все-таки шаг.

У меня возникла новая мысль — первая за долгий промежуток времени, как я понял. Неужели у меня прояснилось в голове?

— Мой сын Ричард интересовался… — Я умолк, позабыв слово. — Экстрасенсорным восприятием, — закончил я.

Когда я произнес его имя, лицо Энн напряглось.

— Он общался с медиумом, — пояснил я.

Снова напряжение на ее лице. Была ли в моих словах польза или вред? Я не знал. Но надо было идти дальше.

— После долгих размышлений он пришел к выводу, что… — Я собрался с духом. — Что существует жизнь после смерти.

— Это глупо, — не раздумывая, сказала она.

— Нет. — Я покачал головой. — Нет, он в это верит. Он чувствует, есть доказательство того, что бессмертие существует.

Она покачала головой, но ничего не сказала.

— Он считает, что убийство — самое ужасное преступление, на какое способен человек, — сказал я и посмотрел ей прямо в глаза. — И самоубийство.

Она содрогнулась всем телом, попыталась удержаться на ногах, но без сил снова рухнула на диван.

— Не понимаю… — прошептала она.

Теперь в голове у меня прояснилось.

— Он считает, что отбирать жизнь может только Бог, — сказал я.

— Зачем вы мне это говорите? — спросила она тихим срывающимся голосом.

Говоря, она дрожала, свернувшись на диване калачиком. Джинджер испуганно смотрела на нее, прижав уши. Собака чувствовала: что-то не так, но не понимала, что именно.

Мне опять пришлось взять себя в руки.

— Говорю это потому, что моя жена совершила самоубийство, — сказал я. — Она приняла смертельную дозу снотворного.

Опять в глазах у нее появилась эта пустота. Почему-то это произошло почти мгновенно, словно Энн не смогла ее сдержать. Она покачала головой.

— Не верю… — начала она. Голос прозвучал невнятно.

Я стал соображать еще лучше.

— Меня беспокоит то, что Ричард верит, будто она еще существует, — сказал я.

Ни звука. Покачивание головой.

— Что она находится в доме, напоминающем наш, — продолжал я. — Вернее, его мрачную, негативную копию. Все унылое и холодное. Ничего не работает. Грязь и запустение.

Ее голова продолжала трястись. Она бормотала невнятные слова.

— Думаю, он прав, — сказал я, — Думаю, что смерть — продолжение жизни. Что человек существует и после.

— Нет.

Из гортани ее вырвался задушенный звук.

— Разве вы не видите? — спросил я. — Ваш дом был красивым, теплым и нарядным. Почему он должен быть таким, как этот? Почему?

Она продолжала от меня отодвигаться. Я понимал, что она в ужасе, но должен был идти дальше. Это был первый подход, принесший хоть какие-то результаты.

— Почему ваш дом должен выглядеть таким безобразным? — спросил я. — Разве в этом есть смысл? Почему отключены газ, электричество, вода и телефон? Есть ли в этом хоть какая-то логика? Почему лужайки, кусты и деревья засохли? Почему умирают птицы? Почему нет дождей? Почему все в вашей жизни должно одновременно нарушиться?

Ее голос прозвучал совсем слабо. Думаю, она сказала:

— Оставьте меня в покое. Я продолжал:

— Разве ты не понимаешь, что этот дом — лишь копия знакомого тебе дома? Что ты сейчас здесь только потому, что веришь в его реальность? Разве не видишь, что это существование ты сама создала для себя?

Она покачала головой с видом испуганного ребенка.

— Неужели не понимаешь, зачем я тебе все это рассказываю? — молвил я. — Дело не в том, что у моих детей такие же имена, как у твоих. И не в том, что мою жену зовут так же, как тебя. Твои дети — это и мои дети. Ты — моя жена. А я — не просто мужчина, похожий на твоего мужа. Я и есть твой муж. Мы существуем в потустороннем мире…

Я умолк, когда она вскочила на ноги.

— Ложь! — выкрикнула она.

— Нет! — Я тоже вскочил. — Нет, Энн!

— Ложь! — раздался ее пронзительный крик. — Потустороннего мира не существует! Есть только смерть!

Мы стояли друг против друга, как гладиаторы на песке какой-то неведомой арены. «Смертельная битва», — пришла мне на ум странная мысль. Но мы оба были мертвы. Тогда что же за битва происходила между нами?

Я знал только, что, если не сумею ее выиграть, в проигрыше будем мы оба.

— Жизни после смерти не существует, — начал я.

— Никакой.

Пристальный взгляд, почти гипнотизирующий меня своим вызовом.

— В таком случае я не смог бы узнать о том, что произошло после моей смерти.

На ее лице на миг отразилось смущение, потом она насмешливо пробормотала:

— Твоей смерти.

— Я говорю, что я Крис, — сказал я.

— Ты…

— Твой муж Крис.

— А я говорю, что ты болван.

Теперь к ней, казалось, возвращались силы.

— Верь во что угодно, — настаивал я. — Но, кто бы я ни был, я не мог бы знать, что произошло с тобой после смерти твоего мужа, верно? То есть подробности, — добавил я, прерывая ее. — Мог или не мог?

Она недоверчиво взглянула на меня. Я понимал, что она озадачена и не понимает, чего я от нее добиваюсь. Я быстро продолжал, чтобы не дать ей опомниться.

— Нет, не мог, — сам ответил я. — Ты ведь знаешь, что не мог. Потому что, если бы мог…

— Какие подробности? — сердито перебила она.

— Например: ты с детьми сидишь на переднем ряду в церкви. Кто-то дотрагивается до твоего плеча, и ты вздрагиваешь.

По ее реакции я понял, что мой откровенный шаг был ошибочным. Очевидно, она не помнила моего прикосновения. Она взглянула на меня с нескрываемым презрением.

— Или дом, заполненный пришедшими с похорон людьми, — продолжал я. — Ричард готовит напитки в баре…

— Ты думаешь… — вздрогнула она.

— Там твой брат Билл, Пэт, твой брат Фил, его жена и…

— И это ты называешь…