– Похоже, ты права, – согласилась Мирана, пробуя бульон. Он не понравился ей. У него был какой-то странный привкус, и поэтому она съела всего несколько ложек. Жаль, что Рорик не занялся каким-нибудь делом и не оставил за ней право самой решать, что ей есть, а что нет.

– Кто готовил бульон? – поинтересовалась Мирана.

– Мы все приложили к нему руку, но Амма сказала, что следует добавить в него немного корня броли.

– Понятно, – кивнула головой Мирана и принялась за хлеб с маслом, осторожно отодвинув миску с бульоном на край подноса.

Когда несколькими минутами позже в спальню вошел Рорик, она была сыта и ее клонило в сон. У Рорика был встревоженный вид.

– Что на этот раз? – спросила она, похлопав рядом с собой по кровати.

Он сел, не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, и сказал:

– Хафтер хочет жениться на Энтти. Я уже ничего не понимаю, Мирана. Он говорит, что связал ее так, как я ему сказал, но она расплакалась, он не смог этого вынести и решил жениться на ней. Он отпустил ее, так и не взяв силой. Теперь он твердит, что не прикоснется к ней, пока они не поженятся. Он сказал ей, что если она снова собирается лишить его мужского достоинства, то должна хорошенько подумать, прежде чем сделать это, поскольку теперь он будет ее мужем, от которого она будет рожать детей. Он предупредил ее, что если она лишит его мужского достоинства, то потом будет страдать так же, как теперь он. Они поженятся завтра.

Мирана старательно разглядывала мощную шею Рорика, пытаясь подавить улыбку.

– Ну и что ты об этом думаешь? Рорик пожал плечами.

– Он должен сам все решить. Я лишь просил его не уезжать с острова, потому что ты будешь очень скучать по Энтти.

– А ты, я полагаю, не хотел бы расставаться с Хафтером, не так ли?

– Это уж точно, мне наверняка будет очень не хватать этого дуралея. Я совсем не понимаю его, но буду страшно скучать по нему.

– У тебя очень красивые ноги, Рорик, – вдруг сказала Мирана.

Рорик оглянулся и удивленно уставился на нее.

– С тобой все в порядке?

– Да, я просто посмотрела на твои ноги. Они такие сильные и могли бы долго ходить без устали. Очень красивые. Мне хочется прикоснуться к ним.

Рорик засмеялся, сначала негромко, затем все громче и громче и наконец зашелся в безудержном смехе.

– И твой живот, – немного помедлив, с лукавой улыбкой продолжала она. – Он покрыт мягким золотистым пушком, такой крепкий и подтянутый. Пожалуй, он даже красивее, чем твои ноги.

Рорик перестал смеяться и внимательно посмотрел на нее. В его глазах было нечто непостижимое и великолепное, они манили ее, разжигая в ней огонь желания, какого она никогда не испытывала прежде, и она улыбнулась, протягивая к нему руки. Ей хотелось дотронуться до него и в то же время ощутить прикосновение его рук и губ к своему телу и, возможно, даже нечто большее. Она чувствовала, как ее охватывает пламя страсти, ощущения были настолько яркими, что она даже удивилась тому, как человек может выдержать подобное. Он напрягся, подавшись к ней. Она поймала взгляд его прекрасных глаз, в них светилось неприкрытое желание, Мирана сразу поняла это.

– А твой рот, Рорик, – тихо проворковала она, – возможно, даже самая прекрасная часть тебя, но мне потребовались миллионы лет, чтобы понять это. У тебя колдовской рот.

Он улыбнулся ей своей завораживающей улыбкой, а затем рассмеялся и потряс головой. Мирана подумала, что хотела бы внести в его жизнь больше веселья, вот как теперь, но вдруг ее скрутила дикая боль в животе. Она с трудом поднялась с постели, и ее вырвало тем, что она недавно съела.

– Ради всех богов, нет!

Мирана застонала, обхватила живот и повалилась на бок.

Прошло всего два часа с тех пор, как ее свалил недуг. Она съела совсем немного бульона, но тем не менее была мертвенно-бледна, ее тело покрылось испариной. Она лежала на боку, поджав под себя ноги, в ожидании очередного ужасного приступа. Смех и веселье покинули ее, остался лишь леденящий душу страх, страх перед страшной болью.

Наконец она уснула. Глядя на нее, Рорик покачал головой. Как он мог быть таким глупцом?! Он накрыл ее шерстяным одеялом и убрал с лица влажные пряди волос.

– Она выживет? – спросил стоявший на пороге Хафтер.

– Да. Боюсь, здесь не обошлось без Сайры.

– Я тоже так думаю, мне очень жаль. Я знал ее еще ребенком. Но теперь отказываюсь ее понимать.

– Я тоже. Должно быть, она отравила Мирану и в первый раз.. Бедная Аста умерла оттого, что любила поесть и съела большую часть предназначенного Миране. Но зачем было Сайре травить ее теперь? Ведь это ты отказался от нее. Мирана здесь ни при чем.

Снаружи раздался громкий крик, за которым последовал пронзительный визг. Оба мужчины выбежали из спальни и бросились в главный зал. Сайра, намотав на кулак длинные волосы Энтти, сбила ее с ног и тащила к пылающему в середине зала костру. В правой руке она держала нож.

– Клянусь всемогущим Тором, это помешательство! – воскликнул Рорик, пробираясь сквозь плотное кольцо женщин, мужчин и детей, обступивших Сайру и Энтти и не знавших, что делать дальше. Керзог бешено лаял, его крепкие зубы вцепились в юбку Сайры. Она дотянулась до него и ударила по голове рукояткой ножа. Заскулив, Керзог повалился на бок, но тут же вскочил, снова вцепился в подол ее платья и потянул назад.

– Постой, Рорик, – крикнул Хафтер, – я сам разберусь. Энтти – моя женщина.

Хафтер схватил Сайру за предплечье и сильно встряхнул. Он заломил ей руку за спину, но она продолжала орать на Энтти, таская ее за волосы.

– Чертова шлюха! – кричала она. – Грязное отребье, ты ее подруга, и из-за вас не осталось для меня ни одного мужчины, ни одного, которого бы я хотела. Сначала я убью тебя, а потом разделаюсь с этой мерзавкой!

Хафтер хладнокровно размахнулся и ударил Сайру в скулу. Нож выпал из ее рук, она упала на колени и повалилась на бок. Энтти невольно упала вместе с ней, ее волосы все еще были намотаны на руку Сайры.

– Молчи и не двигайся, – сказал он Энтти, – а не то снова сделаешь себе больно.

Он осторожно размотал ее волосы и помассировал голову. Затем помог ей подняться и, поддерживая под руку, отвел в сторону.

Тора склонилась над своей племянницей.

– Харальд, – окликнула она мужа. – Унеси ее отсюда и уложи спать на свежем воздухе. Пусть подумает о том, как держать себя в руках, и о том, что ее ждет, поскольку ей непременно воздастся по заслугам.

– Думаю, стоит оставить с ней кого-нибудь из мужчин, – сказал Харальд.

– Прошу прощения, – сказала Тора, когда Харальд, взвалив Сайру на плечо, понес ее прочь. – Энтти, ты кажешься мне разумной девушкой. Мне будет приятно, если ты найдешь в себе силы простить ее. – Она покачала головой. – Понимаю, это трудно. Сначала Рорик, затем ты, Хафтер… это разочаровало ее. Она воспитывалась в ласке. Ее родители погибли, и мы хотели, чтобы она была счастлива с нами. Боги не дали нам дочерей, поэтому мы воспитывали ее как свою, ни в чем не ограничивая. Возможно, мы слишком избаловали Сайру, не обуздав характера, не пытаясь остудить тщеславие. Но это моя вина, а не ее.