class="p1">– В том-то вся и штука… – выдавил он. – Особняк не достроен, а деньги уже кончаются… Не бросать же на полдороге!

Шамбала непутёвая

В бабушку и в бога душу мать!

Владимир Маяковский

Произнеси Глеб Портнягин нечто подобное на улице – точно бы в ментовку сдали! Парящая посреди комнаты шарообразная мыслеформа сплюснулась, приняла неуловимо похабные очертания – и, отразив радужной оболочкой какую-то мерзкую тюремную сценку, лопнула. Рассыпалась на понятия.

Старый колдун Ефрем Нехорошев, скептически наблюдавший за происходящим, зловредно ощерился.

– Магия! – ядовито прокомментировал он. – Современная! Продвинутая!.. По старинке-то оно, чай, надёжней будет, а?

Ученик чародея озадаченно свёл упрямые брови, извлёк из компьютера лазерный диск, осмотрел. Диск этот он приобрёл сегодня утром из чистого любопытства, соблазнившись названием: «Заклинания тибетских магов. Продвинутые и дополненные».

– Думаешь, драные? – тревожно осведомился он.

– Да хоть бы и лицензионные! – отчеканил кудесник, за полгода общения с Глебом изрядно расширивший лексикон. – Те же мантры, только в профиль.

– Слушай, а почему эти мантры так на наши ругачки похожи? «Ом мане падме хум…» Как будто насморк подцепил, а в остальном всё то же самое, никакой разницы! Скажи такое на зоне – придётся ведь отвечать…

– Ещё б им не быть похожими! – проворчал колдун. – Ты хоть знаешь вообще, что такое мантра? Это ж наше слово «матерна» – всего на буковку разница!

Глеб недоверчиво хмыкнул, потом задумался.

– А ведь точно! – удивлённо промолвил он. – Мат-то, говорят, татаро-монголы на Русь завезли… Они ж поначалу где-то в районе Тибета кочевали… Это, выходит, мы мантрами ругаемся?

– Много они там чего завезли! – угрюмо огрызнулся чародей. – Скажи лучше: вывезли. Сфеодализдили в нахалку да и расталдычили по всему Востоку! А уж поперепутали, попереврали… Обидно! – Голос Ефрема исполнился горечи. – Простофили мы, Глебушка… Иной раз зла не хватает! Прикинь: нашу же шамбалу нам же теперь и втюхивают… по сходной цене… – Кудесник уничтожающе посмотрел на лазерный диск – и тот сам собой раскололся пополам: одна половинка осталась в пальцах Глеба, другая, упав на пол, чудесным образом разлетелась вдребезги.

Юноша хотел было заметить учителю, что за диск, вообще-то, деньги плачены, но взглянул на суровый лик чародея, передумал – и, вздохнув, пошёл за веником. Осколки смёл под койку, где тут же поднялась энергетическая возня: брезгливая учёная хыка с омерзением заталкивала мусор в мрачные подкроватные глубины. Слышно было, как обломки носителя информации, шурша, проваливаются в отвесный лаз, ведущий в иное измерение.

Колдун тем временем присел на табурет, ссутулился. Дурной знак. Поскольку приступы мировой скорби у Ефрема завершались всегда с изумительной предсказуемостью, следовало, не медля ни секунды, чем-нибудь кудесника отвлечь.

– Шамбала – это ж священная страна такая… на Тибете… – с нарочитым недоумением напомнил Глеб.

– Священная… – укоризненным эхом отозвался старый чародей. Усмехнулся, дивясь людскому простодушию. – А ты послушай, что я тебе, Глебушка, расскажу. Было на Руси волшебство тайное, неназываемое, известное лишь кудесникам. А было ещё волшебство расхожее, простонародное: ругны да матерны. Потом пришли татары. Думаешь, из-за чего они на Русь приходили? Кудеса им наши были надобны… Не выгорело, однако. Триста лет пытали – не выпытали. Настоящее-то колдовство, неназываемое, вместе с градом Китежем всё под воду ушло. Как только басурманы приблизились – так и ушло. Одни матерны нехристям достались – короче, шамбала всякая. Проще сказать, барахло… – Тут колдун обратил внимание, что ученик слушает его с откровенным недоверием, осерчал и, властно вздёрнув бровь, прикрикнул: – Да ты вникни, вникни! Словцо-то – наше, исконное! В деревнях вон до сих пор им бранятся: шамбалá ты, дескать, непутёвая…

Отчитав желторотого скептика, старый чародей сердито поджал губы и собрался уже вернуться в прежнее состояние, однако не тут-то было.

– Может, и чакры тоже мы придумали? – подначил рисковый юноша.

– И чакры тоже! – буркнул кудесник, то ли не уловив ехидцы в голосе воспитанника, то ли не пожелав уловить. – Слышал такое слово – «отчекрыжить»? Ну вот… Энергетическое тело человека делится – то бишь чекрыжится – на семь частей. Каждая такая часть называется чакрой…

– Ага… А мантры, значит, матерны… А ругны?

Опечалился колдун, закряхтел.

– Эх, судьба-судьбинушка… – проговорил он с тоской. – Придумаем паровоз – тут же скрадут и за границей внедрят. Придумаем велосипед – то же самое… А ругны у нас немчура слямзила. Все ругнические письмена до последней буквицы… Воряги, – пояснил он, словно бы извиняясь. – Что с них спросишь!

И как всегда, Глеб Портнягин не успел осознать мгновения, после которого разговор с наставником пошёл всерьёз.

– Погоди, – растерянно сказал он. – Это что ж получается? Мат, что ли, вправду заклинание? Не шутишь? – Поставил веник в угол и, сев напротив учителя, пытливо вгляделся в его загадочные желтоватые глаза. – Тогда у нас, куда ни плюнь, одни колдуны…

Мудро прищурясь, старый чародей сморщил губы в улыбке.

– А скажешь, нет? – кротко вопросил он. – Народ как говорит? «Не заругавшись, и двери в клеть не отомкнёшь…» А почему не отомкнёшь? Да потому, что как запирал, так и отпирай. А иначе ничего не выйдет… Или наш дом возьми. Поставлен кое-как, сто лет назад, давно развалиться должен, а вот стоит же! В чём причина? То-то и оно… С матом строен, с матом латан – матом держится… И если бы только дом, Глебушка! Что, по-твоему, тысячу лет наш народ сплачивало? Вот одни говорят: вера… Но ведь веры-то – менялись. До Владимира язычество было, потом – православие, а при советской власти – и вовсе безбожие… Другие говорят: язык… Так за тысячу с лишним лет и язык успел смениться. Был древнерусский, стал просто русский… А народ всё тот же…

– Неужели мат? – тихо спросил Глеб.

Колдун помолчал, потом утвердительно смежил веки:

– Он, Глебушка, он… То самое лыко, что всех нас вместе вяжет. Империя Российская только им и держалась. Как басурман первый раз сматерится – считай, что он уже не басурман. Считай, что русский…

Глеб встал, ослабил воротник рубашки, подошёл к окну. За мутными стёклами пушил снежок и темнела стена из красного кирпича, сплошь покрытая ругническими письменами.

– Нет, не понимаю, – глухо сказал Глеб. – Как это мат – сплачивает? Наоборот! Я – обругал, ты – обиделся… Разве нет?

– Э-э, Глебушка… – пропел за спиной вкрадчивый голос колдуна. – Не всё так просто… Вот, допустим, решил ты обложить ментовку. Так, мол, я и так твою внутренних дел министерства мать! А теперь подумай: что ты такое сказал? Ты ж, по сути, признал своё родство с министерством внутренних дел… Или вот тебе исторический пример. Белая гвардия! Могла ведь