Повторять дважды ей не пришлось. Осознавшие ситуацию люди с криками ломанулись в заднюю дверь. Торжествующе поблескивающий глазами шеф-повар спешно набивал мешок, пихая в него все вперемешку: ломти хлеба, куски сыра, приличные шматы копченого сала и мясной запеканки. Оливия для стимула с намеком поигрывала ножом — дескать, «вкус свободы лучше всего ощущается после еды!». Внезапно ненадежную тишину кухни прорезала короткая автоматная очередь, вслед которой прозвучал чей-то грубый голос, ультимативно выкрикнувший из коридора:

— Ангелы, сдавайтесь, и тогда вы сохраните свои жизни!

Троица как по команде бросилась на пол, дружно прячась за разделочные столы, причем Оливия тащила за собой мешок с едой, с коим не рассталась бы ни за какие сокровища мира.

— Ну вот, — укоризненно произнес Нат, сердито глядя на даже сейчас непрерывно жующуюся валькирию, — вляпались мы по уши! Теперь нам точно хана…

— Черт бы побрал этих стригоев! — с ненавистью шипел Конрад, чуть приподнявшись над заснеженным бетонным блоком — остатком разбомбленного дома и с помощью бинокля внимательно рассматривая подступы к палаццо Фарнезина. — С ума они там, что ли, все посходили? — Он в сердцах добавил еще пару куда более крепких словечек и раздосадованно отложил оптическое устройство, разочаровавшись в своих логических способностях. — Ничего не понимаю! Почему они там все носятся как оглашенные?

— Подвинься, чадо! — Отец Григорий навалился на укрытие всем весом своего мощного тела, подхватил бинокль и приставил его к глазам. Несколько минут он задумчиво шевелил губами, выстукивая толстыми пальцами сбивчивую дробь по обшарпанному корпусу прибора, а затем слабо пожал массивными плечами, извиняясь за отсутствие идей. — Похоже на панику! — неуверенно произнес он, намекая на стригоев, внезапно оставивших вверенные им посты и со всех ног бегущих к зданию своей главной резиденции. — Видимо, у них там какой-то форс-мажор приключился.

— Ага, сошествие ангелов с небес! — язвительно хмыкнул вервольф, правой рукой освобождая из кобуры свой верный «люгер», а второй извлекая из-за пояса огромный охотничий нож. При этом он даже не догадывался, насколько близкой к истине оказалась его случайная шутка. — Или пожар, хрен их разберешь. Но, как гласит древняя китайская мудрость: «Одна картина заменяет тысячу слов». Поэтому предлагаю под шумок подобраться поближе к вампирскому гнезду, посмотреть на него, так сказать «а-ля натурель», и заодно проверить, чего они там так мечутся, будто кошки перед сраньем. А попутно еще и узнаем, можно ли у кровососов вертолетом разжиться. — Он ловко выскользнул из-за укрытия и, пригибаясь к земле, короткими перебежками направился к палаццо, изумляя иерея нестандартной логикой, нечеловеческой гибкостью и потрясающей скоростью движений. К своему величайшему стыду, отец Григорий, выслушавший на своем веку немало исповедей и посему мнящий себя неплохим знатоком людских душ, совершенно не понимал этого непредсказуемого, противоречивого вервольфа. Смех смехом, но, кажется, ему оставалось утешаться последней и довольно спорной истиной: «По волосам можно определить характер человека. Чего же ожидать от лысого?..»

— Опасно сие, ох и опасно! — предупредил Агеев, ползком лавируя между каменными обломками разрушенных зданий, но вервольф демонстративно проигнорировал его опасливые рассуждения, небрежным взмахом руки отметая вполне обоснованное замечание священника. — А русские еще говорят: «Тот же самый эффект по замене слов дает один хороший удар в морду!» — с прерывистым дыханием проговорил отец Григорий, догоняя Конрада. — Наш-то способ не в пример действеннее!

Фон Майер ответил одобрительным оскалом.

Подобравшись поближе к величественному беломраморному зданию, вервольф и иерей с удивлением услышали треск многоствольной перестрелки, доносящейся из глубины палаццо. Судя по всему, там шла настоящая война.

— Обалдеть можно. — Конрад отважно выглянул из-за бордюра замерзшего фонтана, метким выстрелом из своего пистолета снимая глупо подставившегося часового, нерешительно переминающегося с ноги на ногу и поглядывающего в сторону стеклянной двери западного крыла палаццо. — Даю на отсечение палец — очевидно, в логово Андреа забрался кто-то весьма опасный, устроивший ей маленький сюрпризец. Впрочем, нам это только на руку! — Он не допускающим возражений жестом приказал отцу Григорию следовать за собой, вскочил с колен и, уже не скрываясь, бегом помчался вдоль длинной галереи первого этажа, торопясь обогнуть здание и поскорее убраться с открытого, хорошо простреливаемого места. Пыхтя и кашляя, дородный священник старался не отстать от резвого оборотня, на ходу проклиная такие исконные черты непостижимого русского характера, как авантюризм и солнечная беззаботность (расцениваемая некоторыми иностранцами как легкая отмороженность), вечно подстрекающие его очертя голову ввязываться во всяческие неприятности. Правда, следовало констатировать: до сих пор он всегда выпутывался из передряг без каких-либо существенных потерь, но сейчас все оборачивалось совершенно иначе. Всю свою сознательную жизнь отец Григорий пребывал в непоколебимой уверенности, что приятная неожиданность заведомо лучше ожидаемой неприятности, но сегодняшняя действительность не оставляла ему выбора, закручивая в стремительном вихре ожидаемых бед и проблем, и точно вскоре не заставивших себя ждать. Причем приближающиеся беды имели вполне конкретную форму, приняв облик двух вооруженных автоматами стригоев, внезапно выскочивших наперерез запыхавшемуся иерею. Отец Григорий резко затормозил, эффектно пропахав валенками пушистый мягкий снежок, но все-таки не сумел полностью погасить скорость и смачно впечатался в первого из вампиров, судя по перекошенному лицу, напуганного не меньше священника. Сплетясь в тесном объятии, сладкая парочка рухнула в сугроб. Второй кровосос громогласно взвыл как тревожная сирена и пальнул наугад, чуть не задев своего напарника. Пули засвистели вокруг замершего от ужаса отца Григория, неловко обнимающегося с немного дезориентированным стригоем, без сомнения получившим серьезное сотрясение мозга от столкновения со столь дюжим противником. Привлеченные шумом, к неожиданно образовавшемуся затору бежали еще несколько защитников палаццо, лишая Конрада едва достигнутого преимущества в неожиданности и численности.

— Ну вот, — укоризненно произнес оборотень, сердито глядя на барахтающегося в снегу иерея, — вляпались мы по уши! Теперь нам точно хана…

— Сдавайтесь, — ультимативным тоном предложил облаченный во все черное стригой, заглянувший в кухню. — Меня зовут Жан Лагаскур, я занимаю пост начальника личной охраны повелительности и гарантирую вам полную неприкосновенность, если вы немедленно сложите оружие и выйдете с поднятыми руками.

— Да хоть худую! — запальчиво вякнула Ариэлла и сама обомлела от собственной смелости.

— Размечтался! — с ненавистью процедил Натаниэль, плечом прикрывая стушевавшуюся подругу. — Так я вам и поверил.

Оливия согласно хмыкнула и беспардонно выстрелила в голову парламентера, мелькающую в дверном проеме, чем нагло нарушила этикет ведения переговоров. Она ни в кого не попала, но с той стороны донесся возмущенный многоголосый вой, подкрепленный небольшим жестяным цилиндром, ответно влетевшим в помещение кухни и с грохотом покатившимся по полу. За цилиндром струился шлейф из густого, молочно-белого, вонючего тумана.