вечно заходящему солнцу и мял ногами бурую траву. Путеводной нитью простиралась вдаль железнодорожная насыпь. В этом мире и оставалось только, что идти вперёд навстречу приключениям. К которым относишься благосклонно, когда на кону не стоит единственная жизнь.

6

Шесть ночей одиноких странствий значительно изменили отношение Марка к происходящему во сне. Ему страстно захотелось жить тут. А способствовали этой страсти голод и жажда. Причём последняя в большей степени. Жижу, в которую превратился перебродивший квас, едва ли можно было пить. Но приходилось. По паре глотков в одну ночь. Один, чтобы сбить жажду, второй чтобы протолкнуть в желудок кошачий корм. Уходя, Марк не позаботился о провизии. Да и вообще поступил безрассудно. Не окажись в сумке термоса, огрызка яблока да пакета с сухариками для домашних хищников, он был бы обречен на голодную смерть.

Или, был бы обречён вернуться. Этот вариант Марк всё ещё рассматривал. В термосе жижи оставалась половина. И пакет с кормом содержал в себе еще три тысячи килокалорий. На этом можно было протянуть несколько ночей.

Но планы пошли под откос. Измождённый организм поднял протест и вызвал головокружение. Пройдя по инерции несколько шагов, Марк замер и потихоньку сполз вниз. Сполз сам по себе – точно брикет мороженого вмиг растаял и растёкся по бурой траве. Слева от его взбунтовавшегося тела осталась железнодорожная насыпь, справа – проторённая гусеницами колея. Он так и распластался посередине, точно герой головоломки, на карточке которой написано: «Определите: этого человека сбил поезд, автомобиль, танк или солнечный удар». Правильный ответ должна была подсказать зелёная лужа рядом с головой. Однако, в случае с Марком, никакой зелёной лужи не было – организму не из чего было её произвести.

Он понял, что не сможет встать, если не сделает хоть глоток воды. Перебродивший квас вряд ли таковой можно было назвать, но за неимением… Руки отказались протянуться за ним. Тело стало ватным и неподъемным.

– Вот и всё. Добегался. Инсульт! – заключил вслух Марк и принялся покорно ждать судьбу. Он ждал, когда веки потяжелеют и сами собой закроются. Ждал, когда же наконец очнётся в своей кровати. Но тосковал. Возможно потому, что душа слилась и с этим телом и не хотела прощаться. Возможно потому, что инстинкты этого тела стали близки душе, и она стала к ним прислушиваться. А какой инстинкт сильнее инстинкта самосохранения?

Но пробуждения Марк так и не дождался. Зато дождался галлюцинаций. Слуховых. Ему померещилось, что приближается вертолёт. Характерный рокот раздавался издалека и медленно приближался. Слишком медленно для вертолёта.

Марк даже не стал прислушиваться к новому звуку. Не стал гадать, что бы это могло быть. Просто лежал и слушал.

Но когда рокот навис над самым ухом, силы внезапно вернулись. Моментально. Будто и не было никакого солнечного удара. Будто не было у организма никакого бунта. Мысли об инсульте испарились вместе со слабостью.

Марк присел и обернулся на звук. Скромный «ЗиЛ» болотного цвета приближался к нему. Неброский грузовичок вилял туда-сюда, повторяя неровную колею. И Марк нисколько не удивился, разглядев в кабине Блэкблю.

Блэк лучился счастьем. Его «ковбойская» шляпа съехала на бок. Одной рукой он держался за руль, а другой за большой стакан с коктейлем.

«ЗиЛ» противно завизжал тормозами, когда поравнялся с Марком.

– Отдыхаешь? – с фирменной улыбкой поинтересовался Блэк. Марк хотел что-то ответить, но пересохшие губы слиплись намертво. Глаза впились в стакан с коктейлем и отказывались от него оторваться.

– А я сморю, давно идёшь. И как оно? Не очень? Да не отвечай.

Марк почувствовал некоторую ненависть за саркастической улыбкой, но никак не мог вспомнить, за что Блэк может его ненавидеть.

– Как видишь, я снова на коне. У меня полный багажник горючего, а в кабине – вода и жрачка. А что у вас? Вода из Магистрали? О боги! У вас даже нет воды из Магистрали! Вы так и не узнали, как её оттуда доставать. Какая досада. Так в путь отправляться было безрассудно.

Марк почти не слышал всего этого. Он всё так же таращился на стакан.

– Хорошо, я возьму вас на борт, если вы сможете предложить мне что-нибудь стоящее. Дружбу и натуру не предлагать – товар дешёвый и некачественный.

Последние слова чудом дошли до сознания Марка. Он подумал, что у него есть единственное, что он может предложить – оружие Блэка. Почти не осознавая, что делает, Марк вынул из сумки «УЗИ» и револьвер и протянул вперёд. Попытался встать, но без толку. Только тогда он увидел то, чего никак не ожидал – сочувствие во взгляде.

Блэк вылез из кабины, забрал оба ствола, подобрал сумку, а самого Марка перекинул через плечо и потащил к машине.

– Как тебя приложило! Что же ты ушёл? Я тебя, балбеса, четыре круга искал. Хорошо парнишка местный сказал, что ты ушёл. Ну и балда! Ну и балда!

Марк ничего не отвечал. Только молча смотрел, как его усаживают на пассажирское сиденье.

– А меня, представь, пришёл комендант убивать, когда все драпали. А я ему в рожу медвежью лопатой двинул. Из-за угла, да… Не в честном поединке. А как честно против пистолета с лопатой, а? Сознание тот потерял. Ну а как очухался, я его в яму то и спустил. В ту самую, что закопать до конца не успел. Пока тот в себя приходил, я её до нужного слоя расчистил. В общем, ушёл из жизни комендант не благородно. Утонул в дерьме! А я вот что на память забрал!

Блэк продемонстрировал большой пистолет, который выглядел гигантским в руках Блэка.

– Жаль только, местная штучка. Патроны к ней искать нужно. Ну да ладно. Трофей-то знатный.

«Зилок» тронулся бодро. По проторенной колее, где каждый камешек вдавило глубоко в почву, а иной и раскрошило в пыль, ехать было комфортно. Трясло минимально, резких поворотов не бело, перекрёстков и лежачих полицейских не попадалось. Благодать! Зелёный свет да полный бак. Что ещё нужно, чтобы стрелка спидометра дребезжала в районе восьмидесяти?

Марк жадно впился в бурдюк с коктейлем. Что именно это было – Марк не понял. Показалось – компот из неизвестных фруктов разбавленный горькой пародией на пшеничное пиво. Впрочем, вкусовые ощущения заботили в десятую очередь.

– Почему он ещё холодный? – поинтересовался Марк, когда, наконец, смог разлепить пересохшие губы.

– Рефрижератор в кузове. На бортовом электричестве пашет. Явно не родной. Может