Товарищ Север пожал плечами. Как он? В полном порядке, в абсолютном, можно сказать. Ещё полрюмки, лимоном зажевать — в снова в бой. Но чтобы не так по-идиотски. Надо же, попались, как раки в сеть. И место им навязали, и время, и способ действия. Провокация по всем правилам. Интересно, кто же Гапон? Настоящий? Начальник ментовский, по мальчикам и саунам ходок? Повыше кто-нибудь, в Киеве? Или не повыше — в сторонке?

…Рядом с обезьяной прячется ещё один тигр.

— Профессор, что провокация, понимаю. Зачем — тоже понятно. Выборы скоро…

Не договорил — на взгляд Профессоров наткнулся.

— Выборы, Алексей? Думаете, попытка дестабилизации, чтобы сорвать голосование? А не мелко?

Чуть не подавился Алёша коньяком. Мелко?! Граната под ноги — мелко? Масштабы у Жениного родителя, однако!

— Вы только что с улицы, в вас с Евгенией стреляли, вы ещё в себя не пришли. Но что в новостях сообщат? Столкновение с милицией, Десант драку затеял. В Донбассе такое почти каждый день. Кто внимание обратит?

Задумался Алексей, попытался вспомнить. Верно, парни Феди Березина ментозаврам скучать не дают. Это здесь подобное в новинку.

— Думаю, это действительно провокация. Не со стороны властей. Перед выборами такое им ни к чему, а милиция и так по уши скомпрометирована. Демократы… Как думаете?

Вспомнил Алёша господина Усольцева — и госпожу Усольцеву Инну Александрову заодно. В принципе, могут, если о власти разговор пойдёт, только…

— Не потянут. Трусоваты! Здесь иные требуется.

Вздёрнул брови Профессор, но углублять не стал, кивнул согласно.

— Не они. Мне почему-то кажется, дело в Десанте. Слишком комфортно он себя чувствовал. С властями и с милицией чуть ли не дружба, с демократами уже не ссорятся. Закисли! Вот и встряхнули… Игоря жалко, и других жалко, но они — взрослые люди, знали, какую форму надевают!

— Ага…

Потянулся хозяин дома за бутылкой, но Алёша головой покачал. Хватит, не станет легче. Прав Профессор, не прав, одно ясно. Игра идёт — большая, на весомые ставки. А все они, что демократы, что Десант, что милиция, в той игре не лучше пешек.

А товарищ Север — кто он в этом раскладе? Ладья, слон, конь, через поле прыгающий? Или тоже обычная пешка?

Но и пешка в ферзи выходит!

— Бог с ними со всеми, Профессор! Я давно спросить хотел… Ритмы бинауральные, методика Монро, картинки… Это не только для статьи, правда? Чем вы занимаетесь?

Сказал — и язык прикусил. Нашёл кого, нашёл о чем! Профессор дочь родную к тайне не подпускает! Сейчас ка-а-ак рявкнет!

Не рявкнул — усмехнулся. Рюмку в сторону отодвинул.

— Вам в самом деле интересно, Алексей?

* * *

— …Погодите, погодите… Значит, в принципе можно связаться и поговорить со всеми, кто когда-либо жил? Всеобщая связь между людьми — всех времён, всех стран? Это же…

— Это не главное, Алексей. N-контакты… Ноосферные контакты — всего лишь телефон. Потрясающая перспектива, но все-таки мелочь по сравнению с главным. Представьте, мы живём в огромном доме, наши окна выходят по двор. А во дворе — площадка, куда мы сносим нами сделанное. Архив! Идеи, открытия, новости, тайны — все, когда-либо выдуманное и совершённое человечеством. Наша всеобщая память, живая, постоянно дополняемая память. Стоит выйти из квартиры — или хотя бы взять бинокль с неплохим увеличением…

— Как… Как Нострадамус и Ванга?!

— Мы изобретаем телефон, а не учимся телепатии. Значит, нам нужна не Ванга, а пропуск в архив.

Энгельберт Хампердинк.

(2`31).

Хампердинк, в отличие от коллег-миллионеров из шоу-бизнеса поступил порядочно: выложил все свои песни на сайте. Приятно иметь дело с приличным человеком! А песня замечательная!

«Всякому городу — нрав и права». Кто сказал? Григорий Савич Сковорода, малороссийский философ. Бродил босиком по тропкам и битым шляхам, на флейте играл — как там, где жёлтую громаду университета построят. Прав философ: у всякого города и права свои, и нрав. И гордость. У кого колокольня высокая, у кого девушки пригожие. Всяким гордятся и меряются, иногда таким, что вообразить трудно. Заезжал Алёша к родичам в Ростов, а ему, по городу повозив, все, как есть, показав, и выдали. Наши, мол, ростовские памятники — самые уродливые в мире. И самые нелепые, ни к селу, ни к нашему городу. Дивись — и завидуй!

Скользнул Алёша взглядом по бронзовому идолу, щекой дёрнул. Ещё подумать надо! Когда они в Днепропетровске жили, знали твёрдо: страшнее тамошних памятников быть не может. Чернигов, где папа и мама остались, тоже готов в конкурсе участвовать. Только Чернигов далеко, и памятники там, прямо сказать, не очень.

А это да, это внушает! Сидит болван тмутараканский, брови насупил, башку тяжёлую в плечи вжал. Ночью приснится — утром не встанешь. Как про памятник Александру Миротворцу говорили? Комод, на комоде — бегемот, на бегемоте — идиот. Здесь то же, только без бегемота.

Скользнул взгляд по надписи бронзовой. Ярослав Мудрый, понимаешь. Что ему делать здесь, посреди Половецкого поля?

Хмыкнул товарищ Север, через плечо бронзовому князю поглядел. Что делает? Олицетворяет, само собой. Сзади — юракадемия, рассадник самых гуманных в мире прокуроров и «следаков». Идиот бронзовый у них вместо тотема. Первый на Руси стражу организовал, первый людей в «поруб» сажать принялся. Судислав, брат родной, «четвертак» в яме-«порубе» отсидел, пока родичи не выручили.

Отвернулся Алёша от бронзового болвана, газету в кармане курки поправил. С памятником ясность полная, а сам он что тут делает? Опять в товарища Севера играет?

Или не играет уже? Игры, считай, кончились

Три часа дня, памятник Ярославу Мудрому, свёрнутая газета в кармане. Пароль для связи — «Кинопремьера». Хотел, чтобы войско прислали? Вот и шлют.

Письмо Алексей утром прочитал, перед лекциями. Вначале думал в университет не идти, обождать пару деньков. Мало ли, вдруг там и повяжут? Перед дракой менты наверняка не только в мегафон орали, но и фотоаппаратом баловались. Телевидение тоже расстаралась, каждый кадр по четыре раза прокрутило. Ментозавры — народ внимательный, всех отследили, каждого вычислили!

Алёша подумал рассудил — пусть. Про аптеку не знают и не знать не могут, а гранаты он, извините, не бросал. И гайку не бросал.

И подписывать ничего не станет. Из принципа.

Перед первой парой не забежал в знакомое интернет-кафе. Вдруг новости образовались? А там — письмо, свеженькое, час как пришло. Просили товарища Севера связного прислать: три пополудни, возле памятника, газета свёрнутая в кармане. Кто просил, поди пойми: вместо подписи — «АГ-3» красуется. То ли Анонимные Гориллы, то ли Алкогольная Горячка в Третьем градусе.