— А что тут говорить? — пожал плечами Штрой. — Перед нами — внук Гуго Реннера… Реннера Упрямца, — многозначительно добавил он, подчеркнув последнее слово.

— Чем же он так упрям? — криво улыбнулся профессор.

— Был упрям! — вздохнул Штрой, садясь.

— Был?

— Был… А мог бы здравствовать и сейчас. Налейте-ка мне ещё чего-нибудь… Благодарю! Память о Гуго Реннере изгладится из наших умов не скоро… теперь же, когда у него появился наследник, — может, и никогда. Если бы он захотел, то стал бы самым великим духом Лотортона. И не только его! А нашёл его один из моих подчинённых — совсем случайно. Он пролетал над пустынным побережьем Нордзее поздней осенью, там, где редко встретишь и духа, и человека. Макушки прибрежной рощи казались сверху чёрными когтями, на них не было ни одного листа. И вдруг мой посыльный увидел, что роща сорвалась с места и понеслась за ним следом. Курьер даже сперва решил, что попал в засаду! Он замедлил полёт и увидел, как деревья спешат к берегу моря и погружают ветви в воду, будто ловя рыбу. Подлетел к воде — прибой весь позеленел: к берегу подошли огромные стаи изумрудных рыб. Но, когда дух пригляделся, оказалось, что это листья. Деревья подгребали их к себе, и листья тут же прирастали к их ветвям, словно наступила весна. Потом в дюнах показался человек в поношенном пальто с записной книжкой: он строчил какие-то стихи и ухмылялся. Наконец перечеркнул всё — деревья потеряли листву и исчезли. Это и был Гуго Реннер.

Мой курьер приземлился и заговорил с ним. Он не усомнился, что перед ним — звёздный дух высочайшего ранга. Каково же было его изумление, когда оказалось, что Реннер понятия не имел о реальности происходящего! Он считал, что всё это — его поэтические галлюцинации. Попросту говоря, сны! Более того, он считал, что вся наша жизнь — сплошной затянувшийся сон…

— А это так? — осторожно вставил Фибах.

— Нашли кого спрашивать! Короче, мой порученец объяснил ему истинное положение вещей, которое сам Гуго, разумеется, счёл очередным бредом, и наконец за дело взялся я. Ох, и намучились же с ним мы все! С огромным трудом нам удалось убедить старину Гуго не зарывать такие волшебные таланты в землю и заказать свою смерть. Может, мы бы даже и отступились, но выяснилось потрясающее обстоятельство: стихотворные заклятия, наложенные им, не мог снять никто, кроме него самого! Для него не существовало неудач, промашек, слабого поля… Он сам его создавал! Представляете, что это значило?

— О да! Что будь Гуго Реннер жив, я был бы вам не нужен!

— Узнаю человека! — фыркнул Штрой. — Первая мысль, конечно, о соперниках. Вот это вас всех и погубило…

— Что вы хотите сказать?

— Что если бы люди не соперничали, они бы уже давно обогнали нас, и тогда я служил бы вам, а не вы мне… Я ведь тоже мог бы закопать Гуго в прибрежный песок и забыть о нём, понимая, что, став духом, он поднимется выше меня. Но я думал о другом. С ним Лотортон раздавил бы любых врагов! Кого угодно… Разумеется, нельзя было начинать с этого — сразу, в лоб. Гуго был пропитан моралью, как старая одежда — нафталином… Ну, пришлось объяснять ему, сколько добра он мог бы… и так далее. Тогда он согласился. И вот тут мы допустили очень большую ошибку…

— А я думал, вы никогда не ошибаетесь!

— Не следует считать меня таким идиотом, дорогой друг… Мы воскресили Реннера почти сразу же после его добровольной смерти, не дождавшись, пока всё человеческое в нём истлеет! Хотя, может, и это не помогло бы с таким особым материалом… Тем не менее, хочется думать, что лет через триста он проснулся бы настоящим духом — без жалости и предрассудков. А так он взбунтовался на первом же совещании, уяснив себе наши планы. И, если бы он захотел, то ушёл бы от нас живым: он ведь был неуязвим, стоило ему только оградить себя нужным заклятием. К счастью, он не напал на нас и не вернулся к людям… Просто не стал сопротивляться и умер, заставив нас сожалеть об упущенных безграничных возможностях!

— Откуда же, по-вашему, они у него взялись?

— Хороший вопрос! В принципе, мы давно знали, что среди поэтов бывают очень сильные волшебники. Но этот вдобавок никогда не растрачивал своих сил. Он считал, что целый мир не стоит одной его строчки. Я как-то спросил его, почему он, с его-то убеждениями, не отдал свои стихи людям, чтобы сделать им добро. Гуго ответил: «Где добро, там и зависть. Я не хочу, чтобы мне завидовали». Ну что ж, он сделал свой выбор. Лично я думаю, что в одном он всё-таки был неправ. Если не для себя, то хотя бы ради своих внуков ему, безусловно, следовало нас уничтожить! Посмотрим, что выберут они…

— Так вы хотите…

— Ну безусловно, профессор! Зачем нам рисковать, если мы можем исключить малейшую возможность неудачи? Пусть Заклятие Семи Смертей произнесут сами люди — и вы увидите, оно будет надёжнее и крепче нашего. Просто ребёнок сочинил стишок на заданную тему…

— А если внуки не унаследовали волшебной силы деда?

— Скорее всего, они её унаследовали. Но не полностью! Иначе мальчик давно уже знал бы, что, стоит ему произнести желание в стихах, и оно сбудется. Какой-нибудь поэтический школьный спектакль… да мало ли случайностей! Он бы уже давно был предметом зависти и восхищения всего мира или, скорее всего, сидел за решёткой и работал на своих тюремщиков. Но у нас-то, не забывайте, всюду усилители! И в нашем мире он сможет колдовать… О, теперь мне многое понятно! Например, почему Шворк выбрал именно эту пару. А из них — именно девочку. Столь чуткое существо, к тому же имеющее у себя на борту наши лучшие усилители, сразу учуяло дремлющую во внуках Реннера волшебную силу…

— Да-да, разумеется… как не понять! — льстиво заверил Фибах. — Вот только насчёт девочки… вы не могли бы выразиться яснее?

— Ну, видите ли, я, конечно, не доктор биологии, но ведь у животных, кроме рефлекса на мясо, есть ещё какие-то чувства… Он же летел искать хозяйку. Женщину. А девочка — это как бы маленькая женщина. Мы таки сделали с вами Шворка, профессор, поздравляю! Волшебное начало в нём чрезвычайно сильно! И потому, найдя маленькую волшебницу, он решил: «Довольно!» — и прекратил поиски. Да и в детях это дремлющее начало было настолько мощным, что они сразу, без предварительного обучения, могли видеть пса… Итак, наш юный друг, у которого мы стащили два евро, практически всемогущ. Думаю, это и пытался объяснить ему старик Реннер прошлой ночью — оттуда, из мира мёртвых духов! И объяснил бы, если бы вы не накачали Акселя какой-то снотворной дрянью… К утру он всё забыл.

— Я же не знал, Ваша Вечность!

— Нет-нет, всё великолепно, дорогой… Вы нас спасли! Зачем Спросившему Смерть знать, что он может стереть эту Смерть в порошок одним заклинанием? Правда, опасность не исчезла.

— Как так?

— Да думайте же хоть немножко! Что сказал наш юный друг перед тем, как нечаянно сделал стенку прозрачной? Что когда упадёт вечерняя тень, он всё вспомнит. Может быть. «Тогда-то, может, и вспомню я…»

— Это «может быть» имеет значение?

— Мы так давно научили вас колдовать, и вы ещё спрашиваете! Любая неуверенность страшно ослабляет силу даже самого мощного заклятия… Вы для чего, к примеру, щёлкаете пальцами? Чтобы дух волшебного поля получил мощный звуковой удар в ухо, которое составляет большую часть его крошечного тельца. И понял, что вы — такой же полноправный его повелитель, как, допустим, я. Хотя я добьюсь того же удара, просто подумав о заклятии… В общем, скорее всего, часам к семи Аксель и впрямь что-то вспомнит. Но смутно! И тут я должен направить его мысли в нужное нам русло, не рассказывая ему ничего лишнего… Кроме того, я наложу на наш замок ряд опережающих контрзаклятий. Тогда мальчишка вряд ли сможет причинить нам какой-либо вред, даже если узнает больше, чем нужно!