По приказу Хосру на насыпь начали лить воду. Когда вода соприкоснулась с горевшим материалом, результат получился без преувеличения сенсационным. К небу повалил огромный столб дыма. Дым был таким густым, что его видели в Коррах, в тридцати милях от Эдессы. От воды пламя растеклось на большую площадь и охватило всю насыпь. Деревянная основа искусственного холма выгорела дотла, и скоро на его месте осталась только куча раскаленных дымящихся камней.

Эта неудача нападавших стала поворотным пунктом в осаде Эдессы. Хосру дал своему войску отдых на шесть дней. Он не посчитал нужным тратить силы на восстановление насыпи, и огромный труд пропал даром. По истечении шести дней его войска пошли на приступ с помощью осадных лестниц. Атака началась на рассвете, по расчетам персов, защитники еще не должны были пробудиться от ночного сна. Приступ был отбит. Штурм меньшего масштаба был предпринят вечером того же дня. Персы попытались взломать главные ворота, но успеха не имели. Когда насыпь успела остыть, Хосру приказал выровнять ее поверхность и приготовить для новой атаки. С насыпи попытка штурма была повторена, но защитники города отбили и ее, проявив решимость и большое мужество. К обороне были привлечены и те, кто не мог носить оружие, даже дети. Когда защитники начали поливать нападавших кипящим маслом, персы отступили. Царю царей сказали, что его приказ не может быть выполнен. Но он отказался принять такой постыдный рапорт. Царь приказал повторить попытку, и персы снова пошли на штурм. Эта атака снова была отбита. С большой неохотой Хосру смирился с невозможностью противостоять неизбежности. Он понял, что Эдесса неприступна.

Жители Эдессы отличались мудростью и жили в близком соседстве с персами, поэтому не хотели отравить себе радость успеха. Они были готовы ублажить царя царей и подсластить ему горькую пилюлю приличной контрибуцией, оплатив военные издержки. Пять центенариев, уплаченных ими, были гораздо меньшей суммой, чем та, которую они бы потеряли, если бы персы вошли в город.

Триумфальный успех обороны Эдессы, особенно на фоне катастрофической потери Антиохии четырьмя годами ранее, показал, что присутствие Велизария совершенно не обязательно и защита персидской границы может быть успешной в его отсутствие.

Оборона Эдессы позволила отодвинуть войну с персами в пределы Колхиды. Хосру оставил попытки проникнуть в империю через хорошо укрепленную границу в Сирии и Месопотамии. Захват Антиохии стал его единственным большим успехом. Мощные города-крепости, если их удерживали умелые и надежные гарнизоны, представляли собой непреодолимую преграду на пути завоевателей. В течение долгого времени в Месопотамии не было слышно о крупных военных столкновениях. Когда они возобновились, Юстиниан уже давно был в могиле, а мир изменился до неузнаваемости.

Политика Юстиниана показывала: он был далек от мысли, что смена театра военных действий уменьшает значимость самой войны для империи. Постоянное присутствие персов в Колхиде автоматически означало присутствие персидского флота на Черном море, распространение персидского влияния на север и захват персами торговых путей, связывавших империю с Востоком. Одним из самых серьезных замыслов Юстиниана было расстроить персидскую монополию на восточных торговых путях. Для этой цели было жизненно важно овладеть Колхидой, ибо только через нее проходили пути на Восток, на которых не господствовали персы. Если они захватят Колхиду, то им удастся окружить империю и отрезать ее от свободного доступа на Восток.

Через год после осады Эдессы Юстиниан заключил с Хосру перемирие сроком на пять лет. В качестве платы за издержки Юстиниан согласился отдавать персам четыре центенария золота в год — это была смехотворная сумма, призванная уязвить достоинство царя царей. Хосру не надеялся больше на войну и согласился на временный мир вдоль месопотамского участка границы. Однако он отказался включить в условия перемирия Колхиду, и там стычки и столкновения продолжались.

Целью Юстиниана было восстановить экономику империи, дав ей оправиться после опустошительной эпидемии чумы. Император желал накопить ресурсы, достаточные для серьезных военных операций на востоке, а кроме того, хотел за время передышки в войне с персами решить, наконец, итальянский вопрос.

Состояние дел в Италии, на которое Велизарий взирал теперь весьма беспомощно, было создано его собственными руками. Беды, от которых он страдал, и трудности, с которыми встретился, произошли исключительно оттого, что он торпедировал договор с Витигисом, а все остальные неприятности явились следствием этой роковой ошибки.

Войны подобны ранам: если они не очищаются, то их заживление сопровождается различными осложнениями. Нашлись острые проблемы, которые постоянно бередили старые итальянские раны. Одной из таких проблем стал вопрос о престолонаследии у готов. Если бы Витигис остался в Равенне, все было бы гораздо проще. Но сложилось так, что готы не могли выбрать себе ни такого короля, которому они могли бы подчиниться, ни такого короля, которого одобрили бы римляне. Короче говоря, они вообще не могли выбрать себе короля.

Непомерный оптимизм совсем недавно мог заставить людей поверить в то, что готов можно привести к покорности в Италии, но только невежество могло привести тех же людей к выводу, что готы будут все время покорно пребывать в положении побежденных. Раздражение по поводу выборов короля держало готов в напряжении и постоянной готовности к новым бедам. Быстрая смена кандидатов на королевский трон говорила о том, что ждать осталось недолго. Скоро сама судьба подарит готам настоящего короля.

Еще до того, как с Витигисом на борту Велизарий отплыл из Равенны, готские вожди, осознав, что он никогда не рассматривал всерьез возможность принять от готов знаки королевского достоинства, решили обратиться к одному из немногих военачальников, которые продолжали держаться на севере. Этим человеком оказался Урия, племянник Витигиса, до сих пор удерживавший Павию. Вероятно, он чувствовал, что опыты с избранием короля, не принадлежащего к священным родам, всегда кончаются зловещими неудачами.[49] Урия отказался, посоветовав обратиться к Ильдибаду, сидевшему в Вероне. Ильдибад, племянник визиготского короля Теудеса, мог претендовать на титул, поскольку его родство доказывало, что в его жилах течет голубая кровь. Ильдибад согласился, мудро оговорившись, что примет титул короля, если от него официально откажется Велизарий. Римлянин принял депутацию готов и дал им соответствующие уверения, после чего Ильдибад был избран королем готов.

На троне Ильдибад продержался меньше года. Он не был богатым человеком, и, когда его супруга, обливаясь слезами, рассказала, какие наряды надевает жена Урии, его сердце не выдержало. По приказу короля Урия был убит, после чего сам Ильдибад пал от руки одного из своих воинов (5 мая). После смерти Ильдибада руги выдвинули своего кандидата — Эрариха, который не считался королем всех готов, но поскольку у всех готов не было в тот момент подходящей кандидатуры, то Эрариху позволили остаться, но он оказался скользкой личностью. Вспомнив о предложении Юстиниана разделить Италию, оставив готам территорию к северу от реки По, Эрарих сумел убедить готов принять эти предложения. Воспользовавшись этим предлогом и не возбуждая никаких подозрений, Эрарих снарядил в Константинополь посольство, главе которого были даны тайные инструкции. Коротко говоря, Эрарих выставил готское королевство на продажу.