К тому времени, когда Джессика вернулась в Новый Орлеан, уже совсем стемнело. Усталость давала о себе знать, и она ощущала себя совершенно разбитой. Усугубляли ее состояние чувство стыда и недовольство собой. Она так и не решилась сказать деду, что отказала Кастеляру; оставшись вдвоем, они просто обсудили между собой его неожиданное предложение, и Джессика обещала подумать. Разумеется, она понимала, что это — обычная отговорка, не слишком оригинальный способ отложить на потом принятие важного решения, но ей казалось, что на сегодня с нее хватит споров и столкновений. Если бы Джессика сообщила деду о своем нежелании иметь с Кастеляром что-либо общее, он непременно потребовал бы объяснений, и тогда, вынужденная в спешке подыскивать подходящие аргументы, она могла случайно проговориться о том, что ей хотелось скрыть любой ценой.

Поэтому, разговаривая с дедом, Джессика постаралась отвлечь его внимание, рассказав ему о проблемах с таможней и о контрабанде наркотиков, к которой, возможно, причастны члены экипажа одного из принадлежащих «Голубой Чайке» судов. Как она и ожидала, Клод Фрейзер самым решительным образом высказался против того, чтобы компания сама осуществляла жесткие полицейские меры в отношении своих наемных работников, но нарываться на штраф и осложнять отношения с таможней ему тоже не хотелось. В конце концов он согласился оставить решение вопроса на усмотрение Джессики и Кейла с условием, что они не будут предпринимать никаких серьезных мер без крайней необходимости. Что ж, хоть какой-то положительный результат прошедшего воскресенья.

Ее обычное место на стоянке на улице Дюмейн оказалось занято. Джессика объехала почти целый квартал, ища место для парковки, но не нашла. Устало чертыхнувшись, она свернула на платную стоянку на улице Шартрез и, оставив машину там, пошла домой пешком.

Погода так и не улучшилась: вместо проливного тропического ливня пошел холодный, моросящий дождь, грозивший затянуться до утра, и тротуары Латинского квартала были пустынны и темны. Потоки грязной воды, несущейся вдоль водосточных желобов, превращали каждый переход улицы в довольно опасное предприятие, и Джессике приходилось прыгать с одного неглубокого места на другое, одновременно высматривая редкие машины, грозившие окатить ее с головы до ног. Ее большой «двуспальный» зонт — единственный пригодный для зимы в Новом Орлеане — позволял ей сохранить одежду достаточно сухой, но он существенно ограничивал ее поле зрения, и Джессика уже дважды оступалась на мокрой мостовой.

Отперев тяжелую дверь подъезда, Джессика шагнула в полутемный вестибюль, из которого вела к ее квартире крутая каменная лестница. Здесь она остановилась, чтобы стряхнуть с зонта воду и сложить его. Джессика как раз убрала ключ в сумочку и переложила зонт из левой руки в правую, когда за спиной ее раздались быстрые шаги. Машинально обернувшись через плечо, Джессика успела заметить только темную фигуру мужчины, который стремительно мчался прямо на нее. В следующее мгновение Джессика ощутила сильный толчок в спину и, не устояв на ногах, упала.

Зонт вырвался у нее из рук и отлетел куда-то в угол. Колено пронзила острая боль, а ладони, которые она в последний момент выбросила перед собой, обожгло болью.

Прежде чем Джессика успела пошевелиться, мужчина уже навалился на нее всей своей тяжестью и прижал к холодным и шершавым плитам пола. Джессика попыталась крикнуть, позвать на помощь, но лишь беззвучно разевала рот, не в силах произнести ни звука. Во время падения воздух с шумом вырвался у нее из легких, и она никак не могла перевести дух. В глазах у Джессики потемнело, но она успела почувствовать острую боль, когда нападавший резким движением заломил ей руку назад.

Должно быть, на мгновение она лишилась чувств. Придя в себя, Джессика слабо дернулась, и мужчина, прижимая ее коленом, низко склонился над ней. Слюнявые полные губы нашли в полутьме ее рот и впились в него грубым поцелуем.

Боль и отвращение, охватившие Джессику, были столь сильны, что ее едва не стошнило. Рванувшись изо всех сил, она резким движением подняла голову и с удовлетворением почувствовала, как ее лоб врезался в переносицу нападавшего. Тот на мгновение отпрянул, и Джессика попыталась сбросить его с себя.

Увы, ей это не удалось. Ее сопротивление только привело нападавшего в ярость, и он так сильно ударил Джессику в живот, что она задохнулась от боли. Мужчина же навалился на нее всем своим весом и закряхтел, раздвигая ей ноги коленом и одновременно задирая вверх юбку. Его ногти больно царапнули нежную кожу у нее на бедрах, и Джессика снова рванулась, коротко и хрипло вскрикнув. В ответ нападавший еще крепче прижал ее к полу, но Джессика все же сумела высвободить руку, зажатую между их телами.

Она надеялась, что зонт не мог откатиться далеко. Закинув руку за голову, Джессика принялась шарить по полу и почти сразу наткнулась на плотную нейлоновую ткань. Сжав в кулаке свое жалкое оружие, она с силой выбросила руку вперед.

Острый конец зонта попал мужчине в лицо, и он громко взвыл от неожиданности и боли. Стараясь защититься, он взмахнул рукой и выбил зонт из пальцев Джессики. На этот раз зонт отлетел далеко — Джессика слышала, как он стукнулся о стену, — а мужчина поднял над ее головой сжатый кулак, намереваясь оглушить жертву.

Но удара так и не последовало. Дверь подъезда, оставшаяся полуоткрытой, распахнулась так резко, что ее ручка с силой ударилась о стену, и в прихожую ворвался еще один человек. Он двигался так быстро и стремительно, что Джессике на мгновение показалось, будто он летит по воздуху. Послышался звук тупого удара, и давящая тяжесть с ее груди исчезла.

Повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, Джессика поспешно откатилась в сторону и, на всякий случай подобрав по пути зонт, попыталась встать на ноги, опираясь о стену спиной. Двое мужчин, шумно дыша от напряжения, катались по каменному полу у самых ее ног. Потом послышалось несколько ударов кулаком, кто-то сдавленно вскрикнул, и каменные стены прихожей повторили и усилили этот звук, превратив его в вопль какого-то первобытного зверя.

Яростная схватка завершилась неожиданно быстро. Один из мужчин нанес противнику короткий и резкий удар снизу вверх. Снова раздался невнятный крик, сопровождавшийся болезненным шипением, и клубок тел наконец распался. Темная фигура метнулась к распахнутой двери и исчезла в темноте. Второй человек бросился было в погоню, но вдруг осел на пол и, привалившись спиной к стене, прижал к лицу ладонь.

Секунды тянулись томительно медленно. Единственным звуком, нарушавшим гулкую тишину подъезда, было частое, хриплое дыхание незнакомца.

Наконец Джессика пошевелилась. Стараясь унять противную дрожь в коленках, она сделала два шага в сторону и, нашарив на стене выключатель, включила свет.

Она ничего не хотела ни видеть, ни знать, но сбежать сейчас было бы трусостью, а Джессика не хотела потом корить себя за малодушие. Откинув назад упавшие на лицо волосы, она медленно повернулась к мужчине, который пришел к ней на помощь.

Он сидел у стены на корточках, и его грудь тяжело поднималась и опускалась в такт дыханию. Темные волосы были в беспорядке, а из-под прижатой к лицу ладони стекала кровь, но, несмотря на это, на его губах играла улыбка.