Анунда. Сейчас у него имелось шесть кораблей с дружиной в триста человек, да еще с ним был Торберн с Зеландии, на пятью кораблях. Пусть даже Бьёрн конунг заранее знал о них – выставить силы, способные им противостоять, ему будет нелегко.

В этот день Эйрик продолжил путь сквозь шхеры. Бывая в этих краях, он всегда представлял себе, как древние великаны забавлялись, перекидываясь комьями земли; земля сыпалась у них между пальцами, и из каждой крошки вырастал остров. Нужно было хорошо знать дорогу, чтобы не упереться в глухой залив, и соблюдать осторожность, чтобы не сесть на камень. Они уже миновали те места, где только чайки вились стаями над своими скалистыми обиталищами, истошно крича на захватчиков; теперь на бурые скалы упрямо карабкались разлапистые невысокие сосны, березы, ели, порой срываясь, стайками и поодиночке, к самой воде. На гладком камне, чуть прикрытом травой, паслись козы, играли всеми оттенками мхи. Дома под дерновыми крышами совершенно сливались со скалой, и угадать присутствие хутора порой удавалось только по причальным мосткам, по лодочным сараям и банькам у самой воды, по сушилкам для сетей и выловленной рыбы. С корабля береговые скалы близ моря выглядели такими крутыми, что строения висели над водой, казалось, удерживаемые только чарами. И не следовали подходить к ним слишком близко – бывали случаи, когда местные смельчаки ухитрялись сбросить большой камень прямо на корабл.

Но людей на глаза попадалось мало. Здешние корабли, приготовленные по приказу Бьёрна, ушли к Алсну, чтобы присоединиться к войску.

Только на следующее утро между островами впереди показался корабль. Оттуда прозвучал рог, призывающий к вниманию. На кораблях Эйрика тоже загудели рога; сегодня, ожидая вскоре встретить войско Бьёрна, все были готовы к бою, и при виде чужого корабля – большого, с резной змеиной головой на высоком носу, – хирдманы стали поспешно надевать шлемы.

Эйрик тоже был в кольчуге, плотно облегавшей широкую грудь, и копье Одина с синим древком держал под рукой. Его оружничий возник рядом, держа шлем и щит. Не принимая их пока, Эйрик прошел на самый нос корабля и увидел, что со встречного размахивают белым щитом. Корабль уже целиком показался из-за поросшего ельником мыса, и он, похоже, был один.

– Да они никак хотят мира! – насмешливо заговорили хирдманы, оглядываясь. – Никак старый тролль испугался, когда увидел, сколько нас тут!

С того корабля снова зазвучал рог. Эйрик хорошо видел белый щит, который кто-то держал на носу, подняв его на вытянутых руках и размахивая, чтобы привлечь внимание.

– Кто вы и чего хотите? – закричал Эйрик; его мощный голос легко одолел расстояние между кораблями и даже отозвался эхом от ближних скал.

– Эйрик, это я, Гудфинн Чайка! – закричали ему в ответ. – Меня послал твой дядя, Олав ярл! Он хочет говорить с тобой, пока не пролилась кровь! Если ты дашь слово не вредить ему, он хочет встретиться с тобой на Ольховом острове!

– А он дает слово не причинять мне вреда, пока мы не договоримся бросить копья? – прокричал в ответ Эйрик.

– Олав ярл чтит свой род, а ты ведь сын его брата. Он клянется, что не замышляет никакого коварства.

– Хорошо, что хоть Олав признает меня за родню, – бросил Эйрик своим соратникам. – Если бы его отец поступал так же, нам не понадобилась бы эта война. – Я не бегаю от своей родни! – закричал он Гудфинну. – И охотно встречусь с родным дядей на Ольховом острове!

Когда корабль Эйрика подошел к нужному острову – одному из следующих на его пути, довольно большому, где стояло несколько хуторов, – Олав уже ждал. При нем была дружина, но люди не надевали шлемов и не держали щиты – те были сложены на корабле. «Змей» Эйрика подошел к причалу, где его встретил Гудфинн Чайка. Полагаясь на слово дяди, да и не страдая робостью, Эйрик сошел со своим оружничим и четырьмя телохранителями. Олава он знал как человека миролюбивого и не удивился, что тот пожелал с ним переговорить; правда, и толку от этих переговоров он не ждал. Олав не был так непримирим, как его отец, но, пока он не имел никакой власти, ему не удавалось водворить мир.

– Привет и здоровья тебе, Эйрик! – первым поздоровался Олав.

Внешнего сходства между дядей и племянником никакого не имелось: полуседой Олав был человеком среднего роста и сложения, а Эйрик возвышался над ним почти на голову, и свежий ветер с воды развевал его длинные, до середины груди, светло-рыжие волосы. Борода у него была золотистая, черты лица правильные и крупные, и вся его повадка, неторопливая и уверенная, вместе с низким голосом придавала ему вид истинного потомка богов. Глядя на него, Олав не мог в душе не признать, что таким конунгом народ мог бы только восхищаться, и Эйрик, несомненно, это знает.

– Привет и тебе, Олав! – Серые глаза Эйрика взирали на него с такой невозмутимостью, что Олав и не поверил бы, что этот человек – настоящий берсерк, если бы своими глазами не видел его однажды в состоянии «боевого безумия». – Почему меня встречаешь ты один? Неужели мой дед передумал ссориться и решил выделить мне часть владений?

– Не скажу, чтобы у него были такие намерения. Дело в том… Должен сказать тебе, Эйрик, что наш конунг… э, сейчас нездоров. На днях он почувствовал себя худо… И пока он не оправится, он не хотел бы… э, сражений перед самым Алсну…

Эйрик был знаком с запинающейся манерой речи своего дяди и не заподозрил в ней душевной кривизны.

– Он здесь? – Эйрик, знавший, что дед предпочитает жить в Уппсале, близ святилища и старых курганов, удивленно приподнял брови.

– Нет, он в Уппсале, конечно. В Кунгсгорде никого из семьи нет, только челядь.

– А ему не кажется, что болезнь именно сейчас ему послали боги? – Эйрик недоуменно поднял брови. – Хватит, мол, протирать почетное сиденье, пришла пора признать права и других родичей?

– Эйрик, послушай! – Олав доверительно взял племянника за локоть. – Я скажу тебе… э, все как есть. Твой дед болен, но упрямство его здоровее этих камней. Он хочет отложить столкновение, поскольку без удачи конунга мы едва ли… э, нам труднее будет выиграть. А я что тебе скажу: если бы ты согласился немного обождать… Твой дед стар, и если норны обрежут его нить… э, мы же с тобой договоримся! Я не так упрям, как отец, и признаю, что брак твоих родителей был законным. Ты можешь, конечно, воспользоваться случаем, пока удача конунга не с нами, но в сражении и ты неизбежно