– Да, я думала обо всем этом, поверь. И ты… – Она вновь застонала, Адриана туго завязала повязку. – Да, при дворе фавориты и любовники обычное дело. Таково положение вещей, и мне это хорошо известно. Но ты… ты даже не пыталась скрыть свою любовную связь! Ты вела себя бестактно. Выказывала мне совершеннейшее презрение! И это было невыносимо. И сейчас он… он бросил все. Он и меня заставил оставить дом, родных, друзей, жизнь, к которой я привыкла, и последовать на край света за тобой – его единственной, настоящей любовью. Ему не хватило благородства даже на то, чтобы просто бросить меня! Лучше было бы остаться в Санкт-Петербурге несчастной, покинутой женой, чем… – Она задохнулась, не находя слов, чтобы описать свое отчаянное положение.

– Это в тебе говорит уязвленная гордость.

– Ну и что с того? – выкрикнула Ирина. – У меня, ты думаешь, нет чувства собственного достоинства? Я что, не имею права защитить себя? А мои дети? Что они будут думать обо мне, когда повзрослеют и начнут все понимать? – Она отодвинула от Адрианы перевязанную ногу и прикрыла ее юбкой. – Ну и что с того, что это во мне говорит гордость? Но и не только в ней дело, черт тебя подери. Я его… я его люблю, люблю. А он… Что бы он ни делал, все это доказывает, что он любит тебя. И ты его любишь. А я всего лишь какое-то недоразумение во всей вашей любовной истории. Эркюль не мой муж, хотя я и родила от него двоих детей. Он твой муж, а для меня он… бык-осеменитель. Из-за тебя я чувствую себя шлюхой!

Адриана коснулась щеки Ирины. Она думала, что та вздрогнет и отпрянет, но ничего подобного не произошло.

– Я не люблю Эркюля, – прошептала она. – Если бы любила, то вышла бы за него замуж, когда он предлагал. Он не нужен мне в качестве мужа. Он мой друг, мой собрат по оружию. Он очень дорог мне, но я не люблю его. – Отрекаясь от Эркюля, Адриана вдруг поняла, что на самом деле любит его. – Но ты… – Адриана замолчала, готовая взять последние слова обратно, однако решила договорить до конца. – Но мое тело привыкло к нему, – продолжила она. – Оно отвечает на его любовь. И я не хочу причинять ему боль.

– Ах вот как! Твое тело к нему привыкло! Какая подлость! Из-за этого все семь лет ты заставляла меня страдать?

– Я не думала о тебе, Ирина. Ты ничем не привлекала моего внимания. Не жаловалась на свое положение. И я искренне полагала, что тебе на самом деле до всего этого нет никакого дела. – Адриана на секунду задумалась над своими словами. – Нет, это неправда. Я знала, что тебя это волнует, но я убеждала себя, что тебе это безразлично, и… Ирина, не думай, будто я хорошая женщина.

Ирина посмотрела на свою только что перевязанную ногу.

– А я никогда так и не думала и впредь не собираюсь, – сказала она.

– Но я больше не буду с ним спать. Если бы тогда, семь лет назад, ты попросила меня отказаться от него, я отказалась бы. И пистолет сейчас не понадобился бы.

– Это не в моих правилах – просить. Я не хотела умолять тебя отдать мне мужа.

Адриана рассмеялась:

– Ты называешь это "умолять"? В тебе столько страсти и неистовства. Как тебе так долго удавалось это скрывать? – И вдруг Адриану охватила злость. – Я воспитывалась в Сен-Сире. Там девочек наказывали за то, что они начинали перешептываться; стоило заподозрить, что у нас есть секреты, и нас наказывали. Это научило нас искусно скрывать свои тайны. Затем я оказалась при дворе французского короля. И там я купалась во лжи, она пропитала меня насквозь. Я вынуждена была скрывать свои истинные мысли и чувства, потому что так мыслить и чувствовать считалось неподобающим для женщины. Из-за этой лжи я потеряла все, что мне было дорого. Я потеряла свою девственность в постели безумного, старого и мерзкого короля. Я потеряла свою настоящую любовь… – Она замолчала и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, затем продолжила: – Прости, Ирина, ради бога, прости за то, что я так долго отнимала у тебя Эркюля. Но я не прошу прощения за то, что не пыталась скрыть эту связь. Я больше не хочу утаивать, кто я есть на самом деле. И никогда не буду этого делать. Ты понимаешь меня?

Ирина попыталась подняться:

– Думаю, да.

– Садись на мою кровать. Ты не можешь самостоятельно передвигаться…

– Могу.

Адриана наблюдала, как Ирина неловко опустилась на кровать. Затем Адриана вновь подошла к шкафу и достала оттуда бутылку бренди.

– Выпей немного, – предложила она.

Ирина в мгновение ока осушила первый бокал, за ним второй.

Адриана решила и сама выпить. Несколько минут они сидели молча.

– Мы сейчас с тобой пережили неприятный момент, – нарушила молчание Адриана. – Давай… давай будем считать, что все в прошлом.

– Ты действительно порвала с Эркюлем?

– Да.

Ирина кивнула:

– Хорошо. Я знаю, что не смогу заставить его полюбить меня. Но я, по крайней мере, перестану ненавидеть тебя. Думаю, когда сердце освободится от ненависти, жизнь моя станет светлее и счастливее.

Адриана вновь наполнила их бокалы.

– Выпьем за свободу от ненависти, – сказала она, и они выпили.

Раздался стук в дверь, Адриана, протирая заспанные глаза, направилась ее открывать. На пороге, весело улыбаясь, стояла Креси.

– Ну, по крайней мере, сегодня вид у тебя поприличнее, – заметила Адриана.

Креси нахмурилась:

– Я еще не успела сказать тебе ничего плохого, с чего это ты на меня нападаешь?

– По привычке.

– Ну, я думаю, иметь habit[34]обязательно, но вовсе не обязательно всегда им прикрываться. Уж коли зашел разговор о привычке, то, кажется, у мадам д'Аргенсон появилась новая. Ей вдруг стало нравиться прихрамывать…

– Да, она пыталась убить меня, но вместо этого пострадала сама. Вот и вся история.

Креси дугой выгнула бровь:

– Все вокруг сгорают от любопытства…

– Все или только одна рыжеволосая красотка?

– Буду рада, если ты начнешь удовлетворять всеобщее любопытство с меня.

– Все незатейливо просто, никаких интриг в стиле барокко. Ирине надоело быть дурой.

– И ты все уладила?

– Думаю, да. Сестрой она меня не назвала, но, полагаю, стрелять в меня больше не будет.

– Может быть, стрелять и не будет. Она усвоила урок. В следующий раз она воспользуется ядом.

– Глупости.

– Я вполне серьезно говорю. Один раз она потеряла самообладание и осталась безнаказанной. Второй раз она может оказаться смелее.

– Вероника, у нее нет оснований убивать меня. Мой роман с Эркюлем закончен.

– Но у нее осталась привычка считать, что ты спишь с ним. И она по привычке будет и дальше так думать.