Все успокоилось на крейсере. Завтра поход в Аден.

Жгучее солнце заливало своими лучами лазурную бухту Порта Виктория на острове Махэ, группы Сейшельских островов, 21 августа 1916 года.

Тихая зеркальная поверхность воды, темно–синего цвета, отражала перистые пальмы и золотистую полоску прибрежного песка, окаймляющего причудливой лентой извилистые берега. «Чесма» и «Варяг», блистая чистотою своей светлосерой окраски, стояли готовые сняться с якоря.

Трапы убраны. Шлюпки завалены на ростры, все закреплено «по–походному». Из труб подымаются легкие серовато–синие струйки дыма. Пары готовы. На обоих кораблях ждут сигнала адмирала. Ровно в полдень на правом ноке фор–марса рея «Чесмы» взвивается треугольный флаг. Белый с синими вертикальными полосками — «буки», что означает — «Больше ход Адмирал требует скорого исполнения» и «сняться с якоря всем вдруг». В тот же момент на обоих кораблях раздаются звучные команды: «По местам стоять, с якоря сниматься».

Глухо урчит в шпилевом отделении паровой брашпиль. Звено за звеном втягивается в клюз тяжелый канат — «панер». Точно сердясь на маленькую задержку, брашпиль издает более сильное ворчание. Из приоткрытого на секунду крана брашпильной машинки вырывается струя отработанного пара, и брашпиль начинает работать скорее. Якорь вырван из грунта. Канат пошел быстрей.

«Стал якорь» [129], — доносится с бака, и затем: «Чист якорь» [130]. Из сапфирово–синей бездны появляется «шток», затем «веретено» и, наконец, «лапы» якоря. Он весь замазан илом, на нем видны обломки кораллов, на лапах запутались водоросли.

С полубака на якорь льется сильная струя воды, пущенная из пипки, привинченной к пожарному шлангу. Эта струя смывает большую часть грязи. За борт, в дождевом платье, с «концом» [131], взятым двойным беседочным узлом вокруг тела, спускается проворный босоногий матрос

Ему передают пипку, и он пускает струю воды во все места якоря, где еще застряла грязь. Ловким движением он закладывает гак ката [132] за рым якоря, а гак фиша [133] за его лапы и затем, с изумительной быстротой, выскакивает на полубак После этого якорь начинают подтягивать на подушку. Покапризничав немного, не желая сразу ложиться на то место, где ему полагается быть на походе, якорь наконец ложится на подушку. На него закладывают пертулинь и рустов [134]. Кат и фиш травят. «На месте якорь», — бодрым голосом докладывает на мостик баковый лейтенант.

На обоих ноках «Чесмы» подняты черные шары, указывающие изменения хода на рейде. Шары приспущены на «малый ход». За кормой «Чесмы» потянулась полоса взбитой винтами пены. «Варяг» вздрогнул. В недрах его раздался монотонный гул машин. Корабль, как лебедь, поплыл по зеркальной поверхности бухты и лет в кильватер идущей к выходу в океан «Чесмы».

Оба корабля выходят на простор. Роскошный остров с кокосовыми пальмами остается за кормою. Впереди могучий Индийский океан. Сегодня он такой ласковый.

На «Чесме» развивается сигнал: «Адмирал показывает курс Эскадренный ход 12 узлов». Прощай, земля, по крайней мере, на 6 суток. На обоих кораблях началась монотонная походная жизнь…

От острова Махэ до экватора и далее градусов на 5 к северу от него переход был спокойный. В этой так называемой штилевой полосе Индийский океан тих и ласков. Но дальше он начал меняться. Показалась рябь, затем началась зыбь. Пронеслись первые порывы муссона, все свежее и свежее. Зыбь перешла в волны. Задул свежий зюйд–вестовый муссон.

Он дует с мая по сентябрь от берегов Африки к Индостану, а с октября по апрель меняет свое направление на норд- остовое. Постоянство этого ветра разводит сильную волну. «Варяг» оказался молодцом в этом испытании, Раскачиваясь с борта на борт, давая временами крен до 25 градусов, корабль шел легко, не выматывая людей. «Чесме» приходилось труднее. Она тяжело всходила на волну и над нею летели каскады брызг.

На «Варяге» была пассажирка—черепаха, взятая кем‑то на острове Махэ. Эти черепахи замечательны своими огромными размерами. Панцирь их иногда достигает 1 1/2 метра в длину при 1 метре высоты.

Долговечность этих черепах удивительна. Так, черепаха, вывезенная в 1764 году с Сейшельских островов, жила еще в 1912 году в казарме в Порте Люис на острове Св. Маврикия. Вес исполинских черепах бывает до 400 килограмм Наша бедная черепаха жестоко страдала во время качки. Благодаря огромному своему весу, при каждом размахе корабля ее бросало, как бочонок, от камбуза, где она жила, к борту и обратно. Решили, наконец, взять ее на «бочечный строп» и подвесить над палубой за бимс Эго положение оказалось для бедного животного вполне приемлемым; вися на своем стропе, черепаха спокойно спала, спрятав голову в свой карапас, плавно раскачиваясь над палубой. Отдохнув, она высовывала голову и с аппетитом ела зелень, которую ей давал наш кок По мерс того как мы подымались к северу, все больше наших родных созвездий мы видели по ночам Вот Лира с блестящей Вегой. Вот Водолей, вот Телец с Альдебараном Вот Орел, в котором сверкает Альтаир. Вот Персей с переменной звездой Альголь. А вот и наша красавица Полярная звезда в созвездии Малой Медведицы. С каждой ночью она все выше и выше стоит над горизонтом, а все‑таки по ней здесь еще нельзя определять свою широту, ибо надо, чтобы звезда была над горизонтом по крайней мере на высоте 30 градусов. Иначе слишком велика ошибка, происходящая от рефракции.

Несмотря на ветер и волну, «Варяг» и «Чесма» делают в сутки более 300 миль. Помогают и муссон, который все более отходит в бакштаг, и попутное Малабарское течение.

25 августа 1916 года утром, слева по носу, открылся мыс Гвардафуй на северо–восточной оконечности Африки. «Чесма» и «Варяг» легли на него. Справа остались острова Абд–Эль–Кури, Самха и Сокотра. По мере приближения к берегам порывы муссона стихают. К заходу солнца обогнули Гвардафуй и вошли в Аденский залив. Здесь совсем тихо. После 3–дневной трепки это было большим отдыхом для офицеров и команды. Бедную черепаху опять «стравили» на палубу, и она с восторгом убедилась, что стоит снова на твердой, не качающейся поверхности. И в мире черепах мы видим разделение на сухопутных и морских. Наша черепаха была сухопутной и искренно ненавидела морскую стихию.