монахов что ль? Я защищаю тебя. Беда с этими «писарчуками», как ты их, писателей, кличешь. До свидания, обнимаю. Белов. 21 августа 2003 г.

За поездку в Иркутск и на Байкал я благодарен писателю Валентину Распутину. Он пригласил меня на свой фестиваль «Сияние России». Я с удовольствием согласился, так как у меня было давнее желание пообщаться с великим писателем-классиком не в душной и суетливой столице, а на его родине, на берегу чудо-озера Байкала. Заодно я должен был выполнить поручение председателя Государственной Думы Геннадия Селезнева и вручить В.Г. Распутину Почетную грамоту Государственной Думы России. Мы ее выхлопотали давно, ровно к юбилею писателя, но он, увы, отказался приезжать в парламент и ее получать.

Дальнюю дорогу скрашивал замечательный попутчик Валерий Хайрюзов. Благодаря ему я увидел ту древнюю архитектуру и города, и деревень, которую самому бы мне не отыскать. Еще он познакомил меня с массой замечательных талантливых земляков. А главное, не дал там писателю Юрию Лощицу наговорить небылиц про мой конфликт с писарчуками, вызвав тем самым огонь на себя. Но я не переживал за возможные распри в кругу писателей, ибо знал, что не только Валерий Хайрюзов, но и сам Валентин Распутин были на моей стороне. А после того как я вручил грамоту Распутину и выступил на сцене театра, московский писатель стих. Но, оказывается, ненадолго, по приезде в Москву он набросился на Белова с критикой: почему он поддерживает меня, а не писарчуков? Белов, как и Распутин, дал ему отпор.

Чтобы ответить на вопрос в письме Белова, почему в Иркутске так взъерепенился на меня Лощиц, пришлось заново описывать суть надоевшего всем конфликта. Для меня неприятным был сам факт втягивания хорошего писателя Лощица в борисоглебские разборки. В годы моей журналистской работы я наткнулся в магазине на книгу Лощица о природе «Земля-именинница», прочел дома ее на одном дыхании, и она так совпала с моими мыслями, что я написал ему теплое письмо. Он ответил. Потом наши судьбы вновь пересеклись. Внучка моего большого друга-земляка, лесника из поселка Красный Октябрь Михаила Семидушина вышла замуж на сына Юрия Лощица. Правда, брак впоследствии распался, но у меня с писателем сохранились хорошие отношения. Мы в газете даже печатали беседу с ним. И вдруг, неожиданно и для меня, и для семьи Семидушиных, писатель Лощиц, не разобравшись в конфликте, встает на противоположную сторону.

Я написал Белову:

«Дорогой Василий Иванович!

Для меня Ваше слово – закон, и если душа не лежит к книге писем, то мы ее отложим. Появится интерес, желание, тогда можно будет и вернуться к теме издания. В общем, как скажете. У меня пока есть возможность помочь Вам с изданием книги, потому по первому же Вашему сообщению я издам книгу.

Пьеса Ваша до сих пор на чтении в Волковском театре. Через месяц поеду узнавать их мнение о ней.

В своем письме Вы спрашиваете, что у меня произошло с Лощицем в Иркутске?

Не знаю, что он Вам там наговаривает и сочиняет… Но я с ним никогда не ругался. Более того, я всегда считал и до сих пор считаю его прекрасным писателем. Горько от того, что ему в Борисоглебе два года назад один проходимец наговорил-нашептал всякой чуши и лжи про реставратора Сашу Рыбникова, будто он масон, бракодел и т. д. Я тогда познакомил Лощица с Рыбниковым и показал ему в монастыре те храмы, что он отреставрировал, и показал придел Ильи Пророка с плохо отремонтированным потолком, который делал не Саша, а шабашник, нанятый прежним настоятелем собора.

Когда Лощиц узнал, что ему наврали про Рыбникова, что тот получил святой орден за восстановление православных святынь, то он, кажется, успокоился. Но тут появился еще один проходимец – писарчук Щербаков со товарищами. И они начали писать кляузы и откровенное вранье про реставратора. Я тогда заступился за Сашу, не дал им растерзать прекрасного мастера, человека, оставившего город, теплую комфортную квартиру и переехавшего в поселок для того, чтобы спасать храмы. За эту позицию они решили и меня подвергнуть обруганию и грязи. Они предлагали оставить дружбу с Рыбниковым, попросту предать его… Я друзей не предаю. И тогда вот Лощиц обиделся.

А в Иркутске он схватился ругаться с Валерой Хайрюзовым и литкритиком из журнала «Москва» Капитолиной Кокшеневой. Они пытались сказать Лощицу, что он не прав. Так Лощиц чуть не подрался с Валерой. Вообще-то они теперь крепко нападают на Валеру Хайрюзова. Он когда был в Борисоглебе, в Ростове, то видел восстановленные храмы Рыбникова. Он даже написал и опубликовал в журнале «Москва» добрый очерк обо мне и большом таланте созидателя Саши Рыбникова. Они прочли и начали травить автора. Ужас. Это либо из области религиозного фанатизма, либо от недостатка ума. Либо эти люди хотят подорвать доверие к истинному православию.

Теперь они нападают и на Вас. Писарчук Щербаков кричит в Борисоглебе, что они заставят и убедят Белова выступить на выборах против меня, что они засыплют Вас письмами, и что Вы уже отказались от критики писарчука и пр. Тот же Лощиц по их просьбе говорит Вам обо мне и о Рыбникове неправду. А говорит затем, чтобы поссорить нас. Это горько. Это известные приемы. В Москве, например, какой-то проходимец поссорил Зюганова с Глазьевым. Кто-то клевещет на Бабурина, заставляет Проханова писать пакости о Бабурине. У нас в Ярославле раскололи коммунистов, сейчас они судятся друг с другом. Горько, что нас легко ссорят, разъединяют. Кому-то это выгодно.

Зачем они шлют Вам писули от имени бабушек? Это все делается накануне выборов, делается специально, уверен, что кому-то такая акция выгодна. Уверен, она проплачивается. Спросите у Лощица, кто поджег в Борисоглебе дом моего помощника Рычкова? По чьей просьбе криминальный авторитет, грузин Захария Долидзе дает деньги писарчукам, кормящимся забесплатно в монастыре, на областные передачи по областному телевидению против реставратора? Кто бил и заставлял мальчишку Диму Клокова признаваться в том, что он член секты сатанистов и что он убил 4-летнюю девочку. А когда милиция встала на защиту мальчишки, уличила писарчуков во лжи, когда поймали одного писарчука из монастыря на скупке икон, то главарем сектантов был почему-то объявлен офицер милиции Пелевин. Спросите, кто защищал Лыкошина, имеющего у нас дачный дом в деревне, от того бандита, которого сами писарчуки привезли к нему на поселение, и который спустя время побил по-соседски Лыкошина, да еще и поставил ему в огороде виселицу? Я его защищал…

Жаль, что Лощиц ничего слушать не хочет и встал на сторону негодяев,