Отплевываясь и посылая поросенку проклятия, Кир с трудом встал. Если бы он видел себя со стороны, то, наверное, тоже не удержался бы от смеха: с головы до ног облепленный грязью, опухший, со злобной гримасой на лице, он совсем не походил на Черного Кира, грозу и проклятие Делаи. Больше всего он смахивал на обычного крестьянина, слегка заблудившегося по пути домой после попойки и упавшего в канаву. Немудрено, что нордмирцы, глядя на такое чудо, заходились от смеха и едва не падали, хватаясь за бока. Зато самому Киру было не до веселья. Сплюнув себе под ноги, он бросил комок грязи в радостных родичей и заковылял в направлении калитки.

– Эй, Кир! – орали ему со всех сторон. – Молодец! Хорошо бегаешь, южная твоя морда!

– Да не серчай ты, парень, – долбанул его по плечу Сигвар. – Было бы удивительно, если бы ты поймал свинушку. Где это видано, чтоб нормальный мужик после шести часов пьянки поймал поросенка, который вовсе и не хочет быть пойманным?

Кир мрачно покосился на деда, толкнул ногой калитку и, оказавшись на более или менее сухой почве, поинтересовался:

– У вас на севере что, только так развлекаются?

– Не-ет, – хохотнул северянин. – Вот сейчас еще выпьем-закусим и посмотрим, кто тут у нас самый меткий.

Нехорошее предчувствие выползло откуда-то из-за угла Кирова разума, но обрушившийся поток пенящегося пива заставил его убраться восвояси.

Спустя три часа, когда стол вместо того, чтобы опустеть, вновь начал ломиться от обилия еды и хмельного, Кир внезапно обнаружил, что уже добрую четверть часа безуспешно пытается оторвать голову от стола, чтобы хоть одним глазком взглянуть, что творится вокруг. Соображал он уже плоховато. Перед глазами уже не то что плыло – все исчезло в мутном мареве, заполонившем взор делайца. Он попытался открыть рот и что-то сказать, но язык упрямо отказывался повиноваться. Кир промычал что-то нечленораздельное и тяжко вздохнул.

Сигвар, сидевший напротив своего новоявленного внука, воспринял звуки, им издаваемые, как предложение выпить за что-нибудь высокое и великое.

– Эй, Кир! Ты пить бу-дешь? – Язык могучего северянина уже порядком заплетался.

Кир отрицательно мотнул головой и тут же сунул дубовую кружку под льющуюся из кувшина струю темного пива. Собрав все уцелевшие силы, он рывком принял сидячее положение и, оставаясь мертвенно спокойным, сделал чудовищный глоток, опустошив больше половины кружки. Посидев так несколько минут, делаец вдруг рыгнул, удрученно покачал головой и перевел тупой и бессмысленный взгляд на мьельтира. Тот расплылся в улыбке.

– Ув-уважаю, – сказал он и попытался похлопать Кира по плечу, но не учел расстояния и угодил рукой в миску с солеными грибами. Богато выругавшись, он стряхнул мокрые шляпки обратно в деревянную посудину и неожиданно заорал: – Эй, там! Давайте сюда девчушек!!!

Стромкильде радостно загудели.

– Начинается, – прошипела Лила, вставая. – Пожалуй, мне действительно не стоило принимать участие в этих посиделках. – Она огляделась в поисках двери.

Кир попробовал изобразить на физиономии удивление, но лицевые мышцы не слушались, поэтому он бросил это безнадежное занятие и ценой неимоверных усилий, обращаясь к своему деду, промямлил:

– А з-защем девчуш-шки?

– Счас будем проверять, у кого глаз вернее, – ответил Сигвар, с трудом поднимаясь из-за стола. – Эй, Маркус! – Он пихнул спящего парня, отчего тот едва не слетел с лавки на пол. – Продирай зенки, развлекаться будем! И так проспал все на свете!

Маркус разлепил чугунные веки, поднял гудящую голову и простонал:

– Здравствуй, здравствуй, похмелье!..

Сигвар заржал и поспешил налить ему пива.

– На, полечись. Ну, чего вы там тянете?! – заревел он. – Где девчонки?!

Кир медленно повернул голову в сторону небольшой дверцы, за которой находилась комната челяди, и увидел, как две белокурые девушки выводят оттуда женщину лет тридцати, одетую в белое платье и коричневый кожаный передник. Хмель мгновенно выветрился из головы южанина, когда он увидел золотистые, почти что рыжие волосы, уложенные в две косы, слегка растрепавшуюся челку над тонкими дугами бровей, сапфировые глаза, смотревшие вперед с невыразимой печалью и обреченностью, мягко очерченные губы, сложившиеся в безразличную полуулыбку, и круглый подбородок. Кир встал из-за стола и подошел ближе. Заметив, как изменилось поведение его друга, Маркус поднялся с лавки, обошел стол и встал рядом со спутником.

Между тем Эйрик и Хрофнир подвели женщину к странной штуковине, больше всего походившей на колодки, только выглядела она иначе: это был большой деревянный диск, в самой середине которого было вырезано отверстие, а по обе стороны от этого отверстия были вбиты два железных кольца. Эйрик откинул верхнюю половину диска, рабыня – а эта женщина, несомненно, была именно рабыней – встала на колени и опустила голову.

Когда ее голова оказалась заперта в колодках, две русоволосые девушка привязали золотистые косы к кольцам и отошли.

– Так! – рявкнул Сигвар, поигрывая топором, насаженным на короткую рукоять. – Я первый!

И прежде чем потрясенный и мигом протрезвевший Кир успел что-нибудь сделать, северянин бросил топор в неподвижную и беззащитную рабыню.

Лила вскрикнула, закрыв лицо руками.

– О боги! – Маркус зажмурился, чтобы не видеть, как сверкающее лезвие развалит золотоволосую голову, залив все вокруг кровью, но топор с характерным звуком врубился в дерево и напрочь отсек правую косу, безжизненно повисшую на железном кольце.

Северяне радостно зашумели, отмечая достоинства и недостатки броска мьельтира, но Киру было плевать на их восторги. Он видел, как изменился взгляд рабыни, когда в нее полетел топор, как эти глубокие синие глаза наполнились ужасом и мольбой, и в его груди закипела ярость.

Он слышал, как тяжело дышит где-то поблизости Лила, которой явно хотелось вмешаться в происходящее. Кир ощущал на своем затылке ее горящий взгляд, но его не надо было подгонять.

Тем временем Сигвара сменил Гуннар с таким же топором в руке. Он едва стоял на ногах, глаза его были мутными, как вода в реке Элоссо, а голова покачивалась из стороны в сторону, что придавало ему сходство с фарфоровым болванчиком, которыми торгуют на рынках шихчины. Только этот болванчик был слишком опасен.

Под одобрительные вопли сородичей северянин отвел руку с топором за правое ухо, громко провопил боевой клич и… получил сильный удар в нижнюю челюсть. Громадный бородач взмыл в воздух и, тяжело рухнув на пол, потерял сознание. В трапезной повисла напряженная тишина. Несколько десятков удивленных и уже почти враждебных глаз обратились к Киру, который, бросив на родичей взгляд, ясно говоривший о том, что лучше бы им ему не мешать, прошел через весь зал, откинул верхнюю половину деревянного диска и помог бледной от страха рабыне встать. Взгляды карих и сапфировых глаз встретились.

– Как тебя зовут? – спросил Кир.