— Хорошо, начальник, но только не здесь. Есть одно шумное местечко, называется «Пурпурная утка», это на Пламбер-роу возле Уайтчепел-роуд. Вот там. — Он окинул Монка критическим взглядом. — Смените шкурку, как пойдете, а то ни дать ни взять болтушок. И прихватите золотой — что-нибудь да разнюхаю. Ваше здоровье, начальник! И ваше.

Он мельком взглянул на Ивэна, соскользнул с табурета и исчез в толпе. Монк ликовал. Ради этого стоило даже попробовать здешний пудинг. Он поглядел на Ивэна и широко улыбнулся.

— Для следующей встречи переоденьтесь, — пояснил он. — А то у вас вид, как у проповедника.

— О! — Ивэн тоже улыбнулся с облегчением. — Понимаю.

И он снова с интересом оглядел грязную толпу.

Через два дня Монк, одетый в подобающие случаю обноски, явился в назначенное место. Он бы многое отдал, чтобы вспомнить хотя бы имя своего осведомителя, но все, что происходило с Монком после семнадцати лет, казалось отделенным от него непроницаемой завесой. Первый год своей лондонской жизни он еще мог бы восстановить, да и то смутно. Бессонными ночами он бессмысленно смотрел в темноту, надеясь, что однажды все вдруг прояснится и память вернется к нему.

Полицейские сидели в «Пурпурной утке»; на лице Ивэна были написаны отвращение и любопытство. Глядя на помощника, Монк невольно задавался вопросом: неужели для него самого все это было когда-то внове?

Ждать им пришлось около часа, затем возник осведомитель и с ухмылкой молча опустился на соседний стул.

Монк по-прежнему не спешил, чтобы не завышать цену за услуги.

— Выпьете? — предложил он.

— Нет, гинеи будет вполне достаточно, — ответил человечек. — А то еще увидят, что я пью, прошу прощения, с такими, как вы… А слуга тут приметливый и болтливый.

— Ладно, — согласился Монк. — Но гинею придется сначала отработать.

— Ну, мистер Монк! — Он состроил обиженную мину. — Да когда ж я вас надувал?

Об этом Монк и понятия не имел.

— Вы нашли того малого, что подделал документы? — спросил он.

— Насчет нефрита я, конечно, не уверен…

— Того, кто подделал документы, — вы нашли?

— Вы Слепого Томми знаете?

На секунду Монком овладела паника. Ивэн смотрел на него во все глаза. Должен ли он знать Томми?

— Томми?

Он моргнул.

— Ну да! — нетерпеливо подтвердил осведомитель. — Слепого Томми. Хотя он больше для виду слепой, чем на самом деле.

— Где мне найти его?

Монк вновь решил уклониться от прямого ответа.

— Как же! Найдете вы его! — Человечек даже развеселился. — Его вам самому нипочем не найти. Он в таких трущобах живет, что черта лысого на него выйдешь. Но я вас туда проведу.

— Так это Томми подделал полицейские бумаги?

Человечек взглянул на него с откровенным изумлением.

— Конечно, нет. Да он и имени-то своего написать не сможет, не то что липу сварганить! Зато он знает всех, кто этим промышляет. Вот у него и спросите насчет полицейских бумаг.

— Хорошо. А что с нефритовой статуэткой?

Лицо человечка смешно сморщилось.

— Трудно с этим, начальник. Тут один малый купил что-то похожее, но он божится, будто это ему загнал какой-то коридорный. Но вы ведь не интересуетесь коридорными!

— Нет, гостиничными ворами я не интересуюсь, — подтвердил Монк. — И больше ничего?

— Совсем ничего!

Монк видел, что осведомитель лжет, причем сам не знал, откуда взялась у него такая уверенность.

— Я тебе не верю, Джейк. Но что касается поддельных бумаг — тут ты поработал хорошо. — Он выудил из кармана и отдал обещанный золотой. — Если выведешь нас на того, кто нам нужен, получишь еще. А теперь проводи нас к Слепому Томми.

Все трое встали и протиснулись сквозь толпу к выходу. Они уже отошли от кабачка ярдов на двести, когда вдруг Монк сообразил, что назвал осведомителя по имени. Память прояснялась — хотя бы та ее часть, которая была связана со службой. Монк широко улыбнулся Ивэну и ускорил шаг.

Трущобы были чудовищны — нагромождение прогнивших строений, тесно жмущихся друг к другу. Сырые стены, тесные переулки, сумрачные даже в солнечный летний полдень, влажный, липнущий к коже воздух. От канав тянуло зловонием. Слышался писк крыс. И везде были люди: они толпились в дверных проемах, лежали на мостовой — часто по шесть, по восемь человек в ряд, одни — еще живые, другие — уже скончавшиеся от голода и болезней. Тиф и пневмония были здесь частыми гостями, а венерические заболевания распространялись от одного обитателя к другому с легкостью перелетающей с места на место мухи.

Монк заметил детей с бледными, заострившимися лицами, копошащихся в канавах. Глядя на них, он вдруг подумал, что быть избитым до смерти, как это случилось с Греем, далеко не самая страшная участь.

Он покосился на Ивэна и встретил взгляд грустных, широко распахнутых глаз. Слова здесь были бы неуместны, и Монк просто стиснул руку молодого человека, чтобы хоть как-то его подбодрить.

Они следовали за Джейком из переулка в переулок, затем — вверх по хилым лестницам, причем каждая ступенька опасно проседала под ногой. Наверху Джейк остановился, голос его звучал приглушенно. Так обычно говорят в присутствии покойника.

— Еще один пролет, мистер Монк, и направо будет дверь Слепого Томми.

— Спасибо. Гинею получишь, после того как я поговорю с ним.

Джейк осклабился.

— Да она уже у меня, мистер Монк. — Он показал блестящую монету. — Думаете, я забыл ремесло? В молодые годы я был карманник хоть куда! — Он засмеялся и спрятал монету. — И учитель у меня был что надо. Увидимся, мистер Монк! С вас еще одна такая же, если достанете тех парней.

Монк не смог сдержать улыбку. Еще в детстве Джейк попал в руки сурового учителя — человека, показывавшего мальчишкам приемы карманной кражи и в обмен на пропитание отбиравшего у них добычу. Другого пути у мальчишек не было — разве что умереть с голоду. И все же зрелых лет достигли только самые искусные, дерзкие и удачливые.

— Если возьму их — она твоя, Джейк, — пообещал Монк, затем повернулся и в сопровождении Ивэна миновал последний пролет. Дверь он открыл без стука.

Слепой Томми, видимо, ожидал его. Это был вертлявый старичок не более пяти футов ростом, с уродливым острым личиком и шикарно (по его понятиям) одетый. Что же касается зрения, то, самое большее, страдал он близорукостью, поскольку сразу заметил вошедшего и немедленно признал.

— Вечер добрый, мистер Монк! Слышал, вы интересуетесь хорошей липой?

— Верно, Томми. Мне нужен тот, кто сделал бумаги двум громилам, которые потрясли квартиру на Мекленбург-сквер. Они попали в дом по полицейским удостоверениям.