«…Едва ли бы кто-нибудь из немецких князей мог устоять перед заманчивым предложением придворных монетчиков, чтоб лично не обогатиться и не погасить долги подобными приобретениями».

Итак, кто стоял у истоков бизнеса на порче монеты? Опять-таки христианские владыки. Они выступали главными организаторами грязного промысла, а евреи — лишь исполнителями. Да и какие евреи? Нищие обитатели гетто? Нет — придворные, привилегированные. Придворные финансисты и факторы выделились из массы своих бесправных и по большей части бедных единоверцев в особую касту со своими укладом жизни, близостью к власти, культурным и идеологическими предпочтениями. Шнее пишет, что рядовые евреи не любили привилегированных, близких к власти. Ведь последние часто отказывались от иудаизма и принимали христианство:

«…Подобные переходы начались еще в шестнадцатом веке и, как правило, были связаны с получением дворянского титула. Большая часть придворных факторов возвысилась до старой или новой аристократии. Или приблизилась к тем кругам, которые в XIX и XX веках стали представлять имущественные классы и образование… Число семей придворных факторов и их потомков, возведенных в дворянство, составляло к этому периоду несколько тысяч…»

Ну, так кто тут виноват — евреи или немецкая правящая элита?

А теперь перейдем к изучению феномена «центра мирового еврейского заговора» — семьи Ротшильдов. И начнем с ее основателя — знаменитого Мейера Ротшильда.

Он происходил из низших слоев франкфуртского гетто. Отец готовил Мейера к религиозной карьере. Однако, проучившись несколько лет, Мейер поступил на службу в ганноверский банк Оппенгеймеров, в то время — самых крупных, известных и богатых факторов Германии. Там он и прошел первоначальную школу финансов. В 1755 году двадцатилетний Мейер Ротшильд открыл собственное дело по торговле антиквариатом и медалями. И сразу же оказался в самых доверительных отношениях с наследным принцем Вильгельмом — будущим курфюрстом Гессенским Вильгельмом Первым. Как пишет Генрих Шнее, именно торговля монетами сблизила Мейера с его высоким патроном.

И тут возникает сразу несколько вопросов. Как мог еврей из бедной семьи познакомиться с будущим курфюрстом? И что за монеты он смог предложить в коллекцию принца, чтобы сразу покорить Вильгельма, стать для него если не другом, то близким товарищем? И откуда скромный юноша из гетто взял столь редкие монеты? Конечно, можно списать все, вслед за Шнее, на ум, трудолюбие и поворотливость Ротшильда. Но таких в еврейской среде Германии было ой как немало! А Ротшильд состоялся только один.

Вместо ответов на эти вопросы обратим ваше внимание на несколько интересных обстоятельств. Факт первый: учиться Ротшильд отправился в ганноверский банк Оппенгеймеров — к неформальному главе всей сети еврейских придворных факторов в Германии и Австро-Венгрии. И банк был выбран не абы какой, а держащий под контролем финансы Ганновера — княжества, откуда вышла правящая и тогда, и ныне Англией ганноверская династия! Династия, властвовавшая в «новой Венеции», в финансовом, промышленном и политическом гегемоне тогдашнего мира! Бедный еврейский мальчик, где-то отыскав редкие моменты, практически сразу становится приближенным одного из богатейших монархов Европы того времени — ведь личное состояние курфюрста превышало состояния большинства королей Старого Света. Династические узы связывали курфюрста Вильгельма с большинством князей Германии, с австрийскими Габсбургами и с самим английским престолом. Именно Гессенский правящий дом во второй половине девятнадцатого века связал родственными нитями три главных европейских империи — Британию, Германию и Россию. А один из близких родственников Вильгельма Первого, принц Карл, прославился как видный руководитель то ли мифических, то ли реальных масонов-иллюминатов, на заговор которых неортодоксальные историки сваливают едва ли не все европейские потрясения от второй половины девятнадцатого и до начала ХХ веков.

Знаешь, читатель, слишком много чудес для одного еврейского юноши из бедной семьи. Все это напоминает скорее спецоперацию по внедрению агента в узловую точку Европы. Кажется, кто-то, как говорят у разведчиков, велМейера.

Первая сделка между Мейером Ротшильдом и Вильгельмом в июне 1755 года оценивалась в 38 крейцеров. То есть, практически ни во что! Но за эти гроши оказались проданными монеты, намертво привязавшие Вильгельма к Ротшильду. А дальше Мейер расширил свои связи с Вильгельмом. Он получил статус придворного фактора и большие льготы по налогам. А в 1776-м он вместе с высоким покровителем провернул аферу, поразившую современников и навсегда связавшую имя Вильгельма с европейской работорговлей. Впервые в европейской истории монарх просто продал своих солдат Англии для ведения войны с повстанцами в Северной Америке. Ротшильд обслужил эту операцию и в своем послании сообщил: «По английским письмам я получил более высокую цену с выгодой для господской казны». После этого Мейер становится поставщиком княжеской казны, быстро завоевав монопольное положение. Пользуясь покровителем Вильгельма и его ближайшего советника, Ротшильды (Мейер и его сыновья) вытеснили прочь всех других факторов-соплеменников.

С 1808 года Ротшильд фактически берет под контроль как личные средства Вильгельма, так и бюджет его княжества. И тут мы сталкиваемся с еще двумя поразительными фактами. Генрих Шнее пишет, что 29 октября 1803 года он стал придворным фактором магистра Ордена иоаннитов. А уже 4 января 1804 года — назначен на высокий экономический пост князем Турн-и-Таксис — почтовым «олигархом» того времени.

То есть, Ротшильд-старший стал финансистом ни много, ни мало, как Мальтийского ордена иоаннитов! Это очень богатая по тем временам структура, которую незадолго до этого возглавил русский царь Павел Первый. Ротшильд стал фактором ордена в момент, когда папский престол в Риме восстановил контроль над Орденом иоаннитов и вынудил русского императора Александра Первого начать вытеснение мальтийских рыцарей из России. В тот момент магистром (главой) ордена был итальянский рыцарь Томмазо. Именно при нем и подвизался фактором Мейер Ротшильд. В 1806 году Наполеон попытался конфисковать богатства приорств иоаннитов в оккупированной Европе, но, как свидетельствуют историки, получил лишь крохи. Деньги куда-то делись, а имущество ордена оказалось заблаговременно распроданным. Сами понимаете, что главный фактор ордена имел к этой операции непосредственное отношение!

Но, читатель, ведь это — работа в интересах англичан! Они захватили Мальту, ключевую позицию на Средиземном море. Захватили у французов, которые незадолго до этого оккупировали остров, изгнав с него иоаннитов. Но права на Мальту были не у англичан, а у русского императора Павла Первого, провозглашенного магистром ордена! Поскольку британцы отдавать Мальту русским не хотели, то в 1800 профинансировали дворцовый переворот в Петербурге. Павла Первого задушили и возвели на престол Александра Первого, послушное орудие английской политики. Он в угоду Лондону отказался от прав на остров и, как видите, выставил мальтийцев из страны. Одновременно Ротшильд не дал Наполеону, конкуренту Англии, воспользоваться богатствами Ордена иоаннитов. А когда Наполеона победили, мальтийский орден вернулся в Европу. Его возглавили принцы правящих домов Пруссии, Швеции, Франции и Австро-Венгрии. Орден вновь стал играть большую роль в политике и благотворительности. То есть, деньги откуда-то нашлись. И мы думаем, что отнюдь не из даров правящих династий!