Еще одно протяжное мычание.

— Видишь, он подтверждает свою вину! — истолковал Приск по-своему невнятные звуки.

— А ты, сынок, не врешь, что везешь Мурену в лагерь?

— В самом деле.

— Тогда вези. А я провожу тебя — дорога тут опасная.

— Ну что ж… Езжай впереди. Я — за тобой.

Приск посторонился, пропуская ветерана вперед и зорко следя, чтобы тот не выкинул какую-нибудь глупость.

Они дошли часа за два. Несмотря на то что наступила первая ночная стража, никто в лагере не ложился. Свет факелов был виден издалека.

Когда Приск крикнул часовому, кто он таков и что привез раненого знаменосца Мурену, ему открыли, но не сразу. Когда въехали внутрь, тут же несколько легионеров в полном вооружении окружили вновь прибывших и потребовали сдать оружие. Правда, вязать не стали. Это уже хорошо.

Караульный провел Корнелия и Приска, что ни на миг не отпускал от себя лошадь с пленником, к принципии. С первого взгляда было ясно, что в лагере идет веселая пирушка. Повсюду слышались громкие голоса, смех, здравицы.

— Что за праздник? — спросил ветеран.

— У нас новый принцепс, Император Цезарь Нерва Август, — отозвался караульный, — сегодня давали присягу.

«О боги, Домициан мертв!» — Приск едва не прокричал это вслух.

И уже не в силах сдерживаться, вдруг заорал:

— Да здравствует Нерва!

Караульный с изумлением уставился на него.

— Ты что, знаком лично?

— Знаком.

Это не было ложью, однажды он видел Нерву в гостях у отца.

Возле принципии Корнелия и Приска встретил Адриан.

— Ну ты и счастливчик! — Военный трибун хлопнул беглеца по плечу, как будто не было обвинений ни в предательстве, ни в том, что он враг народа. — Явился точнехонько сегодня.

— Что с Домицианом? — спросил Приск шепотом.

— Убит, — довольно громко ответил Адриан. — В собственном дворце. Теперь твое дело наверняка пересмотрят и пришлют помилование. А зачем ты связал знаменосца, можно полюбопытствовать? Он спятил?

— Можно сказать, что да. Это и есть ваш лазутчик, которого вы так старательно и безуспешно искали.

Адриан на миг онемел. Потом спросил:

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— Тебе придется подтвердить свои слова.

— Я все докажу, если меня выслушают.

— Знаешь, я всегда мечтал лично захватить живого волка! — Адриан сдернул Мурену с лошади и взвалил себе на плечи. — Пошли, парень, легионный орел тебя ждет!

Осень 849 года от основания Рима[95]

Эск

Через полчаса в том же зале принципии, где проходил суд над Приском, опять сидели все те же: Наталис (изрядно пьяный), Адриан (почти трезвый) и Декстр (совершенно трезвый, но очень мрачный).

Привели Мурену, его уже развязали, растерли закоченевшие руки и ноги и дали глотнуть вина. И к тому же разрешили помыться и переодели — Приск не развязывал пленника в дороге, лишь пару раз давал пить воду с вином, посему знаменосец был весь в собственной моче. Раны на руках были поверхностные и неглубокие, а на правом боку темнел синяк — именно туда Приск ударил с такой силой, что Мурена потерял сознание.

Приск изложил все факты: и то, что ауксиллария убил Мурена, и про кошелек убитого легионера, и то, что Мурена расспрашивал про осмотр места преступления в день их прибытия в лагерь, и то, что именно знаменосец имел возможность подменить монеты. Под конец передал в подробностях подслушанный разговор. Было ясно, как в полдень: Мурена знал, что Приска везут именно на этом корабле. Откуда? Только если он сам лично пристроил похищенного на корабль.

Пленник сидел недвижно, глядя куда-то мимо Приска, молча слушал рассказ новобранца.

— Что скажешь, Мурена? — спросил легат, язык его слегка заплетался, и он почему-то водил рукой из стороны в сторону, как будто пытался задернуть невидимые занавески.

Тут дверь распахнулась, вошел Валенс и с грохотом поставил на стол обитый бронзой сундучок. Он был заперт на замок, но Адриан попросту дернул за бронзовую накладку и сорвал замок.

Внутри лежали монеты, в основном золотые, впережку[96]с украшениями опять же из золота — венки, браслеты, массивные кольца, ритоны с великолепными конскими мордами.

— Эти-то монеты не поддельные, — заметил Адриан, вертя аурей императора Августа в руках. — Ах нет, ошибся, вот эта точно не римской чеканки, — заметил он, беря другую.

— Что скажешь? — повторил Наталис, багровея.

— У Децебала хватит золота любого из вас купить с потрохами! — с неожиданной яростью и злобой прорычал молчавший доселе Мурена. — У него столько золота, сколько Рим отчеканил за двадцать лет.

— Вранье! — еще больше побагровел Наталис.

— Тогда тебе мало заплатили, — сухо заметил Адриан.

— Здесь не все, — предположил Валенс. — Это только то, что он держал в своей кладовке.

— Пытать его, — мрачно сказал Декстр.

— Так ты сознаешься, Мурена? — повернулся к арестованному Адриан.

Тот отмахнулся, будто отгонял назойливую муху: чего спрашивать, и так все ясно.

— Ты должен назвать нам своих агентов, с кем встречался и когда. Что и кому передавал. Я должен знать, — потребовал Декстр.

— И не надейся, — Мурена внезапно наклонился, и его вырвало желчью.

— Пытать его! — завопил Декстр.

— Мы не будем его судить, — сказал Адриан, — дела никакого нет.

— Почему? Что ты задумал? — Глаза у Декстра так и вспыхнули.

— Посуди сам, что начнется в легионе, если узнают, что знаменосец предал легион, предал орла, убил ауксиллария и оклеветал новобранца, а сам брал за это золото у Децебала? Приск сказал караульному, что Мурена ранен. Мы скажем, что он умер от ран. — Адриан внимательно посмотрел на скрюченную фигуру знаменосца. — Что в принципе возможно.

Легат Наталис слушал, мрачно поглядывая то на Декстра, то на Адриана.

— У тебя хватит смелости все сделать самому? — спросил Адриан у знаменосца. — Или кто-то должен тебе помочь?

Тот затряс головой:

— И как только этот молокосос умеет выкручиваться? А?

— Я должен пытать Мурену! — настаивал Декстр.

— Забудь! — Адриан распоряжался, будто он был легатом, а Наталис у него — военным трибуном.