Юрико удалилась, прихватив с собой Кидзиму-младшего. Чего он за ней таскается? Не иначе задумал какую-нибудь гадость. Хорошо бы с помощью этого идиота расплатиться за унижение, которое я испытала. Мне страшно захотелось поскорее выжить из школы и Юрико, и Кидзиму, и его папашу.

Юрико шагала легко, невозмутимо, притягивая взгляды, полные любопытства и восхищения. К нам подошла девчонка, которую я про себя называла Жирафихой, и с высоты своего роста во весь голос напустилась на Кадзуэ. У Жирафихи было широкое сонное лицо и рост метр восемьдесят. Она занималась в баскетбольной секции.

— А ты знаешь, что ее сразу в группу поддержки позвали? Их главная приходила. Сама. Для таких красоток все двери открыты. Королева! Теперь из-за нее точно все передерутся. Интересно, правда?

Жирафиха ждала, каков будет ответ. Она была права на сто процентов. Кадзуэ быстро опустила голову, но я успела заметить блеснувшее в них упрямство.

— А меня не взяли. Так же нечестно.

Другой реакции и быть не могло. Довольная Жирафиха, расширив глаза, прыснула:

— Ишь куда захотела! В группу поддержки! Это же для избранных! Там только о мужиках думают. А мужики — козлы, поэтому вокруг нашей группы поддержки столько шума. Идолов из них делают. В общем, и те и другие хороши. Так что правильно тебя послали.

— А я не затем просила меня принять, — запротестовала Кадзуэ.

— Ну да, конечно! А зачем? Трусами из-под юбки посветить хотела? — зло рассмеялась Жирафиха.

— Ты что?! Гадость какая! — вне себя от досады, воскликнула Кадзуэ, но Жирафиха ее уже не слышала. Покачивая длинной шеей, она побежала к подружкам.

— Ты тоже думаешь, что я из-за парней туда хотела? — обернувшись ко мне, спросила Кадзуэ.

Вовсе нет. «Другого ты хотела — чтобы иметь доказательство: мол, я тоже из вашего гнезда», — подумала я, но, ничего не сказав, поглядела, где там Мицуру. В ритмической гимнастике она снова превзошла всех и теперь, смеясь, говорила о чем-то с учительницей физкультуры. Она передала Мицуру бубен, и та ударила в него, притопнув ногой в такт, но уловила мой взгляд и, рассмеявшись, остановилась.

— Слышишь? — Резкий, раздраженный голос Кадзуэ оторвал меня от этого зрелища. Она коснулась меня потной ладонью. Я отдернула руку. — Слышишь? Я не для того туда хотела. Парни тут ни при чем.

— Все понятно.

— Правда? Просто у меня было желание там заниматься. Это же спорт.

— Ну да.

Этот разговор мне уже порядком надоел. Меня вообще с Кадзуэ надолго не хватало. Потому что всегда можно было легко догадаться, о чем она думает. Мне кажется, на свете трудно найти кого-то понятнее ее.

Однако в тот раз Кадзуэ отмочила такое, чего я и представить не могла. Дело было так.

Несколько дней спустя, возвращаясь после уроков домой, я услышала за спиной шаги. Это была Кадзуэ. Она сунула мне в руку маленький конверт. Распечатав его в электричке, я обнаружила два листка бумаги, украшенные виньетками из фиалок. Они были исписаны детским почерком, красивым, но еще не устоявшимся.

Извини, что я обращаюсь к тебе без церемоний. Перехожу сразу к делу.

Мы с тобой чужаки в этой школе. Ты приходила ко мне домой, видела моих родителей и, наверное, больше всех годишься мне в подруги. Отец сказал, чтобы я не водилась с тобой, потому что мы из совершенно разных семей, но если мы будем переписываться, он ничего не узнает. Давай иногда слать друг другу письма? Будем обмениваться тем, что у кого на душе, советоваться об учебе. Как тебе такая идея?

Мне кажется, я ошибалась насчет тебя. Хотя ты здесь и чужая, я смотрю на тебя и удивляюсь: всегда такая спокойная, будто сто лет здесь учишься. И ты все время разговариваешь с Мицуру, так что к тебе так просто не подойдешь.

Я не пойму, о чем у нас в школе люди думают (особенно из внутреннего круга, каста), и никак не могу привыкнуть к здешним порядкам. Но мне нечего стыдиться. Я еще в первом классе поставила перед собой задачу — поступить в школу Q. — и своего добилась. Я верю в себя, знаю, что мои усилия принесут плоды и я буду счастлива.

Но временами я не знаю, как мне быть. Захотелось посоветоваться с кем-нибудь, я взяла и написала тебе. Не раздумывая. Меня кое-что мучает, и я очень хочу с тобой посоветоваться.

Кадзуэ Сато

«Извини, что я обращаюсь к тебе без церемоний…» Не иначе списала у взрослых, с какого-нибудь письма. Представив ее за этим занятием, я рассмеялась. Что-то у нее там случилось. Я не собиралась обсуждать ее проблемы, давать советы, но узнать, в чем дело, все-таки хотелось. Пожалуй, ничто нас не волнует больше, чем чужие проблемы.

Кстати сказать, до того времени в моей жизни особых страданий и мук не было. Как, впрочем, и сейчас. Потому что перед тем, как страдать, я думаю, делаю выводы и поступаю соответственно. Хотите сказать, что выводы делать тяжело, вот люди и страдают? А по-моему, все очень просто. С чего страдать человеку, если он в состоянии, подумав, разобраться, что ему по плечу, а что нет? Когда растению не хватает света и нет искусственного освещения, оно засыхает. Если же оно не хочет, чтобы его постигла такая судьба, есть только два пути: или повалить высокие растения, которые закрывают ему свет, или научиться жить без света.

Вот какие мысли бродили у меня в голове в тот вечер. Я сидела за домашним заданием по английскому, дед возился на кухне с ужином. Вдруг он высунулся из двери и спросил:

— Помнишь, ты говорила, что баром «Блю ривер» командует семья твоей одноклассницы?

— Да, это Мицуру. Ее мать всем заправляет.

Я вспомнила эту женщину с неухоженной прической, в не очень чистом костюме из джерси.

Дед между тем продолжал радостно вещать:

— Ты знаешь, как я удивился? Я думал, в нашей округе, кроме тебя, в школу Q. никто больше не ходит. На днях я встретил малого, который служит охранником в «Блю ривер», что у станции. Оказалось, они с администратором бара учились в одном классе. Дружат, и охранник часто к нему заглядывает. Я тоже у него бываю, за цветами приглядываю. От них я и узнал, что дочка хозяйки тоже из вашей школы и вы вроде из одного класса. Может, я загляну туда как-нибудь, выпью стаканчик, раз так. Пустячок, а приятно.

— Почему бы и нет? Мать Мицуру сказала: пусть дедушка заходит.

— Да ну? А я-то боялся, как там посмотрят на такого старого пня.

— Ты же клиент… Еще я ей сказала, что ты любитель бонсая. Так что она только рада будет, — рассеянно проговорила я, но дед, похоже, принял мои слова за чистую монету. Я услышала, как он, с воодушевлением гремя посудой, начал промывать рис.

— Местечко не дешевое, однако. Там одни молодухи работают. А вдруг мне скидка какая-нибудь выйдет?

— Да нормально все, — ответила я нехотя.

Меня больше волновало письмо Кадзуэ. Положив листок на учебник английского, я перечитала ее послание и решила на следующий день поговорить с ней.