Финтифлюх чихнула, и созданное ей оружие растворилось в ничто.

— Вы все-таки добились успеха своим, своим!.. способом, госпожа Финтифлюх. Просто прекрасно, прекрасно! — Ширпотрепп даже зааплодировал. — Надеюсь, каждый из вас понимает, что не ограничен, не ограничен!.. огненными шарами, и может создать что угодно.

— То есть, действительно прямо все, что угодно? — уточнил Хрусс Талий, хозяин «Сердца дракона» — забегаловки, которую до этого посетил Платз.

— Да, господин Талий. Благодаря татуировкам, теперь вы ограниченны только своим воображением, воображением!

Это утверждение вызвало волну одобрительных перешептываний. Ширпотрепп сложил руки за спиной и посмотрел в темноту дальних тоннелей, словно собираясь с мыслями.

— Мы с вами делаем большие, большие!.. успехи, — произнес он, вновь повернувшись к собравшимся. Слова лились из него, как мед из бочонка. Продавец музыкальных инструментов сделал перерыв, чтобы достать и закурить трубку в форме дракона, которую захватил с собой — впервые за все это время. — Именно поэтому, как только придет рассвет, мы исполним свои планы. И восстание будет не остановить.

Грязь пузырилась, копошилась, насколько это вообще возможно, и цеплялась за брючины, оставляя на них свою омерзительную метку. Хлюпанье под ногами звучало как чавканье беззубой челюстью, доедающей остатки каши — такой звук, мягко говоря, вызывал не самые приятные ассоциации.

Но — о чудо — запах стоял не такой резкий, так что нос не хотелось вырвать и выкинуть куда подальше. При должном уходе даже канализационные стоки могут пахнуть не столь вызывающе — по крайней мере, уж точно получше некоторых людей.

Лолли, уже сто раз обругавшая Ромио за потерю нового, прекрасного, такого-больше-нет и так ей идущего пальто, радовалась хотя бы тому, что все это время ходила в свободных брюках. Будь она в юбке или платье, ноги бы уже давно превратились в облепленные грязью палки. В принципе, они и сейчас выглядели так, но брюки — о, спасительный элемент одежды, достойный од и вечных похвал! — позволяли чувствовать себя более-менее комфортно.

Хотя, о каком комфорте может идти речь во время похода в темноте, по грязи, под улицами, с карманами ворованных денег, спасаясь при этом от Платза, который все больше и больше походил на разгневанного призрака возмездия.

— Прекрасно, просто прекрасно, — продолжила тираду возмущений девушка. — А ведь вечер начинался более-менее сносно, но нет! Теперь мы шлепаем по грязи, под улицами, и даже не в тайне! Платз видел, куда мы делись — просто ему хватило здравомыслия за нами не идти. Я почему-то уверена, что он надет какой-то изощренный способ.

— А еще, — продолжил Инфион, заразившийся лихорадкой слов, — теперь мы не просто воры — это полбеды. Теперь мы выглядим, как воры, которые скрылись с места преступления самым безопасным способом.

Ромио решил промолчать.

Вся троица продвигалась практически вслепую — лунный свет, проникающий через редкие решетки, отражался мистическим, холодным свечением в смеси воды и грязи, помогая найти хоть какой-то путь. Но заблудиться в канализационных тоннелях было раз плюнуть — точнее, здесь только и можно было, что заблудиться, потому что у подземных стоков не было траектории как таковой.

Инфион аккуратно сделал очередной шаг, и вода снова хлюпнула. Ближайшие крысы кинулись прочь.

— У нас есть только один вариант, — продолжил Инфион. — Выскакивать у порта. Но только, есть две значительно незначительные проблемы. Во-первых, мы абсолютно не ориентируемся здесь, а во-вторых… ну, нам придется прождать до утра, потому что ночных рейсов, как я понял, нет.

— Ну, мы можем попробовать заплатить за любой другой рейс, — дважды «неместный» похлопал себя по карманам. Здесь, под улицами, звук этот приобретал особый зловещий оттенок. Ромио шагал стремительнее всех — казалось, он был вовсе не против заблудиться, споткнуться и ударить лицом в грязь, притом буквально. А потом еще и полежать, сделав перерыв, пока его перебегали бы спешащие по своим безусловно крысячим делам крысы.

— Ты забыл, чем это обернулось в тот раз? — развела руками работница Борделя и чуть не потеряла равновесие.

— Но может, в этот раз…

— Это не Златногорск, Ромио, — остановил его волшебник. — Здесь все работает по-другому, словно по ту сторону зеркала. Это же чувствуется!

— Не особо…

— Его просто обременяет больше «неместности», чем нас, — протянула девушка, пригибаясь и минуя арочный свод.

На самом деле, Инфион был не то чтобы абсолютно прав — Златногорск и Сердце Мира были связаны намного сильнее, чем ему и многим другим казалось. И связи эти были не столь внешними и очевидными, сколько… тонкими, теми, которые нужно разглядеть и найти — они затерялись здесь, как звери в нарисованном лесу (том самом, из детском книжек, где чадам предлагают отыскать n-ное количество животных среди веток, листьев и стволов).

Различия были, но они легко удалялись даже без хирургического, Правительственного и другого вмешательства. Достаточно было захотеть — а дальше, никто уже не мешал, вопреки определенным опасениям.

— Мы так и не решили, что будем делать дальше, — напомнил Инфион, в голосе которого внезапно отразилась вся печаль человечества.

А ведь он просто хотел отдохнуть — но потом началось, как обычно. Цепочка домино, бед из Ящика Пандоры, которые начались с пресловутого Дворца Удовольствий. Иногда, волшебнику казалось, что он сам виноват во всем — нечего было соглашаться на поход в жилище мэра, которое работник Бурта обругивал в голове всеми известными и выдуманными словами.

— Предлагаю, для начала, не стоять на месте — начинает казаться, что внизу что-то плавает, — проговорила Лолли.

Троица захлюпала дальше, и только через несколько метров воды и грязи, они заметили вдалеке меленькие точечки, от которых темнота бежала наутек. Можно было подумать, что это светится бессчётное количество глаз спящего и забытого божества, дремлющего под городом, а вода под ногами вовсе и не вода, а слюна этой твари — но такое, помимо людей с чертовски хорошим воображением, могло прийти в голову только параноикам. Для начала, по той причине, что пятнышки-огоньки можно было сосчитать.

Их было не так уж много.

В общем, выражение «свет в конце тоннеля» подходило к этой ситуации практически во всех своих смыслах.

— Ну, теперь мы хотя б знаем, куда идти, — Лолли обогнала Ромио и встала во главу импровизированной колонны.

— Интересно, там что — люди? — Инфион стал воплощением инстинкта самосохранения.

— Даже если люди — это всяко лучше, чем ходить вслепую. Тем более, люди — не Платз.

Троица продолжила мочить и пачкать ноги, мотыльками заспешив вперед, к горящим лампочкам.

Правда, проблема всех насекомых в том, что зачастую они обжигаются о столь вожделенный свет и испускают дух.