– Так это же был не подарок, - отвечает Андрей. - Это было вложение. Инвестиция. Я взял часы, и я ему должен. Не надо было брать, к слову.

– То есть коммерчески осмысленный случай превращается в анекдот только благодаря тому, что утерян контекст, - говорит Лера. - И если бы мы знали, что происходило между ними раньше, мы бы поняли, почему один из них купил другому "мерседес"… по-научному это называется "потлач". Форма символического обмена. Конкурирующие вожди кланов обмениваются подарками. Кто больше подарит - тот и круче.

– Мы для этого, - говорит Поручик, - используем женщин: кто ей больше подарит, тот ее и того-с.

– Вот и я говорю, - соглашается Лера, - вы женщин используете.

Лерка все-таки слишком умная, думает Женя. И много ей это счастья принесло? Она вспоминает: две недели назад Лерка только что вернулась в Москву, позвала в гости. Сплетничали, вспоминали школу, пили "бейлис", потом - водку. Лерка сказала, мол, жизнь при богатом муже и без собственных интересов - унизительна. Не отвечать же ей, что собственных интересов - пруд пруди. Вот сидит ее интерес, наливает себе водки, шушукается с Альперовичем, смеется анекдоту. Кто меня использует? Ромка? Леня? Я сама их использую - для денег или для удовольствия. Пожалуй, иногда хочется, чтобы меня саму использовали. Чтобы наконец расслабиться и плыть по течению, не волнуясь, не переживая, не думая ни о чем. Когда-то помогало выпить, пока не вошло в привычку. Съесть, что ли, эту марку в самом деле? Интересно, что будет?

– А если подарков не брать? - спрашивает Альперович.

– Нельзя, - говорит Лера, - западло. Тогда ты проиграл.

– А если стрелки перевести? Кому-нибудь передарить?

– Тоже западло, - вдруг говорит Сидор, до этого слушавший молча. - Я считаю, надо брать, что дают. Нельзя отказываться. Иначе - какой ты вождь? Или там - коммерсант.

Да, она всегда брала, что давали. Это точно. Мальчики могли бы ею гордиться. Она, на свой манер, тоже неплохой коммерсант. Понять бы только, что она продает. Вряд ли - свое тело.

Женя идет через весь зал к стереосистеме, вечернее платье, обнаженные плечи, длинные ноги мелькают в разрезе. Тридцатник, а фигура как у двадцатилетней. Пусть смотрят, пусть любуются. Она включает музыку, кричит Пойдемте танцевать!

– ОМолодость-молодость! - орет Поручик. - Членом туда, членом сюда. "Бони М" и "АББА".

Поручик обнимает Лерку, они танцуют. Боже мой, думает Женя, почему так? Почему Лерка всегда в центре внимания? Ведь еще со школы… а теперь посмотреть на нее - что осталось? Она чувствует: от недавней бодрости нет и следа.

– У тебя отличный дом! - кричит Сидору Лерка.

– Скажи спасибо Альперовичу! Его находка!

Интересно, думает Женя, Сидор помнит, как мы трахались в подъезде, когда Брежнев умер? Или забыл? Она смотрит на него: теперь он стал грузным и тяжелым. Вероятно, так приходит к мужчинам старость.

– А почему сам не взял? - спрашивает Роман.

– Зачем мне? - ответил Андрей. - У меня нет гигантомании. Мне бы чего поменьше.

– Восемнадцатый век, не хрен собачий! - кричит Сидор. - Красота! Главное - подоконники широкие.

Все-таки помнит, думает Женька. Подоконники широкие! Смешно, ей-богу. Сколько нам лет тогда было? Брежнев умер - кто мог знать, что будет дальше? Знали бы - может, с самого начала бы жили по-другому? Женя чувствует, что вот-вот заплачет.

Заиграл "One Way Ticket", Поручик кричит, подпрыгивая и размахивая руками:

– Ромка, помнишь новогоднюю дискотеку?

А что там было на новогодней дискотеке? думает Женька. Уже и не вспомнить. Напились? Заблевали всю школу? Трахнули Таньку из "Б" класса? Боже мой, это же было полжизни назад.

Сидор поет:

Синий, синий иней лег на провода

В небе темно-синем синяя звезда

Только в небе, в небе тёмно-синем.

УУУУ…

Поручик не в такт подпевает:

УУУУ… Пиздец!

Билет в один конец!

Пиздец, думает Женя. Как я устала от всего. Одна и та же музыка полжизни, одни и те же шутки, одни и те же мужчины. Все по кругу, все одно и то же. Кольцо Сатурна. Вечное повторение. Надо что-то сделать.

Она возвращается к своему стулу, открывает сумочку, вынимает прозрачный конверт. Маленький клочок бумаги, в самом деле - как лепесток. Даже рисунок похож. Что она сейчас увидит? Альперович говорил Леньке: это лучший способ измениться.

Сердце стучит в груди, будто перед прыжком в воду, будто перед первым самостоятельным поступком в жизни.

– Эй, - кричит Женя, - марка ЛСД! Это мой последний лепесток!

Все замирают. Глаза вновь прикованы к ней. Она с удовольствием видит: от былого веселья нет и следа. Сидор смотрит с недоумением, Леня - с восторгом, Рома - с раздражением, Андрей - с ужасом, а Лерка - с одобрением.

Женя быстро бормочет стишок (… возвращайсясделавкруг…) и повторяет:

– Последний лепесток!

– А с ума ты сейчас не сойдешь? - спрашивает Сидор.

Хотела бы я знать, думает Женя.

– Здоровым людям, - отвечает Лера, - это только полезно. Да и доза небольшая.

Женя кладет бумажку на язык, успевает подумать: желание-то она забыла загадать! Что же попросить, Господи, что попросить? Что-то, о чем забывала все эти годы, что-то самое сокровенное, настоящее, главноеНе про деньги, не про приключения, не про удачу. Может быть - про несбывшуюся любовь? Она видит как перепуганный Альперович бросается к ней, круглый холл, семь дверей, семь лепестков, припев "One Way Ticket" навязчиво звучит в ушах, семь лепестков, так мало: две девочки у телевизора, луна в проеме окна, бритая голова Сидора, колечко с цветком, чучело орла над прилавком, самолет посреди танцпола, а потом все закружилось, и Женя понимает, что такое билет в один конец, понимает, что круг сделан, что пора вернуться - и в этот миг ее тело падает на ковер, а душа летит ввысь, навстречу семи неведомым существам с нерусскими именами.

* * *

Ах, блядь! сказал Поручик. Альперович вскочил, опрокинул стул, а Сидор выхватил пистолет и замер, не зная, куда целиться. Лера первая взбежала по лестнице, и ее крик подстегнул всех. Через мгновение они уже толпились в Жениной комнате. Леня Онтипенко лежал на полу, рука сжимала пистолет, кровь, пульсируя, вытекала из раны.

– Что говорят-то в таких случаях? - пробормотал Поручик.

– Ashes to ashes, прах к праху, - ответил Альперович. - Впрочем, не знаю.

Пожал плечами, отошел.

– Черт, - сказал Роман, - это я все…

– Откуда он взял пистолет? - спросил Сидор, вынимая оружие из мертвой Лениной руки.