Крестьяне Карачунского монастыря пишут жалобу воеводе Ивану Волынскому: «Хлеб стоячий и молочёный игумен Варсонофий переварил в вино и в пиво…»

А вот в Обнорский монастырь летит из Москвы строгая царская депеша: «Ведомо нам учинилось, что в монастыре многое нестроение, пьянство и самовольство, в монастыре держат питьё пьяное и табак, близ монастыря понаделали харчевни и бани, брагу продают».

Ревизор из центра докладывал наверх: «Всю монастырскую вотчину запустошили и пропили без остатку… пьют и бражничают безобразно, дерутся до крови и в монастыре у них смертное убийство от их бесчинства и безмерного пьянства чинится».

Русские православные монастыри действительно зачастую напоминали зоны с постоянными поножовщинами. Не удивительно: где пьянство, там и буйство, переходящее в прямую уголовщину. В Никольском монастыре, где монахи промышляли торговлей самогонкой, «брата Марка убили до смерти».

Банды монахов из монастырей буквально терроризировали окрестных крестьян. Просто ходили с ножами и убивали. Вот крестьяне пишут челобитную: «Иверского монастыря старцы ездят по посадам и нас, посадских людей, бьют и увечат… а иных и ножами режут».

Как же наказывали убийц в чёрных рясах? И как эти божьи люди реагировали на грозные циркуляры из центра о наведении порядка? Свидетельствует австрийский дипломат той эпохи фон Мейерберг: «Священнейшие постановления обращают в посмеяние почти все монахи, нарушающие их даже в монастырских стенах, а чаще всего вне их… Самые важные преступления между ними обыкновенно наказываются только очень лёгким выговором».

Может быть, возмущённый господь сделал то, с чем не могла справиться светская власть — наказал монахов-убийц? Нет, зачем же?.. Господь подельников не сдаёт, у него у самого руки по локоть в крови…

Упомянутого царя Алексея Михайловича не зря называли Тишайшим. Он действительно был спокойным пареньком. Но то, что ему не удалось усмирить уголовную братию, не следствие мирного характера. Это не получилось и у его более крутого сменщика — царя Фёдора Алексеевича, который также начал рассылать циркуляры в монастыри: «Пьянственного пития не держать».

В 1681 году церковный Собор, подчиняясь требованиям царя, постановляет: «Соборно утверждаем: во всех монастырях повелеваем пития не держать, а которые чернецы в монастырях не живут в послушании и бесчинно живут в Москве и в городах, ходят по кабакам и по корчмам и по мирским домам, упиваются допьяна и валяются по улицам, и на таких бесчинников, Великого Государя повелением и святейшего Патриарха благословением, Живоначальные Троицы Сергиева монастыря властям построить прежде бывший Пятницкий монастырь, огородить стоячим высоким тыном и построить четыре кельи с сенями по монастырскому чину, и таких бесчинников в тот монастырь с Москвы ссылать».

В ЛТП, короче…

Фёдор Алексеевич был так строг, что распорядился завести следствие по поводу преступлений святого старца Леонтия из Саввы-Сторожевского монастыря. Этот старец со своей шайкой «отнимал для блудного дела у мужиков их жён и дочерей, растлевал детей, а если крестьяне осмеливались сопротивляться, приказывал пороть их насмерть, а не на живот».

Однако это следствие не меняет общую ситуацию в стране…

1621 год, архиепископу Сибири Киприану: «По которым городам ты ехал и попов видел, и по городам попы воры и бражники…»

Грамота 1636 года: «В Соловецкий монастырь с берега привозят вино горячее, красное немецкое питьё и мёд красный, и держат это питьё всякое старцы по кельям».

1668 год, митрополит Новгородский Питирим о подчинённых: «Игумены, и чёрные и белые попы, и диаконы питья допьяна упиваются и о церкви божией не радят…»

Протопоп Аввакум на Соборе 1667 года обличает коллег: «Нечего у вас и послушать доброму человеку: все говорите, как продавать, как покупать, как есть, как пить, как баб блудить, как ребят в алтаре за афедрон (задний проход. — А.Н.) хватать. А иное мне и молвить стыдно тот срам, что вы делаете: знаю всё ваше злохитрство, собаки, б…, митрополиты, архиепископы».

1678 год, приговор Тихвинского монастырского собора гласит: «…Смирить плетьми старца Игнатия за нанесение ран пьяным обычаем старцу Манасии».

В 1695 году архиепископ Холмогорский Афанасий прислал в Москву документы, свидетельствующие о том, что здешние монахи по отношению к местному населению практикуют пытки и убийства. Ну и, разумеется, пьют, блюют и трахаются, что, по сравнению с пытками и убийствами, мелочи. Как же отреагировало церковное начальство, уставшее от постоянных докладных подобного рода?

Патриарх Адриан повелел запретить наказывать настоятеля монастыря. А наказать, напротив, тех, кто жалуется: «Хульников, празднословцев… больше святых мест не поносить, да и прочие страх возымеют».

Между прочим, это тот самый патриарх, который искренне возмущался тем, что прихожане, повинуясь новым веяниям, могут начать брить бороды и усы! Он решительно с этим боролся, угрожая страшными карами. Бритьё бород бесило его больше, чем убийства и изнасилования малолетних, совершаемые монахами. Потому что бритьё бород — это против бога грех великий!

…Патриоты, верующие и прочий интеллектуально недостаточный народ всегда острее реагируют на нарушения внешнего декорума, нежели на реальные преступления…

XVIII век. Восьмое столетие облагораживания…

Указ императрицы Анны Иоанновны от 1733 года: монахи «имеют житие невоздержанное и употребляют ссоры и драки и безмерно упиваются…»

Каков результат? Через три года после указа «в Троице-Сергиевом монастыре монахи Корнилий и Иокинф выпили и подрались, Иокинф заперся в чулан, а Корнилий схватил топор и изрубил дверь чулана». Его наказали. Но не за пьянство и покушение на убийство. А за то, что на обратной стороне двери висел образ, который пьяный погромщик случайно изуродовал топором. Святыню попортил! Доски христиане ставят превыше человеческой жизни…

После воцарения Екатерины власть решила всерьёз начать бороться с бандами монахов. Секуляризация церковных земель, проведённая императрицей, отчасти помогла: церковники перестали убивать и насиловать своих рабов, поскольку рабов у них отняли. Но внутри монастырей ничего не изменилось — как пили, так и продолжали пить. Как дрались, так и продолжали. Как трахали друг друга по пьяни, так и продолжали…

Ростовский митрополит Георгий пишет о российских монахах восемнадцатого века: «спились и изворовались». (Как будто в прежние века они были другими!)

В 1767 году епископ Арсений, откомандированный в Никольский монастырь, докладывал оттуда: «Архимандрит Антоний и вся братия — пьяницы». Зря докладывал. Ведь рука руку моет. Однажды простые мужики поймали архимандрита, который мылся в бане с гулящей девкой. Возмущённые, они доставили нарушителя законов божьих к начальству. Несмотря на то что архимандрит ничего не отрицал, дело замяли. А тех, кто его поймал, выпороли. За что? За клевету на правящую партию…

Впрочем, не всегда для греховодников всё кончалось так славно. Иногда и они попадали под раздачу. Если теряли последний страх и действовали по крайнему беспределу. Так, следствие, проведённое против монахов Пискарёвского монастыря, показало, что монастырь, по сути, являлся бандитским притоном во главе с архимандритом Иустом. Уголовникам в рясах было предъявлено обвинение в даче взяток, подделке государственных документов, убийстве, поборах, ну и, естественно, мужеложстве. Всего в деле фигурировали 54 эпизода.