– Нет, я так не считаю, – сказал Джайлс. – Я стараюсь установить другую причину, которая могла быть у него для этого визита. Подозреваю, это ревность.

– Не понимаю вас.

Джайлс неторопливо заговорил:

– Кеннет слышал, мисс Уильямс, как Роджер приглашал вас на ужин. Ему это явно не понравилось. Он, как я уже сказал, чрезвычайно ревнивый молодой человек, и мы знаем, что он с самого начала возмущался любым вашим проявлением дружелюбия к Роджеру. Прошлым вечером – в одиннадцатом часу – вы отказались идти на эти танцы, так ведь?

– Я не обещала ему, что пойду туда с ним, – ответила она. – Мне не нравилась эта затея, и я надеялась, что он от нее откажется.

– Так. Но вы позволяли ему думать, что все-таки, возможно, пойдете с ним, правда?

– Только чтобы предотвратить сцену… Но я не обещала.

– Во всяком случае, ваш отказ в последнюю минуту разозлил его, – заговорил Джайлс. – А я знаю, каким бывает Кеннет, когда он зол. Думаю, он довел себя до подозрения, что вы отказались от танцев ради того, чтобы провести вечер с Роджером. Может, он и пошел к Роджеру только с целью убедиться, что в его квартире вас нет.

– В жизни не слышала ничего столь оскорбительного! – чопорно заговорила Виолетта. – Я в квартире Роджера в это время? Полагаю, ему будет интересно узнать, что я весь вечер находилась дома! А если Кеннет не верит мне, можете сказать, чтобы он обратился к мисс Саммертаун, она пришла поужинать вместе со мной и оставалась до одиннадцати, после чего я пошла спать!

– Не думаю, что в уравновешенном состоянии Кеннету пришло бы в голову подозревать вас, – спокойно произнес Джайлс. – И если он пошел к Роджеру, то исключительно чтобы убедиться, что вас там нет, так ведь?

– Может, он подозревает, что я пряталась за ширмой? – ледяным тоном отчеканила Виолетта. – Слава богу, я могу предоставить свидетельницу того, что весь вечер была дома!

– Пожалуйста, не осуждайте его за то, что может оказаться моим праздным воображением, – с улыбкой заступился за Кеннета Джайлс. – У него могла быть другая причина пойти к Роджеру.

Виолетта молчала, ее красивые губы сжались в тонкую красную линию. Она сидела в кресле очень прямо, сжав одной рукой другую чуть пониже плеча. Вид у нее был враждебный, и эта враждебность искажала красоту ее застывшего, как маска, лица.

Словно очнувшись, она повернула голову и в упор посмотрела на Джайлса:

– По-вашему, я веду себя глупо? Да, я немного раздражена, но это не важно. Гораздо важнее вызволить Кеннета из этого ужасного положения. Лично я совершенно убеждена, что Роджер совершил самоубийство. Не знаю, почему вы полагаете, что это не так, но я помню слова Роджера. Тогда я не придала им никакого значения – по крайней мере достаточного, чтобы предвидеть это, – но теперь, оглядываясь назад, чувствую, что должна была догадаться. Только не знаю, что могла бы поделать, если бы догадалась. Я сказала об этом Кеннету, но он не обратил внимания.

– Это не было самоубийством, мисс Уильямс.

Виолетта нахмурилась.

– Не понимаю, как вы можете говорить это так уверенно. Почему не было?

– Вряд ли вы поймете, если объясню, – ответил он. – Дело в том, что стреляная гильза должна была находиться не там, где ее нашли. Более того, я даже представить себе не могу, что могло толкнуть Роджера на самоубийство. Он должен был знать, что никаких улик против него нет. Он был неглуп.

– Видите ли, технические подробности относительно пистолетов мне недоступны. И где же должна была находиться стреляная гильза?

– Совсем в другом месте, – ответил Джайлс. – Есть и другие подробности – мелкие, но значительные.

– Понятно. Но полицейские не смогут доказать, что убийство совершил Кеннет. Он мог оставить там свою трубку в любое время, и если Лесли держится своих показаний…

– Не будь убит Арнольд Верекер, дело могло бы выглядеть не так скверно, – заговорил Джайлс. – Но он убит, и у Кеннета нет алиби, которое можно подтвердить. Все, что он говорит, только вызывает подозрение у полицейских. Он сказал, что пришел сюда повидать вас. Но с вами не увиделся. По его словам, вас не было дома. Потом сказал, что пошел в кино. Но не знал, как назывался фильм, и проспал почти весь сеанс.

– О, я знаю, знаю! – сказала она. – Он был совершенно невыносимым.

– Так вот, – сказал Джайлс, поднимаясь, – сейчас он точно так же невыносим, мисс Уильямс. Ему доставляло удовольствие видеть, как он может морочить Ханнасайда по поводу того убийства, и он так преуспел, что это ударило ему в голову. Но сейчас его положение гораздо опаснее.

Виолетта тоже поднялась.

– Да, понимаю. Я немедленно отправлюсь в студию, поговорю с ним. Разумеется, Кеннет должен вам довериться. Я скажу ему это, и, думаю, он позвонит вам в контору.

– Спасибо, – поблагодарил Джайлс. – Надеюсь, что позвонит.

От Виолетты Джайлс поехал на Адам-стрит, где нашел отца, собиравшегося идти на обед. Мистер Чарлз Каррингтон оглядел сына, хмыкнул и сказал, что ему следует пойти с ним.

– Видит Бог, – раздраженно сказал он, – я ничего не хочу слышать об этом отвратительном деле, но, конечно, буду вынужден. Более того, твоя мать тревожится. Говорит, что Кеннет не способен на убийство. Вздор! Это он?

– Господи, надеюсь, что нет!

– О! Значит, ты так к этому относишься? Совершенно с тобой согласен. Не люблю скандалов. Где была вчера вечером эта рыжая девчонка, Тони?

– Со мной, – ответил Джайлс.

– Она была сущим чертенком! Значит, твоя мать не ошиблась… И чем вы занимались?

– Поужинали и пошли в театр, – ответил Джайлс. – И мама права. Как всегда.

Чарлз Каррингтон кашлянул и поспешно сменил тему разговора.

Джайлс пробыл на Адам-стрит недолго. В четыре часа он позвонил в Скотленд-Ярд и, удостоверясь, что суперинтендант в здании, вышел из кабинета и поехал на Уайтхолл. Весть о смерти Роджера Верекера появилась в вечерних газетах, и несколько ярких афиш анонсировали потрясающее продолжение Тайны смерти в колодках.

В Скотленд-Ярде Джайлса почти сразу же проводили в кабинет Ханнасайда, где он нашел не только суперинтенданта, но и сержанта Хемингуэя.

– Я надеялся, что вы заглянете, – сказал Ханнасайд. – Будьте добры, присаживайтесь. Я только что получил заключение о результатах вскрытия. Вы правы, мистер Каррингтон: доктор Стоун считает, что выстрел был произведен с расстояния примерно двух футов.

– Когда, по его мнению, наступила смерть? – спросил Джайлс.

Суперинтендант взглянул в заключение, отпечатанное на машинке.

– Это всегда сложный вопрос, – сказал он. – Приблизительно между десятью часами вечера и двумя часами ночи.