– А что у нас там, кстати, получается по людям? – спросил Иваныч, опершись о столб навеса, сидя на лавке, размяв и подкурив сигарету «Прима»… тоже из тайника.

Андрей надел очки, завязав шнурок на затылке, и достал какую-то цветную картонку, на обратной стороне которой было что-то написано.

– Девять сестер и шесть братьев с нами в слободе решили остаться.

– Остальных, значит, с собой забираем, – кивнул я, – пусть тогда собираются и через час на посадку, нам еще посты снимать и «Аврору» подготовить надо.

– Хорошо, братья, я их приведу.

Спустя час Яковлев доложил, что все вооружение, что устанавливалось на НП и заставе, демонтировано и перенесено на «Аврору». Боцман с Дашей и ее двумя коллегами по несчастью подготовили кубрик под прием женского контингента, для остальных пришлось ставить и закреплять раскладушки прямо на палубу, между грузом. Придется потерпеть. Взамен тех, что пришлось обрубить и бросить, слободинцы изготовили нам новые сходни, у которых мы стояли с Иванычем и ждали группу переселенцев.

– Вот, привел, братья, – сказал Андрей, остановившись около нас.

– Аккуратно по одному поднимаемся, вас встретят на борту и проводят на места, – сказал Иваныч людям, стоящим позади Андрея, и они начали подниматься.

– Это «Альбатрос»? – спросила девушка лет двадцати, замерев перед сходнями, когда все кроме нее уже поднялись на борт.

– Нет, дочка, это «Аврора»… А с «Альбатросом» они да, похожи очень, – ответил Иваныч.

– Жаль… – расстроенно ответила девушка и начала подниматься по сходням.

– Подожди, – остановил я ее, тихонько взяв под локоть, но от этого она очень сильно дернулась и, втянув голову, зажмурилась, – да что ж ты, не бойся… Слушай, а ты из того колхоза, что выше по течению Новой, ну за Лунево?

– Да оттуда, – кивнула она и заплакала.

– Ну началось… милая моя, у нас тут и так вон сырости вокруг сколько, – сказал Иваныч, взяв ее тихонько за руку и поставив перед нами, – и чего ревем? Рассказывай.

– Я… я с дядей Геной попросилась в первое плавание на «Альбатросе» сходить… И в Лунево, и в Лесном были… дядя Гена распродался в Лесном и мы обратно поплыли, домой.

– А у протоки пираты? – вставил Иваныч.

– Да… на большом красном корабле догнали и захватили… несколько дней держали там на острове, в протоке… а потом меня и еще троих девочек опять на этот красный корабль посадили, и мы поплыли… почти день, может меньше… нас в трюме держали, а потом в море пересадили на большой белый катер и уже на нем привезли в Артель.

– Понятно… так а что ревешь-то?

– Как мне домой теперь попасть?

– Домой ты попадешь, – ответил я, – но не сразу. «Аврора» с очень большой нагрузкой, и гонять по протокам у нас нет пока возможности. Придем на Сахарный, дадим радио в Лунево и Лесной, чтобы передали в ваш колхоз весточку про тебя. А там уже либо кто-то из наших в Лунево пойдет и подбросит тебя, либо дядя Гена твой сам на радостях примчится.

– Скорей папа примчится… Дядя Гена же там, у пиратов остался.

– Дядя Гена твой, – усмехнулся Иваныч, – уже давно вместе с «Альбатросом» дома. А пиратов все, нет больше в протоке, во всяком случае, в обозримом будущем не предвидится. Как звать-то тебя?

– Оксана, – уже улыбаясь и вытирая слезы, ответила она.

– Поднимайся на борт, Оксана, скоро отплываем.

Мы еще подождали минут сорок, наблюдая, как с помощью установленной балки и блоков на борт подняли два квадроцикла и закрепили на палубе.

– Ну, брат Андрей, береги себя, – сказал я, пожимая крепкую мозолистую руку, этому, как сказал Иваныч, «правильному сектанту», – будешь в наших краях, добро пожаловать в гости.

– Обязательно, – ответил он, – может, и сподоблюсь когда попутешествовать.

– Ну а что, карту мы тебе оставили, весла выстругаешь, сядешь в свой «ковчег» и греби, – улыбнулся Иваныч, тоже пожимая руку Андрею.

– Боюсь, брат Иван, не сдюжит мой «ковчег» такого перехода, – расхохотался Андрей, – ладно, долгие проводы…

– …лишние слезы, – закончил за него Иваныч.

– Верно, ну бывайте, братья, храни вас Бог.

Мы уже час болтаемся в течении, зацепившись за опору ЛЭП, мотобот тоже стоит рядом, вплотную привязавшись к опоре, на его борту один человек из боцманской команды, выйдем в море, возьмем на буксир. Недавно выходил на связь Алексей, доложил, что достигли точки и ведут наблюдение. Остается только ждать… что я и делаю, сидя у Васи в радиорубке, и пью уже вторую кружку желудевого кофе, ну очень мне понравился напиток.

– «Аврора», 22-й в канале… прием… – зашипел динамик через некоторое время.

– 22-й, здесь 11-й… докладывай, – ответил я, успев схватить микрофон раньше Василия.

– Трос натянут… повторяю, трос натянут… выхода в море нет…

– Понял тебя. Что у Митрофановых?

– «Родственников» прибавилось, личный состав двадцать два человека, два «Утеса» на станках, на противоположном берегу расчет ПК и гранатометчик… ждут, в общем. Предлагаю дождаться темноты… В общем, решайте… я на связи.

– Понял тебя… будем думать, жди решения.

– Жду…

– Обиделись… – сказал Вася, когда я повесил микрофон на место.

– Еще бы… «спортсмены», что в грузовике приезжали, говорили, что у них некий раскол произошел… Вот, вероятно, эти отколовшиеся все-таки готовят ответку… ну да, а то не по-пацански получается…

– Иваныч, зайди к радисту, – сказал я в рацию.

Когда Иваныч вошел, я объяснил ему сложившуюся ситуацию.

– Вот ведь не угомонятся, – хлопнул Иваныч по бедру ладонью, – и какие соображения?

– На борту четыре бойца, я пятым пойду… можем на мотоботе высадится на берег и отправится на усиление к Лехе, – сказал я то, что первое пришло в голову.

– И что? Там взвод и два крупняка… не, пойдет, надо что-то другое думать.

– Вот вы даете, отцы-основатели… чего думать, Леха же предложил дождаться темноты, – подал голос Василий и удивленно на нас посмотрел.

– А ночью что? – спросил Иваныч.

– Ну Леха, конечно, уже не пацан, но вполне в форме… и «одиночную программу» откатает, справится… уж немного проредить их и оружие из строя вывести он сможет, я-то его знаю.

– Опасно, – ответил я.

– Нет, ну я могу, конечно, с фортом связаться, пусть грузят «василька» на плашкоут и идут сюда, подумаешь, проболтаемся здесь еще три дня.

– Нет, это тоже не дело, – помотал головой Иваныч, – за эти три дня кто-то из них нас обнаружит… а мы сейчас, как пороховая бочка, и топливо и взрывчатка с боеприпасами… пара трассеров и фейерверк аж на Сахарном наблюдать будут.