От этих казенных слов Маркасса буквально расцвела, а Тангейзер засопел в затылок Силве. Судя по лицу Обера, ему тоже было приятно слышать такое о сыне женщины, которая с недавних пор поселилась в его доме. Танк мог бы внести кое-какие дополнения негативного плана в эту характеристику, но помалкивал, выполняя приказ командира.

— Но ваше теперешнее задание не связано с риском для жизни? — вновь забеспокоилась пандигийка. — Вы же сказали: нештатная ситуация… Почему у вас нештатная ситуация?

— Уфф… — выдохнул Дарий. — Маркасса, любая ситуация в той или иной мере связана с риском для жизни. Вот мы сейчас с вами тут разговариваем, и вдруг сверху брякнется метеорит… Или землетрясение произойдет. Всякое может случиться. Нештатность нашей ситуации состоит лишь в том, что мы не знаем, куда и в какой момент нас занесет. Но не забывайте: мы находимся под защитой супертанка. А в его возможностях вы уже убедились. Так что не переживайте, все у нас будет хорошо, — Дарий старался, чтобы голос его звучал искренне.

Обер шагнул ближе к люку, заглянул вглубь коридора поверх голов танкистов.

— Интересно… — протянул он.

Дарий быстро обернулся, хотя уже понял, что именно там увидел этот пандигий.

На стене коридора, под потолком, светилось небольшое табло: дата, температура, влажность воздуха и прочее.

— Двадцать седьмое августа, — многозначительно сказал Обер. — И только не говорите мне, что это неисправность, которую Бенедикт не успел устранить.

— И все-таки это неисправность, — от этих слов Дария так и разило фальшью.

— Что это значит? — недоуменно и испуганно спросила Маркасса. — Почему двадцать седьмое августа? Сегодня же только третье!

— Военная тайна! — отрубил Силва, от всей души желая, чтобы танк немедленно утащило отсюда.

Но окружающее и не думало исчезать.

— Послушайте, Дарий, — Оберу удалось понизить голос до такой степени, что воздух не сотрясался. — По-моему, и я, и Маркасса провели с вами достаточно времени, чтобы нам можно было доверять. Почему прямо не сказать, что вас задействовали в проведении эксперимента по перемещению во времени? Небось, это один из тех секретов, которыми поделилась с учеными парочка наших древних магов?

Маркасса изумленно охнула, прижав ладони к щекам, а Дарий непреклонным тоном повторил:

— Военная тайна!

Неизвестно, как дальше развивался бы разговор, потому что все вокруг знакомо колыхнулось, и фигуры Обера и Маркассы стали терять очертания. Силва мгновенно отпрянул от люка, задев локтем Тангейзера, и тот выронил корзинку. Она неясным комком упала на почти невидимый пол, и из нее покатились грибы — точнее, какие-то темные шарики, совсем на грибы не похожие. В этот раз танкисты видели внешний мир не на экране, а вживую, и смогли разглядеть, как трансформируется картина за бортом при перемещении во времени. Впрочем, ничего сногсшибательного не случилось. Расплывчатые тени, в которые превратились Маркасса, Обер, деревья, трава и прочее, в какой-то момент изменили форму, и эта форма очень быстро стала четкой. И шарики на полу вновь стали грибами — с бурыми, желтоватыми, розовыми и в крапинку шляпками, с белыми толстыми и тонкими ножками…

Теперь за бортовым проемом не было ни просеки, ни леса. А была там какая-то серая стена, почти впритык к танку. Дарий подошел к люку, осторожно высунулся. Повернул голову налево, потом направо.

— Что там? — почему-то шепотом спросил Тангейзер.

— А кто его знает… — пробормотал Силва. — Стены какие-то… Высокие, выше нашего верхнего люка… И мусор какой-то валяется… Обломки… Но вроде бы не древняя керамика и не эти — как их? — отщепы[6]. Да и стены на доисторические не очень-то похожи. Обычные стены. Надо разведчика запускать… если они еще остались. Возвращаемся в башню. Бенедикт, закрывай люк!

— Слушаюсь, Дар, — немедленно отреагировал Спиноза. — Мы располагаем еще одиннадцатью разведчиками.

— Приятная новость, — с иронией сказал Дарий и придержал за рукав Тангейзера. — Грибочки-то собери, боец.

Постлейтенант присел на корточки и принялся складывать в корзину дары дангоберского леса. А командир, стоя над ним, досадливо цокнул языком:

— Стрелять-попадать, теперь мама твоя волноваться будет. А все Уир этот глазастый… Выходит, мы все-таки вмешались в прошлое. Хотя этот шепелявый, Станис, тоже вмешался. Будем надеяться, что ему не придет в голову коренным образом изменить будущее.

— Да он и не сможет, — заметил Тангейзер, перемещаясь на корточках от стены к стене. — Разве что к Паламарчуку попадет и утащит все расчеты по Дырам. Только зачем ему расчеты воровать? Скорее, на колечко какое-нибудь золотое позарится.

— Не сможет… — задумчиво повторил Дарий. — Вероятно, Уир сумел убедить твою маму в том, что с нами все будет хорошо. Иначе она уже третьего августа позвонила бы тебе и рассказала о только что состоявшейся встрече. Ну, чтобы тебя предупредить. А то и стала бы уговаривать, чтобы ты от этого задания отвертелся. Например, ушел бы в самоволку, в Фортицу, и с кем-нибудь подрался в кабаке. Слегка, конечно, чтобы не на Пятку вновь загреметь, а присесть суток на пятнадцать. И сделать это накануне нашего отправления на Тиндалию, чтобы вместо тебя послали кого-нибудь другого.

— Ты считаешь, я способен на такое? — с оскорбленным видом спросил Тангейзер, встав во весь свой невысокий танкистский рост.

— А что — нет? — поднял брови Силва. — Никогда драться не приходилось?

— Я не о том! — Тангейзер так махнул корзинкой, что грибы вновь посыпались на пол. — Я о том, что не стал бы отмазываться!

— А разве я тебе такое говорил? Я сказал, что мама твоя могла бы, — Дарий выделил голосом последние два слова, — тебе такое предложить. Но не предложила. Ведь не предлагала же?

— Нет, — хмуро ответил постлейтенант и вновь занялся сбором грибов с пола. — Мы с ней перезваниваемся чуть ли не каждый день, и она ничего такого не говорила. Хотя… — Тангейзер сосредоточенно сдвинул брови и постучал себя шляпкой гриба по подбородку. — Когда я ей сообщил, что нас арендуют археологи и отправляют на Тиндалию, она почему-то ничего не стала выспрашивать. Знаешь, у нее обычно масса вопросов, а тут только: «Хорошо, Танчик. Береги себя», — и всё. Я тогда внимания не обратил, а теперь…

От двери, ведущей в башню, раздался голос Шерлока Тумберга:

— То есть ваша мама знала, что вы вынуждены говорить ей неправду, и потому не стала развивать эту тему.

Тангейзер, сидя на корточках, резко повернулся к нему.

— Именно! Теперь понятно, что она думала. Она думала, что нас привлекли к экспериментам со временем.

— Что ж, если Уир ее убедил, и она не стала поднимать шума, то наше вмешательство в прошлое не должно иметь последствий, — сказал Силва и направился к башне.