— Дэвид… — София продолжала стоять спиной к двери. — Я могла бы обратиться через голову копов и попытаться получить ответы, которых не могу добиться от них. Я надеялась, что вы меня поймете.

— София, у них были вопросы. Причем достаточно неприятные.

— Но почему они обратились к вам, а не ко мне или кому-нибудь из старых служащих? Вы едва знали моего отца, никогда не работали с ним и, насколько я знаю, почти не общались. Что нового вы могли сообщить полиции?

— Почти ничего… София, прошу прощения, но нам пора.

Люди ждут.

— Дэвид, будьте со мной откровенным. Они пришли к вам в кабинет и оставались в нем достаточно долго. Слухами земля полнится… Я имею право знать, — закончила она.

Каттер помолчал и всмотрелся в ее лицо. Да, она имела право знать. А он не имел права молчать. Дэвид снял трубку.

— Мы с мисс Джамбелли немного задержимся, — сказал он секретарше, положил трубку и кивком указал Софии на кресло. — Садитесь.

— Я постою. Вы могли заметить, что я не неженка.

— Я заметил, что вы умеете держать себя в руках. Вопросы полиции были частично вызваны тем, что я встречаюсь с вашей матерью.

— Понимаю. Значит, они решили, что у вас с мамой была продолжительная тайная связь? Несмотря на то что еще два месяца назад вы жили на другом конце страны. И на то, что мой отец несколько лет открыто жил с другой женщиной. Нескольких совместных обедов для такой гипотезы маловато.

— Я уверен, что они шарят в темноте.

— Они подозревают вас или маму?

— Думаю, что всех и каждого. Это особенность их профессии. Вы были осторожны и молчали о моих взаимоотношениях с вашей матерью. Во всяком случае, мне вы не сказали об этом ни слова.

— Честно говоря, я еще не решила, как к этому относиться. Когда решу, скажу.

— Справедливо, — спокойно ответил он. — А я знаю, как к этому отношусь, и поэтому скажу вам. Пилар очень дорога мне. Я не хочу ее огорчать. Огорчать вас я тоже не хочу. Мне будет жаль, если это случится. Во-первых, потому что она любит вас. Во-вторых, потому что вы мне нравитесь. Но я был вынужден выбирать между вашим огорчением, допросом моих детей и помощью следствию, которое продолжает блуждать в потемках.

Теперь Софии захотелось сесть. Внутренний голос подсказывал ей, что это потребуется. Однако гордость заставляла ее стоять.

— Что вы сказали полиции? Почему это должно огорчить меня?

«Правду, как и горькое лекарство, следует глотать быстро», — подумал он.

— Ваш отец несколько лет присваивал деньги компании. Суммы растягивались во времени и были относительно скромными. Это одна из причин, почему растрата так долго оставалась незамеченной.

София побледнела, но не вздрогнула. Не вздрогнула даже тогда, когда у нее гулко заколотилось сердце.

— Вы не ошиблись? — начала она, но махнула рукой, не дожидаясь ответа. — Нет, конечно, нет. Вы никогда не ошибаетесь. — В этом утверждении слышалась легкая горечь, которую она не смогла побороть. — И давно вы это знаете?

— Со дня приема. Я собирался встретиться с вашим отцом в ближайшие дни, чтобы обсудить…

— Чтобы уволить его, — поправила она.

— Попросить его подать в отставку. В соответствии с решением ваших бабушки и деда. Я доложил им о растрате на следующий день после приема. Ему бы дали возможность покрыть недостачу, а затем отправили в отставку. Они делали это для вас. Для вашей матери, для компании, но главным образом для вас. Мне очень жаль.

Она кивнула, отвернулась и начала растирать руки.

— Да, конечно. Спасибо за откровенность.

— София…

— Пожалуйста, не надо. — Она повернулась навстречу шагнувшему к ней Дэвиду. — Не извиняйтесь. Я выдержу. Я уже знала, что он вор. Я видела на лацкане Рене брошь, доставшуюся моей матери по наследству. Эта брошь должна была перейти ко мне, поэтому я знаю, что мать не отдавала ее отцу. Когда я увидела эту брошь на траурном наряде Рене, я поняла, что отец украл ее. Безусловно, он сам так не считал. Как не считал кражей растрату денег компании. У Пилар так много побрякушек, думал он. Она возражать не станет. А компания может позволить себе безвозвратную ссуду. Да, по части самооправданий он был мастер.

— Может быть, вместо совещания вы поедете домой?

— Я не собираюсь пропускать совещание. — Она отвернулась. — Ну разве не странно? Все эти годы я знала, как он обращается с матерью. Видела это собственными глазами. Но умудрялась прощать его. Уговаривала себя, что, хотя его поступки не назовешь достойными, в них нет ничего страшного. Но кража денег и драгоценностей — это полбеды. Куда страшнее, что он украл у моей матери достоинство и самоуважение. Только теперь я поняла, что он был ничтожеством. И только теперь перестала оплакивать его… Ладно, увидимся на совещании.

— Подождите несколько минут.

— Нет. Он и так отнял у меня больше времени, чем заслуживал.

«Да, — подумал Каттер, когда София вышла из кабинета. — Она очень похожа на свою бабушку».

Поскольку вести машину была очередь Софии, они возвращались из города в тишине. Если не считать радио. Тайлер дважды уменьшал громкость, но София снова поворачивала ручку. Совещания в отделе рекламы вызывали у него головную боль. Так же как опера, звучавшая в наушниках. Но он решил терпеть. Во всяком случае, это полностью исключало возможность беседы.

Впрочем, судя по виду Софии, она была не в том настроении, чтобы беседовать. Тай сомневался, что она была в подходящем настроении для занятий чем угодно, однако в том, что ей не хочется разговаривать, сомневаться не приходилось.

Она ехала слишком быстро, но он к этому привык. Какие бы бури ни бушевали в душе Софии, она не была неосторожной и тщательно вписывалась во все повороты.

И все же Тай едва не вздохнул, завидев крышу собственного дома. Наконец-то… Он вернулся целым и невредимым. Сейчас можно будет снять городскую одежду и насладиться блаженной тишиной и одиночеством.

«Эта женщина утомляет меня даже тогда, когда молчит», — подумал он.

Но София остановила машину в конце подъездной аллеи, выключила двигатель и выбралась наружу раньше, чем он.

— Что ты делаешь?

— Вхожу, — обернувшись, бросила София и добавила к этому лаконичному ответу короткий, но выразительный взгляд.

— Почему?

— Потому что мне не хочется домой. Он позвенел ключами.

— День был долгий.

— Ну и что?

— У меня еще есть дела.

— Вот и хорошо. Я как раз ищу себе занятие. Макмиллан, будь другом, дай мне выпить.

Разозлившийся Тай сунул ключ в замочную скважину.

— Возьмешь сама. Ты знаешь, где что лежит.