и, укутав в свою рубашку, положил на берегу. Всю ночь пальмой и руками копал ей могилу, утром опустил её тело и горстями, очень осторожно, стал засыпать. Весь следующий день Вангол носил камни и укладывал на могиле, к вечеру выросла пирамида выше человеческого роста, а он всё носил и носил камни, пока не упал, обессиленный, у подножия созданного им памятника. Обняв землю, скрывшую от него его Тингу, уснул.

Утренняя прохлада пробудила Вангола. Если бы всё это был сон, подумал он, открывая глаза. Но была явь, жуткая и неизбежная. Вангол успокоился и стал осматривать всё, что осталось на их стоянке. Недалеко от сгоревшего чума он нашёл телогрейку, большой размер которой говорил о мощном телосложении её владельца. Да, это была телогрейка того, кого зарубила Тинга в чуме, убедился Вангол. На внутренней стороне воротника телогрейки хлоркой была вытравлена надпись. «Дыбарев А.А. 2 отр.».

Значит, один из них Дыбарев. Вангол запомнил навсегда эту фамилию. Ещё он запомнил запах телогрейки, вернее, странную смесь запахов, исходящих от неё. Запомнил навсегда. Он должен найти убийцу Тинги. Он его найдёт. Вангол собрался и, отыскав ушедших довольно далеко оленей, двинулся в обратный путь к стойбищу Ошаны, неся ей страшное известие о гибели её дочери. Печальные звуки бубна ещё издали сказали Ванголу, что Такдыган и Ошана уже знают о постигшем их горе.

Через несколько дней Вангол, хорошо подготовленный родичами к дальней дороге, прощался с ними. Все были печальны, все понимали, что если и увидят Вангола, то это будет очень нескоро. Старый Такдыган знал, что это его последнее прощание с Ванголом. Он снял с себя ладанку и надел на шею Вангола.

— Прощай, сынок. Возвращайся. Как только твоя душа устанет, возвращайся в тайгу, здесь она наполнится силой. Мы будем тебя ждать, — сказал старый охотник, довольно осматривая Вангола.

Да, это был другой человек, и это была его, Такдыгана, гордость. Вангол вложил в руку старика золотые карманные часы, найденные им в пещере:

— На память. Их владельцу они уже не нужны, а вещь хорошая, столько лет пролежали, а идут. — Он открыл крышку, на которой была выгравирована надпись: «Павлову за личное мужество. Брусилов». Под крышкой была аккуратно вклеена маленькая фотография женщины. Ему показалось, что где-то совсем недавно он видел эту женщину. Но часам было столько лет, что он отбросил такую мысль. — Прими, отец.

Такдыган с достоинством принял подарок.

Вангол ничего не рассказал Такдыгану о том, что произошло с ним в пещере. Утрата Тинги как бы вытеснила из его сознания всё остальное. Но сейчас, когда он возвращался в те места, вспоминал и не мог найти объяснений тем событиям. Он должен был забрать оружие и патроны, оставленные у входа в пещеру, и, разыскав следы убийцы, найти его. Спускаться в пещеру Вангол не стал, его вдруг остановило осознание того, что к дальнейшему пути ему надо быть как-то по-особому подготовленным. Что это означает, он чувствовал, но не понимал. Понимал только, что сейчас пока не готов вернуться в пещеру. Забрав оставленное им у пещеры оружие, он вернулся к стоянке и, посидев какое-то время у могилы Тинги, двинулся в тайгу. Без труда обнаружив место, откуда Дыбарь и Остап наблюдали за стоянкой перед нападением, Вангол пошёл по их следу. Пошёл туда, откуда они пришли. Он должен был выяснить имя того, кто убил Тингу. Это можно было узнать только в лагере, откуда бежали эти двое. Через несколько дней он обнаружил останки ещё двоих и понял, какая участь постигла убитых. Верхом на оленях Вангол преодолел весь путаный маршрут беглецов очень быстро, почти не спал, давая отдых только оленям. Скоро он почувствовал близость лагеря, близость тысяч людей, окружённых колючей проволокой и лаем сторожевых собак. Оставив оленей глубоко в тайге, Вангол вечером приблизился к лагерю и стал наблюдать. Обнесённая колючей проволокой с вышками по периметру территория занимала большую площадь на плоской вершине небольшой сопки. Лес вокруг был тщательно вырублен, и даже кустарник был вырезан так, что все подступы хорошо просматривались. От больших ворот лагеря уходили несколько дорог, по которым небольшие колонны зэков возвращались с работ. Каждая колонна сопровождалась конвоем с собаками. Бараков на территории Вангол насчитал больше двадцати, это означало, что в лагере не менее четырёх тысяч зэков. Как найти тех, кто знает беглецов? Как с ними встретиться и поговорить? Вангол вернулся к своим оленям и стал располагаться на ночлег, решив, что утро вечера мудренее.

— Утро вечера мудренее! — сказал Битц, откинувшись в кресле. — Продолжим разговор завтра.

Вызвав конвой, он проводил глазами вора в законе Москву, который молча вышел из его кабинета. «Да, сильный мужик, умница», — про себя произнёс Битц и, закрыв лежавшую перед ним тетрадь, убрал её в сейф. Попытка вербануть Москву не удалась, что ещё сильнее убедило Битца в необходимости найти дорожку к этому человеку. Битц отчётливо понимал, что такие, как Москва, готовы на всё, кроме предательства. Имея непререкаемый авторитет в своей среде, они незримо управляют людьми, а главное — их управление наиболее эффективно. Москва отвергал любые попытки сотрудничества с Битцем как с начальником лагеря. А если попробовать с другой стороны? Битц надолго задумался. Негромкий стук в дверь прервал его размышления.

— Войдите.

Дверь открылась, и на пороге появился Макушев.

— Проходи, проходи, Степан, присаживайся, рассказывай, как съездил? — Битц искренне рад был видеть Степана, который почти на месяц уезжал по его поручению в Забайкалье.

Степан сел на стул, закурил. Он вкратце рассказал о результатах своей поездки, все поручения Битца он выполнил. Главное, он привёз секретный архив Битца, который тот оставил в Могоче в надёжном месте перед поездкой в Москву, опасаясь внезапного ареста. Теперь Битц бережно вытаскивал из портфеля тетради и папки, в которых годами хранилась информация, цены которой просто не было.

— В поезде от Могочи до Иркутска познакомился с интересными людьми, научные работники из экспедиции возвращались, — рассказывал Макушев, попивая горячий чай, приготовленный Битцем. — Они прошли от Иркутска до Удогана тайгой по маршруту будущей железной дороги. Сбились с пути, потеряли в тайге двоих, еле уцелели сами.

— Они были в Удоганлаге?

— Да, несколько дней. У них было сопроводительное письмо из обкома партии.

— И что, как впечатление? Рассказывали что-нибудь?

— Нет, как только я спросил о лагерях, они сразу сменили тему разговора. — Макушев улыбнулся, вспоминая умный, внимательный взгляд Пучинского, тихо ответившего на его вопрос: «Меньше знаешь — крепче спишь».

Потом, в тамбуре вагона, после бутылки водки, выпитой на двоих, Пучинский сказал Макушеву, что после этой экспедиции мир вывернулся для него наизнанку, показав своё грязное нутро, так красиво закрашенное снаружи бравурными маршами и лозунгами. Узнав, что Макушев едет на Украину и будет в Киеве, Пучинский попросил его по возможности заехать по одному адресу и передать привет от Фёдора, сказать, что он жив.

— Наверняка это кто-то из заключённых Удоганлага попросил Пучинского передать весточку родным.