его. Ожесточенное соперничество не знает усталости. С каждым километром сильнее стискиваю зубы, пытаясь оторваться. Страсть и азарт пылают в моих глазах. Я насыщена противоречивыми эмоциями от скорости и опасности.

Впереди четыре круга до финиша. Я намеревалась привести к нему своё лидерство нетронутым. Однако при прохождении очередного поворота допускаю ошибку и сразу после него вынуждена идти ва-банк, чтобы долго не засиживаться за спиной желающего взять то, что принадлежит мне. Решаюсь идти в атаку на прямой. Выжимаю газ и с безумной скоростью обхожу соперника. И всё бы ничего, да только по мере приближения к апофеозу этой гонки шаткость моего лидерства усиливается.

На рубеже трёх кругов есть только одна цель — остаться при своём. Но всячески мешает ей реализоваться тот, кто всеми силами пытается меня не отпустить из виду, и накатывает на каждом повороте. С испанским спортсменом мы идём колесо в колесо. Я будто в миллиметре от себя ощущаю его дыхание. Моё тело непроизвольно даёт реакцию. Подавшись вперёд, оно словно стремится подтолкнуть мотоцикл.

Несколько раз без особого на то желания производим с Франко рокировку позиций. Никому из нас второе место не приглянулось от слова совсем. Нам обоим подавай только первое. Из-за чего наши железные кони из круга в круг безудержно скользят в наклоне по асфальту, нарушая законы притяжения.

Склонившись над рулем, оба готовы одержать победу над каждым поворотом, превращаясь в стальные ветра. Нам некогда покорять острые изгибы трассы с изяществом и французским шармом. Мы штурмуем её, не испытывая жалости. Быстро вращающимися колёсами раскаляем асфальт и ускоряем частицы воздуха. Вовремя переключая передачи, мы демонстрируем магическую гармонию между силой мотора и своей ловкостью. Нужно отдать должное Франко, при закрытии мной калитки не дрейфит и остаётся в прессинге.

Пошёл последний круг гонки. Имена в таблице лидеров сменяются с такой же бешеной скоростью, как и на трассе наши мотоциклы вытесняют друг друга. Какие-то десятки километров разделяют нас от победы, от места, где всё начиналось для обоих и где произойдёт триумфальное завершение для одного из нас. Победитель станет героем незабываемой схватки, а проигравший будет тем, кто был очень близок к вершине. Но так сложилось, что он уже не будет первым в этой гонке. Ни сегодня, ни завтра. И это понимаю не только я. И посему соперник спешит изменить текущий расклад дел. И проходя по широкому кругу, закрывает передо мной калитку. Помимо того, что мне не удаётся подсунуться, я вынуждена прикрыть газ, чтобы избежать аварии, и даровать нежелательную фору своему сопернику.

Внутри всё сжимается в тугой комок. Я на пределе своих возможностей. Едва сдерживая себя, я правда старалась сохранять холодный рассудок. Ведь любая моя ошибка окончательно открыла бы сопернику дорогу к победе. Игнорировала все зловещие знаки судьбы. Шла вперёд, не смотря на грызущие внутри меня сомнения, на отсутствие Макса без каких-либо объяснений причин, на недружелюбный настрой моего мотоцикла во время гонки, который будто с ума сегодня сошёл: не слышит, не чувствует меня.

И в сию секунду ничего не меняется, я по-прежнему не планирую сворачивать назад. Тем более, когда до финиша рукой подать. Я не люблю крайности, однако, поскольку на выстраивание нерушимой тактики времени совершенно нет, теперь только их черёд. Я здесь только ради неё — победы. Другого от этой гонки не жду. Всё или ничего. Потому вместе со свободой, адреналином и бесконечными возможностями я выжимаю газ для прохождения последнего для себя поворота на максимальной скорости, завершая начатое.

Прости меня… — Успеваю произнести до того, как моя жизнь изменится навсегда.

И через пару секунд я войду в поворот, ведущий в мой личный ад.

Глава 52. Макс

— Потом, — прерывисто дыша, отвечаю многоговорящим глазам Игоря, в которых легко прочитывается череда вопросов ко мне, и усаживаюсь на своё место, концентрируясь только на ней.

Я и так пропустил половину гонки. Сжимаю от злости челюсти. Какая элементарность: купить билет, сесть в самолёт и прибыть на автодром. Всё, что я мог сделать для неё — быть рядом. Но и тут накосипорил. Осуждающе качаю головой. Ради одной деловой встречи надумать вернуться домой, а затем на обратном пути вляпаться в неприятности — это действительно оправданное решение. И не придраться.

Я то попускаю ситуацию, то на меня вновь накатывает раздражение. А когда перед твоими глазами пролетает пара десятков размытых силуэтов, среди которых есть один, принадлежащий ей, и она в одиночку сражается против них всех, эта волна сносит разумную голову под корешок. Эмоции рвутся верх и стремятся взять надо мной контроль. Пальцы рук впиваются в ладонь и белеют, начинают интенсивно пульсировать — ощущение будто набухают.

Ещё чуть-чуть и сожрал бы себя заживо, если бы не постороннее воздействие на меня.

— Она держится молодцом! — На колено падает чья-то рука. Мой взгляд прокатывается по ней, и я натыкаюсь на её понимающие глаза.

— Ещё ни разу не уступила первенство, — гордо проговаривает наша Мария Николаевна.

Сидящая между нами Кира тоже не отмалчивается и включается в беседу.

— О, да. Это девочка из круга в круг наддирает им задницы, — ухмыляющийся уголок её рта смело приподнимается.

Неотрывно смотрю на своего несущегося к победе ангела, обволоченного в чёрную мантию. Её стилистическая спетость с железным конём придаёт картине завершённость. Она на своём месте, и не потому, что она была рождена быть мотоциклистом. Вовсе нет. Здесь другое играет роль. Она сильно желала быть здесь и убедила остальных в этом, в том числе и меня. Я поверил ей. Оттого сделал шаг назад и не создавал для неё лишних помех. Глядя на трассу, я понимаю, и без меня этих препятствий предостаточно.

Всего около четырёх минут провёл на гонке в качестве болельщика, а я уже не хуже шахтёра вымотался. Моё нервное напряжение затрачивает в тысячу раз больше энергии, чем любая физическая работа. Никакое кардио-упражнение не увеличит частоту сердечных сокращений так, как это происходит при прохождении любимым человеком крутого виража. К тому же, когда он делает это крайне неудачно, уступая своё лидерство.

Закрываю глаза и без особой жалости матерюсь себе под нос. В этот момент я очень сильно хотел, чтобы мой ангел в одночасье перевоплотился в сущего дьявола — за которого не страшно, а от которого душа съёживается в тугой клубок. Я читал свою просьбу несколько раз в надежде, что она будет услышана. Просил, чтобы напоследок на благо потрудились все и даже те, которых мы не видим, но при каждом