– что часы сами смотрят на него, они требуют, чтобы он принял какое-то решение, а решение принимать неохота, сколько еще ждать, сколько сидеть – полчаса, час, он не знает, и тогда он принимает странное решение – ждать до упора, пока она не придет, и все. До ночи так до ночи. Он будет здесь сидеть, пока она не придет. Так будет лучше. Уходить отсюда он не может. Не может. Если он уйдет без нее, ему будет плохо.

И, как ни странно, сразу становится легче, часы перестают пялиться на него, резко улучшается настроение, вокруг него образуется светлый, плотный кокон, ему в нем уютно и даже прохладно, ему весело от принятого решения, он прикидывает, сколько может вот так просидеть не меняя позы – три, четыре, шесть часов? Но через два часа появляется Ира, она бежит к нему навстречу, она улыбается, она беспорядочно машет руками, и он медленно, неохотно встает, тело странно себя чувствует, чуть гудит голова, но как же ему хорошо, боже, никогда ему не было так хорошо, и она хватает его под руку, чмокает в щеку, оправдывается, но вид у нее какой-то несчастный:

– Прости, прости меня, бедный, прости, я забыла, я только сейчас вспомнила, представляешь?

То, что она забыла его, кажется совершенно необидным: он всего лишь один из десятков, сотен людей, с которыми она за день успевает поговорить, что-то решить, встретиться, познакомиться, он маленькая часть ее бурной революционной жизни, ему даже теплее становится от того, что она (теперь он понимает выражение на ее лице) в ужасе от своего поступка, – так случается, когда забывают на улице сумочку, вещь, собаку, маленького ребенка, ну и конечно, человека, с которым договорились слишком торопливо, слишком поспешно – это его вариант.

– Я не обижаюсь, – говорит он тихо, наклонившись к ней. Она уже идет вперед, как всегда, чуть угловато и быстро, очень быстро. – Мне было хорошо. Я тебя ждал. И мне было хорошо. Ты понимаешь?

Она оглядывается и смотрит растерянно.

– Какой же ты, а? Наглый мальчишка…

Эпизод 2

Осень. Она, после долгих сладких часов разговора и коротких объятий, наконец выгоняет его – ей надо работать, писать, он уходит, знакомая дорога из Чертанова, автобус, метро, и уже на «Белорусской», делая пересадку, он вдруг нащупывает в кармане рубашки ее очки, как они туда попали, черт, совершенно не помнит, как же она будет работать, он принимает мгновенное решение, едет назад, в Чертаново, но возвращаться туда, к ней, он не хочет, они уже расстались, ей некогда, просто отдать очки и все, так он не сможет, надо что-то придумать, он срывает с рябины спелую красную ветку и вместе с очками отдает какому-то пацану лет десяти, просит зайти в такую-то квартиру и отдать тете, выручи, братан, ладно? Парень смотрит испуганно и бежит в подъезд. Лева уходит, улыбаясь, и звонит поздно вечером из дома. У нее очень странный голос, спасибо за рябину, говорит она, но только мне стало очень грустно. Почему? Ну, как тебе сказать, этот мальчик очень удивился, наверное, смотрел во все глаза, он, наверное, думал увидеть когото совсем другого, а тут вышла взрослая тетка в старых сломанных очках с треснувшим стеклом, понимаешь, что я имею в виду? Нет, не понимаю. Зря. Зря не понимаешь… Ладно, пока. Спи. Спи, Лева. Спокойной ночи.

Эпизод 3

Они в парке или в лесу, она говорит что-то, увлеченно и горячо, с чем-то спорит, что-то ему доказывает. Потом вдруг замолкает и говорит: слушай, я очень хочу курить, а у меня нет спичек. И что? Можешь прикурить для меня сигарету? Он бежит по тропинке за каким-то мужиком, прикуривает, дым противный, он кашляет и быстро бежит назад, чтобы сигарета не погасла, снова кашляет, передает ей сигарету из губ в губы, она затягивается и вдруг говорит весело и странно: ты даже курить еще не начал, совсем пацан, а туда же…

Туда же. Туда же.

Эпизод 4

Подъезд какого-то дома в центре. Они возвращаются из гостей, он не помнит откуда, она вечно куда-то заходила, сидела полчаса и шла дальше, он заходил вместе с ней, он сопровождал ее, нес сумку, провожал, она представляла его просто: «Лева. Клуб „Солярис“. Будущий великий психолог», они спускаются пешком, между этажами она останавливается, и он хватает ее за плечи. Ты что? Ничего. И вдруг она поддается. Прислоняется к подоконнику, снимает очки. Он торопливо расстегивает пальто. Он ищет ее губы, она гладит его по затылку, шепчет что-то странное, неразборчивое, он обнимает ее за талию, ниже рукавов, еще ниже, прижимает к себе и вдруг чувствует ее тело, так, как никогда еще не чувствовал…

Внизу хлопает дверь.

Какой же ты теленок, говорит она.

Эпизод 5

– Сними все, – шепчет она. – Только свет выключи, я тебя стесняюсь.

Он выключает свет и вдруг понимает, что будет дальше.

Она – впервые – тоже снимает все.

Еще не темно на улице. Сквозь незакрытые шторы идет свет – вечер, закат, на улице кричат что-то, звуки и шорохи гулко отдаются в голове, ее рука, как стыдно, движения становятся быстрыми, ее пальцы, украдкой он смотрит на ее ноги и на свои, она помогает ему попасть в ритм, шепчет что-то на ухо, он так этого ждал, он так хотел, но почему это быстро, почему он ничего не понимает и не видит, кроме ее закрытых глаз, рассыпанных волос, да, да, да, все хорошо, успокойся, не дергайся, это похоже на урок, на психодраму, ее власть над ним, он хотел по-другому, он хотел ее видеть, ее видеть, он хотел понять, что это, а он так и не понял, что и куда, и откуда, и почему это так. Это так, это так…

Он понял, что все кончилось, и она оттолкнула его.

– Иди в ванную, брысь!

Он посмотрел на себя в зеркало. И потом вниз. Тоже на себя.

Неприятное зрелище. Вода. Теплая. Он насухо вытерся и надел ее халат.

В этом карнавальном костюме вдруг стало весело.

Она лежала под одеялом и курила.

– Иди сюда, – сказала она и засмеялась. – Добился? Доволен? И что ты чувствуешь?

Она сняла с него халат и провела рукой по груди.

– Только не рассказывай никому, ладно? Особенно маме. Так надо. Понял?

Он запнулся на полуслове, хотел что-то сказать ей.

Но она сказала важное. Ему нравилось, что теперь у них есть тайна. Очень нравилось.

– Ладно.

– Тебе скоро уходить. Может, чаю попьешь?

– Ладно.

Она встала и, накинув снятый с него халат, пошла в кухню наливать воду в чайник.

Все было довольно буднично. Он лежал и улыбался. Ну и дела!

Она снова легла вместе с ним.

Нежная. Какая нежная кожа.

– Вот будет номер, если ты сумеешь меня остановить… – вдруг засмеялась она.

– Что? – не понял он.

– Ну… в общем, остаться со мной. Надолго. Навсегда. Вот будет номер. Ну надо же.

Она тоже чему-то удивлялась.