«…наиболее достоверные и подробные оперативные данные о деятельности Клатта были получены военной контрразведкой “Смерш” после вступления советских войск в Болгарию, Венгрию, Чехословакию, Австрию и Германию и ареста большого числа сотрудников абвера…» [3]

«Постепенно, все увеличиваясь, поступал обильный поток донесений “Макса” (из Софии. – В. М.), а также, хотя и не столь обильный, поток донесений “Морица”. За четыре месяца, с декабря 1941 по март 1942 года, поступило 260–300 подобных донесений, а всего, вероятно, было на 30–50 % больше». [3]

«Анализ содержания разведывательных донесений с пометкой “Макс” (софийский. – В. М.) обратил внимание авторов доклада на тот факт, что в них практически не указывались источники информации и не обсуждались организационные вопросы агентурной работы. Отмечалось также, что они «являются данными очевидцев, а не заимствованы из штабных донесений, разведывательных обзоров, газет, радиопередач или слухов». Они не добываются также и путем перехвата русских радиопередач…В отношении личности “Макса” (софийского. – В. М.) авторы меморандума пришли, в общем-то, к тому же выводу, который напрашивался при ознакомлении с английскими документами, а именно что этим именем обозначалась информация, якобы поступавшая с территории СССР, и что оно не было псевдонимом агента. Как немецкая разведка относилась к информации, поставляемой Клаттом-Каудером? Генерал Пиккенброк (с 1936 по 1943 год – начальник отдела военной разведки абвера (А-I) одновременно заместитель начальника абвера (адмирала Канариса. – В. М.) заявил на допросе, что Клатт был на подозрении у некоторых руководящих сотрудников разведки, считавших, что он занимается фабрикацией разведывательных сведений о Советской армии.

…Подозрения в отношении Клатта нарастали, и в конце концов он как провокатор был арестован в Абверштелле «Вена» и подвергнут допросу в феврале-марте 1945 года. С этой же целью были задержаны и некоторые его сотрудники.

Валентина Дойч, сотрудница «Бюро Клатта», на допросе в МГБ сделала следующее заявление: «Когда после моего ареста в феврале 1945 года меня допрашивали в гестапо, то требовали показаний о разведывательной деятельности Клатта и заявляли мне, что Клатт авантюрист, обманщик, стоивший Германии огромных денег». (Выделено мной. – М. В.) [3]

Вопрос: «С какой целью на радиостанциях в Вену указывались “Макс" и “Мориц"?»

Ответ: «Насколько я знаю, имена “Макс” и “Мориц" являлись условными обозначениями и не были ни фамилиями, ни псевдонимами агентов, доставлявших Клатту разведывательные данные.

Им условно обозначались только районы, по которым Клатт давал “Абверштелле-Вена” свою разведывательную информацию. Так, например, все разведывательные данные о Советском Союзе, как по фронту, так и по не оккупированной немцами территории, обозначались именем “Макс”, а все данные о Турции, Ближнем и Среднем Востоке обозначались именем “Мориц”. Впоследствии, или раньше разведывательные данные о Советском Союзе частично обозначались “Анкер”. Помню также обозначения “Ибис” и “Анатоль”»…

«Я лично видел, как Клатт группировал разведывательные материалы по районам. В отношении разведывательных сведений о Советском Союзе я могу точно сказать, что, получая их от Ланга, Клатт помечал их обозначением “Макс”, в отличие от других разведывательных материалов, которые он помечал названными выше мною обозначениями…»

«Раньше я уже показала, что Клатт вообще не имел агентуры в Советском Союзе, отсюда и агента “Макс” у него не было»… (Выделено мной. – М. В.) [4]