В воспоминаниях Адамишина, между прочим, упоминаются сведения, которые, возможно, объясняют расположенность Искандарова к вводу дополнительных войск из России. В частности, по его информации, министр иностранных дел Андрей Козырев планировал передать 201-ю дивизию под двойное управление, дав душанбинским властям право распоряжаться ее подразделениями.

По всей видимости, рассчитывая получить дивизию в качестве собственного силового ресурса, душанбинские власти смирились с тем, что в дивизию будут прибывать военнослужащие из России. При этом, по сведениям Адамишина, российское руководство дало согласие на передачу дивизии Таджикистану: "Не сумев убедить Козырева, решаюсь обратиться к главе правительства Егору Гайдару. Он отвечает: назад хода нет, уже есть договоренность на этот счет с Ельциным"[74].

Если верить Адамишину, то фактически решение о частичной передаче управления дивизией душанбинским властям заблокировал также Узбекистан при поддержке Казахстана. Имеет смысл привести довольно обширную цитату из его текста: "Помощь приходит с неожиданной стороны: уже подписанное с Искандаровым соглашение не прошло через Государственно-правовое управление Президента РФ. Те потребовали: заключайте соглашение о передаче дивизии таджикам, но при условии ратификации Верховными Советами обеих стран. Таджикский неизвестно когда будет созван, а наш не ратифицирует ни под каким предлогом. Но и это не конец: через несколько дней вернулись к двойной юрисдикции. Искандаров в Москве, ему обещают оружие и поддержку: в каждом кабинете своя внешняя политика. В ответ Узбекистан готовит наступление кулябцев. Их лидер грозит, что "разрежет Ашурову живот и набьет его камнями". Вернувшийся из поездки в Среднюю Азию Козырев рассказал, что Назарбаев в его присутствии многозначительно бросил Каримову: "Ты смотри, Душанбе не возьми, пока мы тут разговариваем". Совместное воздействие на министра среднеазиатских президентов окончательно снимает вопрос о передаче дивизии"[75].

Дальнейшие события, как можно понять, также разворачиваются под серьезным нажимом Узбекистана, где роль России сводится лишь к даче согласия на распоряжение рядом силовых ресурсов.

Руководители среднеазиатских государств вместе с Россией добились от Искандарова согласия на проведение сессии Верховного Совета в Таджикистане. Сессия открылась 16 ноября в Худжанде – городе, пока еще не охваченном войной.

Предполагалось, что сессия станет "примиренческой" (таково было ее официальное название), однако фактически речь пошла о перехвате власти. Новым спикером Верховного Совета тогда оказался избран Эмомали Рахмонов, представитель Куляба и, по общему мнению, протеже Сайгака Сафарова. Полевые командиры, представляющие разные стороны конфликта, также прибыли в Худжанд и даже совершили формальный обряд примирения. Однако уже 12 декабря отряды Народного фронта вошли в Таджикистан, куда вскоре прибыл Эмомали Рахмонов.

В Душанбе, как и во всех других городах, занимаемых каким-то из вооруженных отрядов в этой гражданской войне, начались погромы и чистки. Вошедшие в город боевики расправлялись с гармцами и памирцами. При этом город брался с участием танков и вертолетов, узбекское происхождение которых было секретом Полишинеля.

Гражданская война в Таджикистане продолжилась. При этом с установлением в Душанбе новой власти, на тот момент сильно зависящей от внешней силовой помощи, начала усиливаться и роль России (действующей теперь иногда совместно, а иногда в соперничестве с Узбекистаном). В 1993-1994 годах вооруженные силы новых таджикских властей наступали на Гарм и Памир. Эти наступления, а также действия кулябских отрядов в Курган-Тюбе привели к исходу сотен тысяч беженцев на территорию Афганистана (это дополнительно усложнит ситуацию, приведет к обострению ситуации на границе, увеличению нападений с афганской стороны на российских пограничников, частью этих событий станет захват 12-й заставы 12 июля 1993 года). Сайгак Сафаров в том же 1993 году погибнет вместе с другим видным боевиком с криминальным прошлым Файзали Саидовым (вообще наиболее одиозные боевики, сыгравшие роль в выдвижении Рахмонова, будут устранены или получат тюремный срок). А окончательное примирение между противоборствующими сторонами произойдет только в 1997 году – на фоне натиска талибов на север Афганистана.

Сценарист фильмов "Пыль" и "Шапито-шоу" Марина Потапова рассказывает о том, как политические активисты и художники измеряли пределы свободы слова в юношеской передаче "До 16 и старше" на центральном телевидении.

В 1994 году, когда я заканчивала школу, видеосалоны уже почти ушли, у всех появились видики. Стали плодиться видеопрокаты, где можно было найти любое кино. У отчима был подобный прокат, где я и подрабатывала. Главной обязанностью стала запись фильмов – ставишь одну мастер-кассету с хорошим качеством картинки и одновременно через десять видеомагнитофонов копируешь. Так я впервые стала участвовать в создании кино.

Затем у отчима появилась точка на "Горбушке". Тогда фильмами и музыкой торговали уже не в парке рядом с домом культуры, а в торговом центре. Отчим продавал так называемую лицензированную эротику, но это была настоящая порнуха. Основная продукция – мастер-кассеты, за ними каждую неделю приезжали из регионов. У меня появились деньги, и здесь же, на "Горбушке", я закупала кучу арт-хауса. Отечественное кино, где главенствующими стали развесистая клюква, клубничка про валютных проституток и детдомовская чернуха, было мне неинтересно.

В то время я жила в центре города – на Остоженке появились два сквота[76], официально это были съемочные павильоны. Здесь должен был снять новый шедевр Артур Аристакисян, режиссер нашумевшего документального фильма "Ладони" про молдавских проходимцев и бомжей. В одном здании жили совсем уже немодные хиппи, в другом тусовались диджеи – всё это продолжалось до нулевых. Здесь мне в голову и пришла идея клипа для Вики Цыгановой, мы просто сидели и бредили. Я тогда сотрудничала с командой Федора Бондарчука, которая строгала клипы.

Параллельно общалась с участниками движения "За анонимное и бесплатное искусство". Сокращенно "зАиБИ" – они намеренно всё делали анонимно, а такое название даже в передачах запихивали. Активисты выступали против авторских прав и коммерциализации. С 1994 года они выходили на улицу с абсурдными плакатами типа "Небо – птицам, землю – гадам".