поправляя золоченные очки. – Не могу найти вас в списке лиц, имеющих доступ ко второй и третьей секциям.

На лице Ясень отразилось такое возмущение пополам со злостью, что я невольно зауважала его актерский талант. И постаралась скопировать это выражение ошеломления и гнева.

– Вы что, – шипение разъяренного дракона эхом отразилось от стен, – потеряли мою карту? Ты, червяк, посмел куда-то засунуть мой пропуск и теперь обвиняешь меня в своей ошибке?

Архивариус слегка побледнел. По его укоряющему взгляду было видно, что мы тут далеко не первые, кто пытается взять его «на понт», но именно от таких мелких дворянских сошек можно ждать больших неприятностей. Чем меньше собака, тем визгливее она лает.

– Я уверен, уважаемый лорд, что здесь какая-то ошибка. Прошу вас, пройдите пока что в первую секцию, моя помощница принесет вам чай, а я разберусь с этим маленьким недоразумением.

Первая секция напоминала небольшую библиотеку, оборудованную низкими диванчиками и журнальными столиками. Мы были единственными посетителями в этот час, а потому не упустили возможность мысленно разделить помещение на приблизительные зоны поиска, пока никто не вошел.

Мне выпал осмотр трех ближайших шкафов, стенда со свитками и запертой витриной с пухлыми рукописными книжками, на обложках которых стояли оттиски деревьев.

– Я напомню, что в первой секции находятся сборники истории Тиона и всех земель, находящихся в личном владении аристократов, списки древних и новых дворянских семей, описание исторического вклада королевского рода в развитие государства, своды старых и актуальных законов, газетные выпуски за последние десять лет и географические карты, – архивариус лично проконтролировал поданный нам чай и не преминул ввести нас в курс дела. Не сомневаюсь, старичок прекрасно понял, что мы тут впервые. – Слева находится дверь, ведущая во вторую и третью секции и я с удовольствием открою их для вас, как только отыщу ваш пропуск. Леди, если вам потребуется служанка, позовите Фиру, она к вашим услугам. Приятного времяпрепровождения, господа.

– Подождите, – воскликнула я, добавив в голос капризных ноток. – Почему эта витрина заперта?

– Там находятся мемуары Листвига Четвертого об истории Ладыжской, Каррильской, Аморской, Хоульской и Паркинской земель. Он лично собирал сведения из первоисточников, ведя эти дневники, и завещал их нашему архиву как напоминание о том, что история переписывается победителями.

– Так почему закрыто-то? – невежливо ткнула пальцем в замочную скважину витрины.

– Эти первоиздания не подлежат к ознакомлению, они являются чем-то вроде украшения, а не официальными документами. К тому же, за сотни лет бумага стала очень хрупкой, как и кожа обложек, что грозит повреждениями изданий при прочтении.

– Так переписали бы их и все, – пришлось слегка надуть губки. Слова «история Аморской земли» меня заинтересовали.

– Увы, чтобы их переписать, сначала нужно прочесть. А открыть эти дневники смогут только те, кому они принадлежат. Видите изображения деревьев? Это семейные древа названных мною родов. И открыть рукописи могут только они. Но увы, каждый, кто открывал эти книги и читал содержимое, велел их закрыть под замок и никогда не вынимать из витрины. Последний раз витрину открывали целых тридцать лет назад.

– Почему?

– Потому что автор прав и не всем победителям нравится честный пересказ исторических событий. Приятного чтения, лорд, леди.

Я отставила чашку с чаем и подошла к первому шкафу. Хвала владыке архива, на полках ни пылинки. Сложно назвать это архивом, скорее, общественной библиотекой.

– Зачем нужно было настаивать на потере пропуска? Ведь в первую секцию пускают всех, а для второй и третьей наш пропуск все равно не «найдут». Сказали бы, что просто хотим попасть в общий зал, меньше внимания бы привлекли.

– Где ты видела аристократов, которые покорно смирятся с тем, что у них меньше прав, чем у других благородных? Ну что, вскрывай, – мотнул он головой на витрину.

– В смысле? Ты предлагаешь мне вскрыть местный сундук с сокровищами?

– Конечно. Либо витрину, либо дверь в соседнюю комнату. Предлагаю начать с витрины, потому что такая удача встречается только раз в жизни. Да и то в какой-нибудь сказочной жизни, где всем непомерно везёт.

– С ума сошел? У меня с собой ни шпильки, ни отмычек. Да я не медвежатница ни разу.

– Вот как стаканы плавить – это ты с радостью, а как расплавить тонюсенькое стеклышко витринки – это ты не умеешь.

Расплавить? Представила подтеки стекла, каплями скатывающегося на пол, и передернулась.

– Тогда нас отсюда не выпустят, это же преступление.

– П-ф-ф-ф, пусть докажут. На такое способны только огненные маги, а ты с некоторых пор маг воды. Слабенький, правда, ни на что не способный, но Эрнест де Брессар любит тебя и такую.

Эх, умеет уговаривать, чертяка. Чего уж там, мне и самой до крайности любопытно написанное в этих мемуарах. Непонятно, правда, где среди пяти томов наш, но если предположить, что архивариус перечислял их слева направо, как обычно делают люди, привыкшие много читать, то нужный лежит ровно посередине.

Положив ладони на витрину, я тихонько перекрыла кран энергии, питающей блокиратор. Руки постепенно нагревались, мягко продавливая стекло. Большими пальцами немного подкорректировала траекторию распространения тепла, чтобы не оказаться в ловушке, как обезьяна, засунувшая лапу в кувшин. Читала я как-то о таком способе охоты на обезьян, когда в землю закапывался сосуд с узким горлышком и наполнялся бананами для того, чтобы обезьяна, увидев дыру в земле, полную бананов, засовывала туда лапу, а обратно вытащить её вместе с добычей не могла.

Через несколько мгновений верхняя «крыша» витрины расплавилась настолько, чтобы можно было вытащить одну книгу наружу, что я поспешила сделать.

Никаких опознавательных знаков верного выбора на обложке не было. Я повертела дневник в руках, невольно отмечая правоту архивариуса – кожаная обложка еле дышала, из последних сил скрывая содержимое листов. На фоне её древности натуральным кощунством смотрелись царапины вокруг застежки, будто кто-то остервенело пытался открыть книгу.

Многозначительно переглянувшись, мы одновременно потянули застежку, наивно веря, что нам-то она поддастся. Ага, конечно.

– Давай сама, – потребовал Ясень, убирая руки от книги.

Но ни мои одиночные попытки оторвать полоску кожи от кнопки, ни попытки приоткрыть страницы сверху и снизу не дали результата. Спустя десять минут я сердито поправила выпавший из прически локон и была готова бросить противную книженцию обратно в витрину. Кажется, это всё же не наша.

– Ну не кровь же над ней проливать, чтобы доказать своё право прочесть!

– Не кровь… Попробуй это,