Нам с Сашей Гордоном выпало анонсировать свою программу в 10 утра, с крыши гостиницы «Ритц», с видом на Кремль. Погода прекрасная, точка для съемок – лучше не придумаешь.

Ритц, к слову, мой самый любимый отель в Москве. Тем более было приятно, что моя продюсер предложила мне переночевать в отеле перед эфиром, чтобы не ехать с утра через всю Москву. Но черт меня дернул поехать перед этим в гости к подруге. Нет бы спать пораньше легла! Мы посидели, я уже собиралась домой, как вдруг спотыкаюсь и со всего размаха врезаюсь лицом в стеклянную дверь. Губа разбита, передний зуб сломан. На часах полпервого ночи. А наутро у меня самый важный эфир в моей новой телевизионной жизни! При этом у меня губа, как у боксера после матча и передний зуб отколот. Губы еще можно как-то гримом замазать, а вот отсутствие зуба, тем более переднего, перед камерой не спрячешь. И тут я по-настоящему испугалась, осознав, что моя карьера грозит закончиться, не начавшись.

Я ехала в машине и буквально рыдала в трубку Петро, что если не найду стоматолога, то приклею жвачку на время эфира и все равно пойду, потому что я поняла, чего могу лишиться. Не знаю, как им образом, но Петро удалось в ночь с субботы на воскресенье отыскать в Москве стоматолога, который готов был прийти ко мне на помощь. В 6 утра я сидела у него в кресле и восстанавливала зуб.

Уверена, что это было ответом на мою неуверенность. Вместо того чтобы принимать от жизни с благодарностью подарок, валяться в своем любимом отеле, нежиться в кровати и морально готовится к прямому эфиру, я устроила себе встряску.

Стоит ли говорить, что прямой эфир прошел отлично и очень спокойно, по крайней мере внешне все выглядело именно так, хоть я и не чувствовала губу.

Иногда у меня появляется фантомная боль. Например, в декабре, когда мы каждый год проводили отпуск вместе, у меня возникает странное желание написать Андрею. Хорошо, что рядом есть люди, которые могут сказать: «Напиши, конечно, он размажет тебя опять». И это желание уходит. Я больше не люблю его, я не хочу быть с ним, это что-то на уровне инстинкта. Однако старые привычки постепенно забываются и появляются новые – слишком много случилось за последние годы между нами. Я любила его, мы были вместе, у нас было хорошее и плохое, но эти годы были абсолютно счастливыми. Память о них он разрушил полностью. Я до сих пор покрываюсь мурашками, когда думаю, что бы было, не подай я в суд. Когда у тебя трое детей, остаться на улице – животный страх, а мы бы целиком и полностью зависели только от настроения Андрея.

Я не хотела признаваться самой себе, но сейчас могу сказать честно: Андрей по-другому не мог от меня уйти. Он каким был, таким и остался. Это я была в мире иллюзий. Он даже маме не мог купить билет получше на самолет, что уж говорить обо мне.

Возьми он ответственность за свой поступок, я бы жила с чувством потери. А он ушел так, что я скорее приобрела. Я построила свою жизнь без него. И она мне нравится. Меня не интересует, как Андрей живет, с кем. Я не хочу ничего об этом знать. Мне нравится та свобода, которую я приобрела. Я отвечаю сама за себя, и мне больше не надо переживать за репутацию другого человека! Постоянно думать, как скажется на нем то, что ты говоришь и делаешь, – очень тяжело, это же невероятная ответственность. Сегодня я свободна в своих поступках и желаниях и, как выяснилось, это здорово!

Только в одном точка для меня не поставлена. Он меня до сих пор дергает своим отношением к детям. Наступают их дни рождения. И мы все вместе ждем – не позвонит ли папа. Новый год – то же самое. Им все еще сложно понять, особенно Артему, почему из их жизни исчез близкий человек – живой, здоровый, вот он недалеко, а к ним больше не приезжает, не звонит. Они сами решили, что для них папа болен. Янка и Арсений считают, что папа – Кай, что у него ледяной осколок в сердце, а Артем уже взрослый, он говорит, что у папы в жизни сложный период.

Мне бы хотелось, чтобы они общались. Не ради меня, ради детей. Он нужен им. Пока еще нужен.

Кстати, сегодня дети живут со мной в России. Конечно, Артем и Яна любили Лондон, считали город своим домом. Но постепенно они привыкли к мысли, что оттуда придется уехать. Сегодня моим детям важно, что мама рядом, и они легко подстроились под жизнь в Москве. А я счастлива приходить после тяжелых поздних съемок в квартиру, где спят мои дети.

Артем ходит в Британскую школу. Там та же система обучения, что в Лондоне. Он все еще пишет и читает по-английски лучше, чем по-русски. Он очень артистичный и талантливый. Ему страшно нравятся «Непоседы», и уже можно сказать с уверенностью, он вряд ли станет футболистом, а об Арсении говорить еще рано.

Самое главное, что случилось со мной лично, – это то, что я заглянула внутрь себя. Люди не меняются, я точно знаю, но они могут себя узнать. Некоторые плывут по течению – бывают такие баловни судьбы, – не зная горя, не проверяя себя на прочность, но без душевных потрясений, без их осмысления человек не растет. Это тоже своего рода указатель верного пути, ведь сильные потрясения заставляют остановиться, подумать, сделать выводы. Если это неправильный вывод, как, допустим, в моей ситуации, когда я год топталась на месте, то будет трясти дальше. Это твоя подсказка – ее просто надо понять и принять. Я больше чем уверена, что любые сложности в жизни нужно принимать как бесценный опыт – это багаж, который тебя формирует как личность. Он дает тебе глубину – мыслей, поступков, а это в свою очередь двигает тебя дальше. Мне кажется, я выросла как личность. Я поняла свои сильные и слабые стороны – не до конца еще, целая жизнь впереди. Но одно теперь точно знаю – я ударостойкая. Я стала терпимее к ситуациям, но больше не буду терпеть людей в проявлении их эгоизма и прихотей. Пусть кто-то уйдет из моей жизни, зато останутся люди, которые уважают меня и мои потребности. Ведь всем нельзя угодить, от этого тебя не будут больше любить, лишь больше использовать. И вот это состояние, в котором я сейчас нахожусь, – мои мысли, мое мироощущение, – мне нравятся гораздо больше, чем раньше. Мне сейчас с собой намного интереснее, чем десять или пять лет назад, и это, в свою очередь отразилось на моем общении с людьми, на моем поведении.

Я никогда не была так счастлива, как сейчас. Но, повторюсь, и с Андреем я тоже была счастлива. И именно поэтому сегодня я счастлива больше – мне есть с чем сравнить, я была там и я теперь здесь, в этой конкретной точке жизни. На тот момент мне казалось, что ничего лучше быть не может. Как выяснилось – может. Я каждую секунду дышу свободой, которая мне теперь дана, которую я завоевала, я не знала, что она возможна. Это свобода моей личности, это свобода моего права выбора, что делать, как спать, куда ходить, куда ехать, когда готовить, когда не готовить, когда валяться, когда куда-то бежать. И в партнеры, я точно теперь это знаю, я выберу только того человека, который будет уважать мои желания, мои потребности, мои интересы, который будет уважать мою работу, который будет уважать то, что эта работа занимает большую часть моего времени.

Если он скажет – уходи с работы, то значит, что ко мне лично как к Юле Барановской, как к человеку, у него нет никакого уважения. Как можно уважать человека и не уважать то, чем он занимается, то, что ему нравится? Для меня это то же самое, что сказать: «Отпили себе ногу, с одной ногой ты будешь мне нужнее». Я точно знаю, что сегодня отношения со мной возможны только, если мужчина будет моим единомышленником. Иначе ни к чему хорошему не приведет.