Мейл Фазтерот побледнела под загаром.

— Как я уже говорила вам, Мятежный Капитан, это…

— …меня не касается, — докончил он за нее. — Но мне кажется — я просто уверен, — что касается. И вы вполне могли бы называть меня Лал или мастер сер Эдрет, знаете ли. „Мятежный Капитан“ — это неточно и не лестно.

— Это — имя планетника! — сказал Ардорнел Клеврион с нескрываемым отвращением.

— Совершенно верно, — отозвался Анджелалти, — а я и есть планетник. Планетник в теле Члена Экипажа, что не меньшее кощунство, чем Член Экипажа в теле планетницы — пусть даже ей пришлось стать такой, выполняя навязанный ей долг.

Он передвинул Трезубец вперед, обхватив его руками сразу под разветвлением, вытянул шею вперед, прижавшись щекой к крайнему зубцу, и посмотрел Мейл Фазтерот в глаза:

— А чего вы ожидали? — спросил он тихо. — Вы меня отвергли. Заставили умереть для Корабля. Я стал живым мертвецом — и меня продали. Продали планетнику, который обо мне заботился и меня учил, дал мне жизнь и имя. Кого мне чтить как родича? Чьим обычаям мне захочется следовать? Есть ли смысл почитать Экипаж, который меня бросил, или придерживаться уроков Эдрета сер Джанны, который назвал меня сыном, когда лежал при смерти?

— Сын планетника! — прорычал Ардорнел Клеврион. Лал воззрился на него, язвительно изобразив изумление.

— Сын двух планетников, сударь, — возразил он очень вежливо. — Вы ведь находились на борту, когда я родился?

Это было слишком сильным оскорблением — снести его было невозможно. Ардорнел вскинул пистолет и выстрелил, хотя Мейл Фазтерот попыталась ему помешать.

Корбиньи прыгнула, думая только о том, как оттолкнуть Анджелалти, и налетела на него. Она ахнула, когда его рука крепко обхватила ее талию. Пуля просвистела мимо ее уха и ударилась во что-то совсем рядом, громко звякнув. Она едва успела сообразить, что один из охранников тоже выстрелил — и тут молния ударила в Трезубец, который секунду сыпал голубыми искрами, а потом погас.

Рука Анджелалти разжалась, и она отступила, глядя на пулю, крепко прилипшую к Трезубцу прямо рядом с самым крупным рубином. В коридоре воцарилась тишина.

— ГЛУПЦЫ и ДЕТИ глупцов!

Голос мощно отражался от металлических стен, пола и потолка.

Корбиньи вытянула шею, чтобы увидеть говорившего, — и с изумлением увидела, что Свидетель вышел вперед, воздев обе руки. Свет фонаря создавал красноватый ореол вокруг его головы.

— Неужели вы не читали собственной истории? Неужели не размышляли над пророчествами ваших Великих? Полно! В ваших собственных журналах записана история — так ясно, что ее может разобрать даже ребенок, а ведь вы именуете себя охотниками и взрослыми людьми. Глупцы!

Корбиньи судорожно вздохнула и посмотрела вокруг, гадая, кто из них первым вскинет оружие и пристрелит Свидетеля. Но все словно окаменели, воззрившись на странное видение.

— Разве не написано, — спросил Свидетель, — что на Корабль вернется Капитан, который поведет Экипаж к былому величию? Разве это не написано?

Как это ни странно, но Ардорнел тихо подтвердил это.

— Да, — повторил Свидетель, — это действительно написано. Посмотрите вокруг, слепцы! Это — величие? Ваш корабль умирает, дублирующим системам нельзя доверять, энергии хватает либо чтобы двигаться, либо чтобы включить освещение, но не одновременно. Даже Сад умирает! Сад умирает, слепцы, вы меня слышите? Вы, на кого была возложена священная обязанность везти зеленые растения к звездам — вы не справляетесь с ней!

Он опустил руки:

— Событие бросило вам ваше спасение в лице Капитана, который был предсказан — а вы пытаетесь его убить! Вы пытаетесь убить его прислужницу, его напарницу в войне с событием! И даже при этом вы ведете себя как дети, а не как благородные противники. Что бы случилось, если бы хоть одна пуля дальше уклонилась от цели?

Он повернулся и указал на стену коридора, служившую одновременно задней стенкой компьютера машинного отделения.

— Что расположено за этой стеной?

Экипаж потрясено застыл. Лицо Сиприан стало пепельно-серым.

— Вы не подумали, — закончил Свидетель с глубокой печалью. — Вам повезло, бессмысленные, что Каратель Шлорбы пожелал спасти Корабль и поглотил и пулю, и энергию.

Он резко повернулся к Анджелалти, вскинул руки назад и в стороны, наклонил голову к коленям в глубоком поклоне и стал похожим на птицу.

— Преклонитесь все перед Анджелалти — Искателем, Держателем Трезубца, Вождем Биндальчи, Предсказанным Экипажу! И слушайте его, и смело идите следом за ним, о вы, бывшие слепцами! Следуйте за ним и исполняйте его приказы — или умрите в темноте между звезд, давясь вонью гнилой листвы!

— Ну и ну! — выдохнул Анджелалти. — Потрясающе. Первой зашевелилась Мейл Фазтерот. Она вынула свой пистолет и взяла его обеими руками. Корбиньи показалось, что Исполняющая обязанности Капитана смотрела на Анджелалти целый век, — и она приготовилась броситься под разряд, когда будет сделан выстрел.

Но Мейл Фазтерот не выстрелила. Вместо этого она наклонилась и положила пистолет вместе со своим сорл-клинком к ногам Анджелалти, а потом неловко опустилась на одно колено.

— Капитан, — сказала она охрипшим от волнения голосом, — ваш Экипаж следует за вами.

То, что корабль удерживал атмосферу, доказывало существование богов и их благорасположение. То, что он поддерживал какую-то жизнь, было равносильно чуду. То, что эта жизнь более или менее сохраняла обычный человеческий вид и только немного обезумела, было либо благословением, либо проклятием.

Лал осторожно откинулся на шатком капитанском кресле и потер глаза. В желудке у него бурчало, спина болела: это были довольно недвусмысленные напоминания о том, сколько часов он провел, сгорбившись над клавиатурами, выжимая информацию из древнего, упрямого главного компьютера.

Надо идти, подумалось ему, а то Корбиньи будет тревожиться.

Он вздохнул. Если только четверть Экипажа желала своему Капитану смерти и превращения в компост, то для планетной суки такой судьбы желали все сто процентов, и немедленно. Здравый смысл в этом вопросе всем отказывал начисто — даже Сиприан, у которой он проявлялся чаще других.

В результате этой глубочайшей непопулярности Корбиньи приходилось оставаться в капитанской каюте, под oxраной пауков и некоторых специальных устройств, придуманных для этой цели. Оттуда она руководила созданием Арахнидов, что давало ей занятие, но Лал ощущал ее неуемное раздражение как свое.

— Анджелалти! — негромко сказал Свидетель. — Сюда идет некто.

— Очаровательно, — отозвался Лал. Он резко встал и потянулся как можно выше, будто хотел достать металлический потолок.

Зазвучал сигнал, и Лал перебросил тумблер, открывавший дверь, одновременно поднимая Трезубец.