— Можешь говорить при Вахли, — спокойно сказал Калипа. — Он воин крепости Шоллвет, слуга короля и враг Младшим.

— Он выступит с ним навстречу войску Младших, которое идет из Тихого леса. Они должны встретиться на Лунной просеке. И на этот раз знамя короля не опустится в пыль, как во времена Хаммеля. Мне поручено отобрать людей из гарнизона Шоллвет и ударить по противнику с тыла. Правда, я думаю, что, когда мы подтянемся к Лунной просеке, основная битва будет позади и нам останется только добивать разрозненные остатки армии Младших, которые попытаются укрыться в лесу. Вот мое задание а вот — мое предписание, — и молодой барон достал из-за пазухи свиток с большой сургучной печатью, на которой отчетливо виднелся силуэт птицы Фа с королевского герба.

— Удивительные новости. — Калипа уселся в свое любимое кресло и потер пальцами нос. — То никаких вестей из столицы, а то вдруг такие паршивые. А что, союзники из Города царей тоже воевать будут?

— Правительница Города царей лично привела армию в Ойген. Правда, основные силы союзников будут брошены на то, чтобы ударить по империи Младших со стороны Черных гор. Ханемли считает, что пораженный двумя копьями зверь издохнет быстрее.

— Кто-кто так считает? — услышав незнакомое имя, насторожился Калипа.

— Это правительницу так зовут, — смутился Фова. — Правда, Аспид, новый королевский любимчик, говорит, что на некоторых зверей мало и трех копий, но это он от зависти. С приездом Ханемли король почти всё свободное время проводит с ней. Прежние фавориты переживают. Барон Рошевиа, говорят, спать совсем перестал. Только нипочем им прежнего положения не вернуть, пока красавица Ханемли при дворе. Все рыцари влюблены в нее и готовы сделать ее своей дамой сердца, но чести такой удостоился пока только король.

— Это не сынок ли того Рошевиа, труп которого я нашел лет двадцать назад в чаще Тихого леса? — поинтересовался Калипа.

— Точно он, — подтвердил Фова. — Ладно, командир, поговорим в пути. Вели трубить тревогу, выводи людей. Пойдут все, кто может идти. В Нонг нужно будет послать почтового голубя — связь ненадежная, знаю, но попробовать можно.

Старая голубятня, которая располагалась на крыше одной из башен крепости, и впрямь еще работала — несколько серых птичек сидели на жердочке. Птицы были обучены, но вот пользовались ими нечасто. Шансов на то, что голубь избежит опасности быть съеденным весталой или вороной и долетит до Нонга, было слишком мало. Фова понимал это так же ясно, как и Калипа. Однако приказ есть приказ. Лезть на башню и выуживать голубя было поручено верному Вахли, который выполнил задание довольно шумно, посылая проклятия в адрес и заезжего гонца, и отца-командира, которому делать нечего, причем пышные эпитеты, не имевшие никакого отношения к этикету, разносились по всей башне. Фова краснел от гнева, слушая гулкую брань десятника, а Калипа, казалось, ее даже не замечал.

Злосчастный голубь был принесен, Фова пронзительно глянул на десятника, однако Вахли уже давно не обращал внимания на гневные взоры начальства и вышел из покоев с тем же умиротворенным выражением лица, что и вошел. Гонец, который собрался командовать гарнизоном Калипы, написал несколько строк на клочке пергамента, обмотал его нитью, разогрел сургуч и запечатал послание. После этого он вырвал несколько нитей из рукава собственной рубахи и примотал записку к лапкам птицы.

— Готовь людей, командир, — повторил он задумчивому Калипе, подошел к окну и запустил голубя в небо.

Птица, словно понимая, какими ужасными бедами грозит ей полет над самой землей, взвилась высоко под облака. Записка, прикрученная к лапкам, тянула к земле. Однако ученый голубь четко помнил маршрут, по которому он обязан был лететь. Захлопав крыльями, он устремился на юг. Сплошная чаща Тихого леса постепенно сменялась высокими красивыми деревьями, стоявшими обособленно. Глубокие овраги и прозрачные ручьи текли между ними. Если бы голубь разбирался в картографии, он бы понял, что летит над Синим лесом. Но даже не зная о таких предметах, как карта, птица двигалась в правильном направлении. Небо быстро темнело. Почтарь махал крыльями сильнее — хоть он и устал, однако страх перед темнотой был сильнее этого. В темноте мир принадлежит ужасным тварям. Правда, если лететь высоко, они могут не достать голубя.

Твари и впрямь просыпались в норах и дуплах темного леса, однако вовсе не им суждено было оборвать жизнь храброй птичке. Голубь чуть снизился, белым комочком рея в темном небе, и даже не почувствовал, как арбалетный болт навылет прошил его сердце. Он замер на секунду в вышине, а затем стремительно начал падать вниз.

— Славный выстрел, командир, — Щур принял арбалет из рук Кдева. — Жаль только, птичка невелика. Похлебки не сваришь.

— Может быть, может быть. А ну-ка, сынок, пойди, поищи в кустах нашего голубка, — сказал Черный лис, щурясь куда-то в темноту. — Сдается мне, не простая это птица. С чего бы ей под облаками ночью летать, не голубиное это время.

Щур, преклонявшийся перед своим командиром и на полном серьезе считавший его самым мудрым наставником, которого только можно себе пожелать, полез в кусты, куда должен был упасть проклятый голубь. Он здорово расцарапал руки и лицо, пока не наткнулся на крошечное тельце. Зажав птицу в кулаке, он задом выполз из кустов и собирался уже крикнуть командиру, что задание выполнено, как вдруг обнаружил, что небольшая полянка совершенно пуста. Щур не первый десяток лет ходил в дозоре и прекрасно знал правила, введенные Кдевом. Поэтому он молча нырнул обратно в колючие кусты, залез поглубже, не обращая больше внимания на колючки и острые сучки. Топот ног десятник услышал сразу же, как улегся на землю. Враги наступали, даже не пытаясь скрываться. Либо они были так глупы, что, громыхая как банда пьяных гриффонов, полагали обмануть бдительность разведчиков?

Щур свернулся клубочком, положил останки голубя рядом и приготовился ждать. Врага следует пропустить, а потом вернуться к своим. Кдев и остальные, верно, услышали противника, пока он лазил по кустам, и решили не привлекать лишний раз внимание, окликая десятника. Обычный случай: жизнь одного воина не может ставить под удар целостность войска. Младшим важно первыми обнаружить врага. А хороший разведчик, как говаривал Кдев, должен выбраться из любой ситуации.

А отряды неприятеля всё шли и шли. Люди не переговаривались между собой, сохраняя видимость конспирации. Щур попытался прикинуть, куда движутся враги. Похоже, они направляются прямиком навстречу основным силам Младших. Что ж, пусть великий канцлер устроит им теплую встречу. По крайней мере, Кдев должен успеть предупредить его.

— Эй, дозорный, — еле слышный шепот едва не заставил альва подпрыгнуть, — ты ведь дозорный?

— А ты кто? — вглядываясь в темноту, спросил десятник.

— Свельф я. Мой троюродный кузен Базл просил меня приглядеть за дозорными. У тебя, кажется, трудности? Дай руку, ням-ням.

Щур, который видел живых свельфов вблизи только на свадьбе императрицы Сури, поморщился, но выбирать, кажется, не приходилось. Он помедлил и вытянул руку куда-то в темноту, в самое сплетение ветвей, и мягкая мохнатая лапа поймала ее. Альв почувствовал, что свельф с силой тянет его вперед. Он успел засунуть в карман трофей Кдева, пополз следом за малышом и неожиданно полетел вниз. Щур не видел, куда именно он летит, и здорово испугался, но руку свельфа не выпустил и не издал ни звука — враги были совсем рядом. Открыв глаза, он понял, что лежит на полу небольшой пещеры без окон и дверей. Наверное, это и было загадочное жилье лесного жителя, которое так редко выпадает увидеть простому альву, догадался он, обводя взглядом странный подземный мешок.