Бонни нахмурилась.

— Однажды она обмолвилась, что мисс Нельсон чувствовала к ней сильную неприязнь. Она сказала, что мисс Нельсон с симпатией относилась к его светлости, та ревновала ее к нему. Она даже хихикала по этому поводу, это было так глупо. Трудно представить, чтобы кто-нибудь мог ревновать к лорду Браутону, когда они так ненавидели друг друга.

— Да, я уже подумала о Миллисент Нельсон. Она своей неприязни к Синтии даже не скрывает. Это она принесла мне еду, когда я заболела. Но она не участвовала в охоте. Кроме того, она не могла приходить сюда каждый день, чтобы подмешивать яд в мою пищу.

— Никто, кроме его светлости и слуг, не был здесь все это время, — уточнила Бонни. — Если бы кто-то из слуг имел что-то против миледи, то я бы знала. Вам не кажется, что это мог быть только его светлость?

— Кто-то мог подкупить одного из слуг, чтобы он мог добавлять в пищу яд. В конце концов, мышьяк подсыпать в сахар или соль, которые подают мне на стол.

— Ну, теперь вы говорите не подумав, как можно подсыпать яд в сахар или соль, не отравив при этом всех остальных членов семьи? А подкупив кого-то, так легко попасться. Нет, это мог сделать только его светлость. А вы изо всех сил стараетесь не замечать этого. Почему? Только не говорите мне, что влюбились в это чудовище.

— Конечно, нет! Просто это на него не похоже. Это для него слишком подло. Он всегда прям и открыт в своем гневе.

— Вы обманываете себя, мисс, вы же первая и пострадаете от этого. Он, если захочет, может быть очаровательным. Богу известно, как обманулась в нем мисс Синтия, даже согласилась выйти за него замуж. Но она горько пожалела об этом, и вы пожалеете, если позволите ему сладкими словами и поцелуями взять над собой верх.

Каролин взглянула на женщину, испуганная ее осведомленностью, но потом поняла, что сама выдала себя. Бонни сурово посмотрела на нее.

— Я сказала, что думаю. Но я не могу вас остановить. Я уже давно это поняла. С детских лет чувства в вас преобладали над разумом. Вы всегда рветесь вперед, не думая о последствиях. Но на сей раз это смерти подобно.

Каролин очень обрадовалась, когда спустя две недели после охоты она получила письмо от Флоры. В письме та тепло благодарила за приятно проведенный уик-энд и давала адрес Люси Карлайл, сопроводив его еще большей похвалой женщине за ее успехи в работе с неполноценными детьми. Каролин немедленно отправила Флоре записку с благодарностью за заботу и начала писать письмо Люси Карлайл. У нее ушло довольно много времени, чтобы дать обстоятельную картину состояния Л орел и ее проблем. Когда она наконец закончила, то сложила и запечатала в конверт. Потом она спустилась в кабинет и попросила Джейсона отправить письмо.

Когда она зашла к нему, он с удивлением посмотрел на нее, но обещал все сделать.

— Кто эта женщина, Карлайл? — спросил он, взглянув на адрес.

— Педагог из Лондона, которую знает Флора. Помнишь, я говорила тебе, что Флора обещала прислать ее адрес.

— Ах да. Она занимается с детьми, подобными Лорел.

— Да.

Каролин заколебалась, ощутив едва уловимое напряжение, которое всегда у нее возникало в присутствии Джейсона. Ей очень хотелось задержаться, но она боялась. Он так странно действовал на ее чувства, на ее разум.

— Спасибо, мне нужно идти, — едва проговорила она.

— Синтия, подожди. — Джейсон за ее спиной поднялся. Каролин повернулась к нему, и у нее застучало в висках. Джейсон положил руки на стол и оперся на кончики пальцев. Его взгляд оставался строгим и холодным. — Завтра утром я уезжаю.

— Понимаю.

— Мне нужно съездить в Дувр. Я вернусь на следующий день.

— Очень хорошо. Я распоряжусь, чтобы миссис Морли не ждала тебя завтра к обеду.

— Благодарю. До свидания, Синтия.

Каролин поспешно вышла из кабинета. Удивительно, но то, что он принимал се за сестру, задевало ее. Ей очень хотелось, чтобы он знал ее как Каролин, чтобы желал ее как Каролин. Уже несколько раз на протяжении последних недель собиралась она пойти к Джейсону и признаться в том, что сделала, но не смогла себя заставить. Она боялась, что Джейсон придет в ярость и тогда ей придется уехать.

Она провела остаток дня, пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах. Только быстрая скачка на хорошей лошади могла помочь ей разорвать паутину, опутавшую ее разум. Но заставить Серую Леди перейти на галоп не представлялось возможным. Ей не составило труда объяснить Джейсону свои ежедневные поездки на Серой Леди, но вряд ли она нашла бы способ, чтобы оправдать дикую скачку Синтии в полях на резвом скакуне.

Когда на следующее утро Каролин проснулась, Джейсон уже уехал. Об этом сообщила ей Присцилла, когда принесла в спальню завтрак. Каролин едва попробовала свежую булочку, намазанную прекрасным маслом. Все ее мысли были направлены на Джейсона. Было очень галантно с его стороны не беспокоить ее утром, но она бы предпочла, чтобы перед отъездом он захотел увидеться с ней. Ее все еще терзали вчерашние мысли, и она решила помериться силами с резвой лошадкой. Ей хотелось показать свою силу и мастерство, насладиться прогулкой верхом. Снова побыть самой собой… хотя бы час или два. Джейсона не было, значит, он не застанет ее врасплох.

Охваченная волнением, она быстро надела свою амазонку.

— Просто перевяжи мне волосы лентой, — скомандовала она Присцилле. — Нет нужды приводить их в порядок, пока я не накатаюсь.

Она сунула ноги в мягкие сапожки и надела протянутый Присциллой жакет. Отослав служанку, она сама застегнула крупные пуговицы. Булавкой закрепила ярко-голубую шляпку. Схватив тонкие кожаные перчатки для верховой езды и хлыст, она быстро вышла из комнаты.

Позавтракать Можно и позже, решила Каролин, вдохнув манящий запах свежего хлеба, когда проходила мимо кухни. Действовать нужно прямо сейчас, пока храбрость или глупость не покинули ее.

Конюх изумленно посмотрел на нее, когда она ворвалась в конюшню.

— Ах, миледи, прошу меня простить. Вы что, хотите догнать его светлость? Но он уехал час назад.

— Я знаю, просто хочу покататься верхом. — Парень склонил голову и направился к Серой Леди. — Нет. Сегодня мне нужна Фелиция.

— Фелиция! — судорожно выдохнул парень. — О нет, миледи, вы, наверное, ошибаетесь.

— Я не ошибаюсь, — твердо ответила Каролин. — Фелиция ведь моя лошадь, не так ли?

— Да, миледи. Я немедленно оседлаю ее, — согласился он.

Думая о том, что она, наверное, сошла с ума, он занялся делом. Надел на лошадь уздечку и седло. Когда лошадь вывели из стойла, Каролин погладила ее морду, успокаивающе поговорила с ней. Она пожалела, что не захватила на кухне яблоко или морковку, что, безусловно, расположило бы животное к ней, вызвало его доверие. Помощник конюха подвел лошадь к специальной подставке, и Каролин со знанием дела уселась в седло. Лошадь безусловно была отменной, но более нервной, чем та, на которой ей приходилось ездить. Поэтому Каролин не хотела пугать ее, тяжело плюхаясь в седло или неумело хватаясь за гриву.