— Насколько я понимаю, теперь что-то изменилось? — спросила Алина.

— Точно, — кивнул Чекан. — показания жены прежде всего.

Сейчас она утверждает, что очень хорошо помнит, как два месяца назад после вечернего звонка ее муж оделся, уехал куда-то, а вернулся только под утро. Брал он с собой телефон или нет, ей неизвестно. Конечно, это может быть связано с тем, что они уже больше месяца не живут вместе, и она подала на развод. Видимо, вскрывшиеся тогда похождения супруга переполнили чашу терпения, а может, и по другой какой-то причине, это неважно. Но отмахиваться от новых показаний и предполагать, что жена просто хочет ему отомстить, мы не можем: точно так же можно утверждать, что она лгала раньше, когда обеспечивала мужу алиби. Ферт тоже, буквально вчера, признался в том, что видел убитую днем: якобы они встретились, пообедали на «Марии Целесте» — знаешь, этот пафосный корабль на набережной — и потом разъехались каждый по своим делам. То, что они виделись позже, ночью, он по-прежнему отрицает.

Вообще, то, как Лолита Ким провела день 5 февраля, мы знаем почти по минутам: данные с вышек сотовой связи, платежи по банковской карте, видеокамеры в универмагах и на проспектах. Она вышла из дома около полудня, поехала в центр, прошлась по магазинам, потом примерно в три часа дня позвонила Ферту. Встретилась с ним на «Марии Целесте» в пять часов вечера, а через полтора часа они вышли, и Ферт довез Лолиту до Университета. Еще шли каникулы, но ей нужно было то ли задолженность какую-то закрыть, то ли проконсультироваться по поводу курсовой, что-то в этом роде. Данные из деканата подтверждают, что у Лолиты Ким был не сданный зачет по общему языкознанию и что она занималась на спецкурсе по истории Средних веков. С преподавателями мы пообщались: женщиной, которая преподает там лингвистику, и мужчиной с исторической кафедры, они подтвердили, что Лолита была у них в семь и в восемь часов соответственно. С последним они позанимались где-то час, и…

— Кто был последним? — перебила Алина.

Чекан вопросительно взглянул на нее.

— В смысле, кто? Историк, с которым она на тему курсовой общалась…

Он заглянул в блокнот.

— Вот, Каль Аркадий Романович, доцент кафедры истории Средних веков исторического факультета. Доктор наук, между прочим. А что?

— Да ничего.

Чекан усмехнулся.

— Алина, там тоже все проверили, причем сразу. Его показания подтвердил вахтер на факультете: он помнит, как Лолита входила в здание, и помнит, как оттуда выходил Каль, уже поздно, в начале десятого, ключи еще сдавал от кафедры. Причем выходил один. Так что…

— А как студентка выходила, вахтер не запомнил?

— Что ты хочешь сказать?

— Ну, просто по словам вахтера получается, что он помнит, как она вошла, но не помнит, как вышла.

Чекан махнул рукой.

— Через него в день сотни людей проходят, даже на каникулах, хорошо еще, что он хоть что-то помнит. И потом, повторю: историк этот выходил один, не в компании с девушкой и без ее бесчувственного тела на плече.

— Хорошо, я просто уточнила. Значит, единственное, что делает Ферта подозреваемым, это измененные показания жены?

— А вот и нет! Слушай дальше. Во-первых, после ссоры с женой он переехал в загородный дом, который находится — угадай, в каком направлении от города?

— Наверное, в северном.

— Правильно! Как известно, Инквизитор предпочитает возить своих жертв именно туда. Причем дом у Ферта не просто на севере области, а в Сосново, это примерно километрах в десяти от места, где обнаружили труп второй потерпевшей — то есть, получается, что уже третьей, а саму Лолиту нашли в сорока километрах от его дома, недалеко от трассы, ведущей в Сосново. Во-вторых, у него серый «Ниссан Патруль»: если помнишь, один из таксистов у Московского вокзала говорил, что вроде видел, как Титова садится в большой серый автомобиль. В-третьих, ты сама обратила внимание на пыль в волосах Ким, помнишь?

— Ну да. Похоже на штукатурку или цемент, что-то строительное, я не разбираюсь.

— Вот! Второй этаж в доме Ферта в полуразобранном состоянии, он говорит, что летом затеял ремонт, но что-то там не успели, так что и мешков с сухим раствором, и досок, и старых кирпичей и прочего там предостаточно. Ответа от криминалистов еще нет, но тем не менее: он либо убил ее там, у себя, либо пыль была на его руках или одежде. И в-четвертых, самое важное. Ферта взяли сегодня днем как раз в том самом загородном доме. Все прошло нормально, сопротивления не оказывал, вел себя прилично. Но при досмотре обнаружили вот что…

Чекан достал телефон и протянул Алине. На экране была немного нечеткая фотография женского украшения: довольно большой круглый кулон из темного металла с орнаментом в восточном стиле и блестящими мелкими камнями по окружности.

— Макс фото прислал, — пояснил Чекан. — Вещь убитой Лолиты. Ее мать уже опознала эту подвеску, сказала, что сама подарила дочери на Новый год. Вещь редкая, не покупная, вроде семейной реликвии. Нашли у Ферта дома, в верхнем ящике тумбочки рядом с кроватью.

— Он как-то это объяснил?

— А как же. Сказал, что в день, когда они виделись в последний раз, Ким сама отдала ему этот кулон: якобы сломалось что-то, просила починить. Там действительно сломано ушко, которое крепит подвеску к шнурку, но тем не менее…

— Я бы сказала, что в суд пока выходить не с чем, — заметила Алина.

— До суда еще два месяца, — ответил Чекан. — И мы только начали. Лично я уверен, что студентку он убил. Мне это так представляется: еще днем у них что-то пошло не так, может, поссорились, или она сама решила расстаться, но объяснения отложила на вечер, после занятий в Университете. Позвонила Ферту около десяти, позвала пообщаться в людном месте, наверное, опасаясь его взрывного характера: последний звонок был сделан неподалеку от «Готама-бар». Он приехал, но в бар они не пошли. Может быть, объяснялись в машине, может, еще где, но разговор не заладился, и по итогу он ее избил и задушил. Потом запаниковал, вывез тело за город, в лес, в том направлении, которое было ему знакомо, и попытался спрятать. Кулон, скорее всего, сорвал во время драки — тогда, кстати, и сломать мог — а потом оставил себе из сентиментальных соображений. Такое бывает. Да ты сама сейчас его увидишь, все поймешь, типичный…А вот и он, кстати!

Раздалось два гулких удара в дверь. В кабинет заглянул молодой конвойный, кивнул, и ввел арестованного.

Александр Ферт оказался невысоким, крепким мужчиной с широкими покатыми плечами. Под бесформенным толстым свитером выпирали мощные мышцы на груди и заведенных за спину руках. Из-под оттянутого ворота на крепкой шее был виден краешек татуировки, кельтского узора. Бритый череп поблескивал в неживом тусклом свете. Алина посмотрела на лицо, поросшее короткой щетиной с пробивающейся сединой, и подумала, что без крайней нужды не стала бы назначать этому человеку встреч поздней ночью для острых переговоров.