– Ир, ты слышишь?! Да у нас свои в отличном состоянии! Не знаю, надолго ли. Он, видите ли, предупреждал, что с ним не надо связываться! Так! Быстро пей воду и иди своей дорогой. Ирка, ты куда? Тоже своей дорогой?

Не ответив, я вылезла из машины, хлопнув дверью. Взглянув на колыхающийся под ветром бурьян, машинально отметила – наверное, очередная загубленная земля когда-то засеваемая рожью или пшеницей. А может, еще чем-нибудь полезным. Битва за урожаи кончилась неожиданным образом: победивших в ней нет, есть только побежденные.

Так я и стояла, размышляя на важные сельскохозяйственные темы, пока не подошли Наталья с психиатром. Забота обо мне заставила их объединиться. Значит, еще не все доверие потеряно. Сергей Юрьевич участливо протянул стакан с «Дюшесом». Рука слегка дрожала. Я приняла стакан, как должное. С удовольствием принюхалась и с еще большим удовольствием выпила, на мгновение погрузившись в младые годы. Даже облилась. Наташка услужливо подставила пластиковый пакет без ручки, предназначенный для мусора – подруга, как всегда, предусмотрительна.

– Все молчат, пока высказываюсь, – ласково улыбнувшись солнцу, заявила я. – Понятно?

Все молчали. Значит, понятно, иного вывода не напрашивалось.

8

Хватило пары минут, чтобы Сергей «раскололся» по поводу личности клиента, поручение которого загнало психиатра в положение, казавшееся безвыходным. Я просто потребовала от него определиться: кем он считает нас с Наташкой. Сережа, весьма убедительно приложив руку к сердцу, уверял, что больше не оскорбит своими подозрениями наши чистые, незамутненные алчностью наживы души. Наташка не выдержала и влезла, подчеркнув, что одолженные копейки вернем. Все до копейки. Мне пришлось усилить громкость и подчеркнуть, что ранее указанные подозрения все-таки у него имели место быть. Именно поэтому он нам старался втолковать: клиента не выдаст и ничего не расскажет. Разумеется, в расчете на то, что мы передадим это «хозяину». Авось у того проснется чувство жалости и справедливости.

– «Блаженны верующие…» – вздохнула Наташка.

– «…Ибо их есть царствие небесное», – мрачно закончила я. – Это в лучшем случае влечет за собой вечную память. И не при жизни.

Психиатр, окончательно реинкарнировавшийся из «кришнаита», согласился с тем, что теперь нам следует спасаться втроем. Будет несправедливо, если он знает от кого, а мы – нет. А вдруг, спасаясь, с испуга грохнем дрелью не того, кого следует.

Для начала сменили место расположения. Свернули вправо, как оказалось, к старому погосту. Наташка, сетуя на свой ослабевший нюх, живо развернулась в обратную сторону, мотивируя это тем, что покойникам наши проблемы не нужны, они и от своих-то волею судьбы избавились. В результате въехали в Махотинки.

Пятый дом с краю от развилки ничем особенным не отличался. Без изюминки. Если не считать стоявшего вплотную к крыльцу знакомого «Рено». А вот встреча с Геной прошла на высшем уровне – на крыше, где он от радости появления нашей компании завис на веревке, закрепленной на печной трубе. Генины очки оказались на земле раньше него и, как ни странно, не разбились. Наташка тут же сунула их в нагрудный карман. Лестницы Гена уже, разумеется, не видел. Брыкаясь, хватался за края крыши, пытаясь нащупать ногами ступеньки.

– Ща труба как оторвется! – нервно заметила Наташка.

Психиатр мрачно чертыхнулся и, заметив, что боится высоты с младенчества, когда его, по воспоминаниям родителей, в первый раз выронили из коляски, героически полез наверх, призывая Гену с осторожностью передвигаться влево. Пятая снизу ступенька переломилась сразу. Сережа рухнул вниз, где мы его и подхватили.

– Калину сломали? – весело среагировал на треск Гена, продолжавший двигаться влево. – Это ничего. Она у нас везде, как сорняк, растет.

Вырвавшись из наших дружеских рук, психиатр с рычанием бросился к лестнице. На этот раз обломилась уже первая ступенька. Тем временем Гена миновал спасительный участок стены под крышей, куда эта злополучная лестница была прислонена, и уверенно двигался к краю.

– Стоять! – рявкнула Наташка и, оттолкнув Сергея, стала бодро карабкаться вверх, ворча, что зря откормили специалиста по больным душам на свою голову. Я не выдержала и полезла следом – решила собственными руками поддерживать ступеньки для подруги. А чтобы было не очень страшно, попутно возражала Наташке, что термин «душевнобольные» для клиентуры психиатров совершенно не правилен. Психиатр должен лечить сумасшедших. А когда болит душа, кощунственно считать это сумасшествием.

– Вот у меня болит душа за Генку, и кто я есть, если лезу его спасать почти по виртуальной лестнице? Разве не псих? Гена, ползи на мой голос!

Что-то под ней треснуло, подруга шепотом, но отчетливо сказала: «Мама», а я, протиснувшись под ступеньку, на которой она торчала, попыталась удержать и саму деревяшку, и Наташку. В позе горбатого атланта.

– С удовольствием, – бодро откликнулся Гена на призыв Натальи, взбрыкнул, пытаясь поправить веревку на поясе, и откинул вниз войлочные ботинки. Сергей, внимательно проследивший за их полетом, сразу заявил, что в крапиву не полезет. Я мысленно к нему присоединилась. Наташка, по-моему, вообще ничего не подумала – тихонько приманивала Геночку к лестнице на комедийное «у-тю-тю-тю-тю», боялась расщедриться на большее. Глубокий вздох для громкой тирады – лишняя тяжесть в данной аварийной обстановке.

Гена довольно резво перемещался к лестнице. Наташка осторожно ухватила его дрожащей от напряжения рукой, когда он, улучив момент, вспомнил, что лестница не совсем исправна: три ступеньки не успел заменить – первую, пятую и последнюю. Несмотря на мою поддержку, Наташка тут же отдернула руку и попыталась встать мне на спину – сложный вариант перехода к предпоследней ступеньке, занятой мною. Вопреки обыкновению, я заверещала на всю округу. Где гарантия, что она не переломится? Подруга, проявив завидную ловкость и ранее не отмечавшуюся гибкость гимнастки, проехалась по мне транзитом и притормозила внизу. А я, с испуга потеряв ориентацию, полезла вверх. Гена, успевший определить место нахождения лестницы, еще раз отметил, что на верхнюю ступеньку наступать нельзя, и наступил мне на голову. Я как раз пыталась освободиться от своей неблагодарной роли вседержательницы. Голова нырнула в плечи, я шагнула вниз через две ступеньки и повисла на руках, надеясь только на то, что Гена их не оттопчет. Следующая ступенька никак не нащупывалась.

Он оказался джентльменом – непроизвольно квакнув, шлепнулся к ногам нашего психиатра, собиравшегося корректировать мое приземление.

– Не ждали… – глубокомысленно отметил Сережа, скорее всего, ошибочно использовав название знаменитой картины Ильи Репина. Правда, сюжет там несколько иной. Даже два сюжета, поскольку полотен с таким названием у Ильи Ефимовича было тоже два. На одном, более раннем, две девушки «не ждали» сестру, вернувшуюся домой. На другом – революционера, неожиданно вернувшегося из ссылки к своей большой семье. Ни на героиню первой картины, ни на героя второй Гена не походил.

Пока я висела, осмысливая счастливый случай, позволивший Геночке совершить удачную посадку неподалеку от своих ботинок, Наташка потребовала немедленно починить лестницу. В моих интересах. Пришлось заметить, что так долго я не выдержу.