Он любовно погладил обрез. Блестит, будто новый. Джон сделал его из оружия, которое отнял у охранника. Хорошая вещь. Можно спрятать под плащом или засунуть в сапог, а при необходимости выхватить и использовать по назначению. С подобным Старый Джон выходил на большую дорогу. Много крови им пролито. Но ведь понятно, что лучше без свидетелей. Одного он не добил, не заметил, а тот выжил, а затем показал на Старого Джона. Больше он такой ошибки не совершит.

Неожиданно раздался звук, точно сотни лунных колоколов заиграли. Нежный и проникновенный. От него мурашки побежали по коже, а в сердце екнуло. Джон насторожился: неужели это то, что он думает? Кто-то все-таки добрался до радуги?! Он взял обрез на изготовку и принялся ждать.

Катя едва не забыла обо всем на свете. Хотелось парить в этом безумии красок, растечься по пространству. Быть всем и везде. Не передать чувство восторга, которое охватило ее. Если бы Катя могла, она превратилась бы в насыщенный малиновый цвет с вкраплениями морозного инея. Остаться в радуге, стать ее частью – Кате казалось, что от одних мыслей об этом от нее исходит сияние. Но она обещала, что, когда дойдет, загадает желание. Не для себя, для Лауры.

Катя собрала всю волю в кулак и попросила, вложив надежду в простые слова: «Пусть Лаура выздоровеет и соединится с Йоханом, пусть они будут счастливы».

Она вспомнила поселок «Сказочная страна», жители которого заразились той же болезнью, что и Лаура. Им осталось лишь ждать, когда их тела рассыплются трухой.

«Пусть они все вылечатся», – продолжила Катя, надеясь, что все это засчитается за одно желание.

И тут в памяти всплыл цирк уродов, место, где ей дали приют и еду, где были добры. Сара и Бен, сиамские близнецы Тим и Фил, Русалка и Алекс, остальные.

«Хочу, чтобы у них все было хорошо, – Катя смогла собрать просьбы в одну. Она крепко зажмурила глаза, будто чудо должно было свершиться прямо сейчас: – Чтобы все больные, повстречавшиеся на дороге, стали здоровыми людьми».

И словно где-то рядом лопнула струна – получилось.

…Звучала мелодия. У Игоря от нее возникло ощущение, что мама по голове гладит. Хотелось, чтобы это длилось вечно. Игорю казалось, что он сейчас толкнет дверь и войдет в узкий коридор. Слева гардероб, справа – выключатель и чуть ниже – городской телефон, потом кухня. После школы Игорь, не раздеваясь, заходил туда и сразу к холодильнику: что бы забросить в рот? На скорую руку сооружал бутерброд и утолял голод. Уже после снимал одежду, проходил в комнату и включал телевизор и компьютер. Каждый день – по однажды заведенному ритуалу. Вот и сейчас мерещится знакомая дверь, обитая дерматином – только руку протяни.

Рядом охнула Катя: «Про желания чуть не забыла!» Точно, надо же загадать. Вдруг сбудется? Игорь приготовился: сейчас он попросит… Что именно? Он растерялся. Совсем недавно ему хотелось так много, что он путался в выборе, а теперь не знает. Мотоцикл? Не то. Крутой планшет? У него есть тот, который дедушка подарил. Смартфон вместо утерянного? Того, что он в Тишево бросил «соплякам»? Как-то мелко. Перед глазами всплыли фотографии пропавших детей, которые он видел в газетах. Да, это стоит единственного желания. За такое не стыдно.

«Пусть происшедшее в Тишево, – загадал Игорь, – отменится. Люди останутся живыми, а научные эксперименты не совершатся».

Рядом раздался резкий звук, точно дерево на морозе треснуло. Исполнилось.

Сердце билось медленно, будто в анабиозе. Тук… длинная пауза, и снова – тук. Желание, одно… Хирург знал, чего он хочет. Легко загадывать, когда уверен. Когда не надо растекаться мыслью про древу[6], когда точно решил – а Хирург решил сразу, как только увидел Яну. Возвратиться к ней, все просто. Не бывает проще. Две половинки, с кровью оторванные друг от друга. У них есть право на «жили они долго и счастливо». И разве Хирург не искупил свою вину? Каждым днем, минутой, пройдя трудный путь? Он собрался произнести эти важные слова: «Хочу вернуться к Яне», но не смог. Совсем некстати всплыло лицо Соны, когда та рассказывала, что старших сыновей и мужа забрали в армию, а ей и младшему сыну нечего есть. Имеет ли он, Хирург, право на хороший исход, когда в мире так много бед?

И в противовес Соне – речь герцога, о неизбежности войны. О том, что никто не может отказаться от куска пожирнее. Что главенствует принцип: сожри или будь сожранным. И Хирург знает, что герцог прав, – вся история человечества подтверждает его слова. Надо всякий раз доказывать свою силу, иначе задвинут в угол и оставят ни с чем. Но так хочется, чтобы люди имели право жить спокойно. Без разрухи, голода и болезней.

И Хирург пожелал: «Пусть в мире Соны не будет войн. Пусть ее близкие вернутся домой. Пусть они не знают лишений».

И будто лопнул весенний лед – сбылось.

Перед путниками появилась дверь. Она вобрала в себя все краски мира, из которых сложилось одно слово: ДОМОЙ. Эти пять букв отозвались в сердцах странников горячим счастьем, бьющим из груди фонтаном. Сколько же времени они ждали этого мгновения. Игорь пропустил Катю и сделал приглашающий жест. Но Катя не бросилась вперед, а взяла его за руку и попросила: «Напиши. Пожалуйста». Игорь кивнул, а затем неловко ткнулся губами в ее щеку. Первый поцелуй… Катя представляла его по-другому из разговоров с подружками. Но кровь прилила к лицу от волнения, в глазах потемнело, и все фантазии отошли на второй план. Она поцеловала Игоря в ответ, замирая от робости, и сказала: «Я буду ждать, очень». Катя толкнула дверь и вошла. За ней последовал Игорь, за ним – Хирург. И в тот самый миг, когда Хирург уже собирался сделать шаг, сзади – в правую почку – укусила пчела. Так ему показалось. Хирург грохнулся на колени и упал назад.

Знакомое ощущение. Такое уже с ним случилось, когда они проходили через арку. Воспоминание о смерти. Хирург протянул руку к пояснице, пальцы обагрились кровью. Хорошо, что ребята успели пройти. Теперь он спокоен – с ними все в порядке. Хирург с трудом перевернулся на живот, каждое движение отзывалось болью. От слабости кружилась голова. Может, попытаться доползти? Дверь совсем рядом. Главное – перевалиться через порог. Кровь не останавливалась, и с каждой ее каплей жизнь покидала Хирурга. Нужно усилие, совсем небольшое, но он так устал.

…Старый Джон все верно рассчитал. Дождался, когда откроется дверь и двое из компании шагнут за порог, и ранил третьего. Теперь тот будет истекать кровью, а у Джона есть время поискать клад. Россыпи золота, груды драгоценностей и украшений. Потом он найдет им чудесное применение. Он бросился вперед, но сзади раздался свирепый рык. Старый Джон обернулся: к нему огромными прыжками приближался гигантский зверь. В холке в два раза превышающий человеческий рост. На вид – оживший камень, с узкой мордой, смахивающей на крокодилью. Спина щетинится шипами, гибкий хвост маятником мелькает из стороны в сторону. Под черной бугристой кожей перекатываются мышцы. Трясущимися руками Джон поднял обрез и выстрелил. Мимо! Руки ходили ходуном. От страха пот заливал глаза. Чудовище рывками подбиралось все ближе. Старый Джон отбросил эмоции: он не сопливый мальчишка, чтобы наложить в штаны. Когда зверь оказался в пяти метрах, Джон выстрелил.