Застонав, Стейси застегнула ремень безопасности.

Несмотря на все то, что она сказала Брайанту, Ким вовсе не хотелось сейчас сидеть в машине. Ей было бы гораздо приятнее возиться с мотоциклом у себя в гараже, зная, что Барни наблюдает за ней из своего угла.

Мысль о собаке вызвала укол совести.

Чуть раньше она влетела в дом, собрала пожитки пса и быстренько отвела последнего в дом Чарли, расположенный дальше по улице. Правда, перед этим она полчаса выгуливала Барни, пять минут кормила и десять минут объясняла, почему ей придется оставить его у Чарли на ночь. В самый последний момент пес заметил белку на дереве в саду Чарли и перестал слушать ее объяснения.

Ким готова была поклясться, что если б собака умела закатывать глаза, то Барни делал бы это раз по двадцать в день.

Чарли был счастлив оставить Барни у себя на ночь. Ким заставила его поклясться, что он не позволит собаке лежать на кровати, хотя хорошо знала, что обещание забудется, как только она закроет за собой дверь.

В то же время Стоун отлично понимала, что им придется провести ночь в гостинице. Она была уверена, что убийца будет находиться на мероприятии. И одному богу было известно, кто следующий у него в списке…

– Ощущаю себя немножко Хью Хефнером[53], – Брайант ухмыльнулся.

– А это кто? – спросила Тиффани.

Ухмылка исчезла с лица сержанта.

– Знаешь, командир, а она мне больше не нравится, – громко заявил он.

– Ты не волнуйся, – успокоила Ким девушку. – Мы с ним уже больше пяти лет, а я ему тоже не нравлюсь.

– Вечно я ляпну что-то не то, – Тиффани нервно хихикнула. – В школьной характеристике у меня всегда стояла жирная галочка напротив такой черты характера, как готовность помочь, но…

– Помолчи, Динь-Динь, – попросила ее Ким, которой пришла в голову мысль.

– Простите. Я знаю, что слишком много болтаю.

– Помолчала, называется… – проворчала Стоун.

Она повернулась на сиденье и осмотрела трех своих пассажиров.

– Все мы рассматривали знаки на шеях жертв как букву «Х» и не могли понять, что бы это могло значить…

– Но ведь это и есть буква «Х», – Стейси нахмурилась.

– Правильно, Стейс. А еще это крестик, который иногда заменяет в анкетах галочку. Убийца пытается сообщить им – или нам, – что эти люди сделали что-то не то.

В две минуты одиннадцатого Ким открыла дверь – и с одобрением кивнула. Из-за мероприятия в гостинице совершенно не было свободных мест, но Вуди нажал на кое-какие рычаги, и им предоставили номер с двумя спальнями и гостиной, окна которой выходили на небольшое озерцо.

– Вуди постарался, – заметил Брайант, входя вслед за ней.

– Ладно, давайте пока просто забросим вещи. Ресторан закрывается через пятнадцать минут, так что если вы хотите есть, то стоит поторопиться.

– А ты идешь? – поинтересовался сержант.

– Да, через пару минут. Закажи мне сэндвич или что-нибудь в этом роде.

Брайант кивнул и вышел вслед за остальными. Ким просто хотелось осмотреться в одиночестве. Гостиница «Виллидж» представляла собой широко раскинувшийся лабиринт из различных зданий с центральной подъездной аллеей, проходившей прямо через парковку, расположенную перед фасадом основного здания. Номера располагались по левую руку, остальные удобства и службы – по правую. Их разделял большой общий холл, в котором находились бар и кафе.

Ким знала, что гостиничный комплекс включает в себя три больших конференц-зала, банкетный зал, спортивный комплекс, бассейн и большую игровую площадку для детей, мимо которой они проехали.

Миновав холл, Ким через двойные двери вошла в ресторан, полный родителей с детьми, сидевших за столиками, – все в точности так, как и положено на подобных мероприятиях. Столы были завалены книгами и блокнотами с записями – казалось, что дети пытались еще что-то выучить в свое свободное время. То, что в зале стояла полная тишина, несмотря на присутствие такого количества детей, сильно нервировало.

Нахмурившись, Ким прошла дальше, туда, где расположились помещения для заседаний.

В первом, в которое она вошла, находились три музыкальных инструмента – пианино, флейта и скрипка. В конце комнаты, у стены, стоял стол жюри с тремя стульями.

В соседнюю комнату вели еще одни двойные двери. В ней была масса шахматных досок и опять-таки единственный стол в торце помещения.

В третьей комнате, расположившейся через холл, находились все тот же стол жюри и небольшой подиум перед окном. Ким поняла, что здесь или проверяли правописание, или отвечали на вопросы.

И, наконец, последнее помещение – банкетный зал, оказавшийся, к ее большому удивлению, вовсе не пустым. Половина его была заполнена местами для гостей – столами и удобными стульями. Вторая половина была подготовлена к событию, которое должно было произойти вечером следующего дня. Речь шла о викторине, по результатам которой определяли ребенка года.

В центре зала полукругом стояла молчаливая группа родителей, состоявшая из двадцати человек.

Сделав несколько шагов вперед, Ким поняла, почему все они молчат.

Клоун в ярком одеянии выступал перед тринадцатью сидящими детьми, которые выглядели слишком взрослыми для подобных развлечений. Стоун смотрела, как клоун вытащил гирлянду флажков из рукава, а потом притворился, что падает.

– Хрень собачья! – воскликнул один из мальчиков, по виду лет десяти.

«Очень мило», – подумала про себя инспектор. И дело было не в том, что ребенок был прав, – просто она ожидала увидеть более приличные манеры.

Ей стало ясно, что дети без особого энтузиазма относились к попыткам организаторов привнести в мероприятие толику юмора и игры.

Мысленно сверяя свой путь с планом здания, детектив вернулась в холл, в котором стало еще тише – по всей видимости, семьи разошлись по своим комнатам. На ее часах было уже половина одиннадцатого.

Ресторан был почти пуст, но она с радостью заметила своих коллег, наслаждавшихся жизнью за счет бюджета Вуди. Перед пустым стулом стояла тарелка с сэндвичем с цыпленком и с салатом.

Ким села и сделала глоток чуть теплого кофе.

– Итак? – спросил Брайант, засовывая в рот вилку с пастой, покрытой томатным соусом. – Убийца уже найден?

– Как-то странно тихо для мероприятия с участием детей, – заметила Ким, проигнорировав его вопрос. – По сравнению с этим «Умники и умницы» покажутся мощной шумовой атакой.

– Да уж, тяжела ты, жизнь ребенка-вундеркинда… – заметил Брайант, и Тиффани чуть не поперхнулась.