Служба безопасности считала, что Арлекину не свойственны «муки совести», и что он пошел на сотрудничество отчасти потому, что у него не хватало «гражданского мужества» пойти на условия жизни военнопленного. Он хотел скорейшего окончания войны. В апреле Петри пишет: «До сих пор он неплохо участвовал в игре, и можно исходить из того, что он будет продолжать в этом духе и дальше, если мы будем держать обещанные условия сделки».

Поскольку Черчилль весьма положительно отозвался о доложенных ему операциях MI 5 с агентами Зигзаг и Арлекин, Дафф Купер предложил, чтобы Служба безопасности ежемесячно направляла ему краткий отчет. Однако Петри, как и Лиддел, разделял опасения, что энтузиазм Черчилля может толкать его к необоснованным акциям: «В том, что мы будем иметь прямую связь с премьер-министром, который ранее вообще не знал о нашем существовании, есть явные преимущества. С другой стороны при определенной ситуации он может склониться к акционизму. Для нашей текущей работы это может оказаться губительным». Тщательно взвесив все за и против, Петри решил, что в интересах сотрудников Службы безопасности будет ежемесячных доклад Черчиллю:

«Вообще говоря, негативным моментов секретной работы является то, что результаты ее имеют в основном негативный характер, что означает, что чем лучше делается эта работа, тем меньше есть что показать. Кроме того, сама суть дела требует, что бы в ее секреты было посвящено как можно меньше народа. Поэтому будет справедливо, если премьер-министр и еще несколько высокопоставленных лиц, будут получать информацию о результатах деятельности секретной службы, которыми я сам весьма горжусь».

Особенное беспокойство руководства MI 5 вызывала возможная реакция министра внутренних дел Герберта Моррисона, члена коалиционного кабинета Черчилля от лейбористской партии. На одной из встреч Гай Лиддел, Дик Уайт, Тар Робертсон и Роджер Холлис решили, что в ежемесячном докладе не будет содержаться ничего о борьбе с подрывным действиями: премьер-министр может «обсуждать эту тему с министром внутренних дел, и если последний не будет иметь соответствующей информации, то мы можем получить неприятности». Их нежелание направлять ежемесячные доклады о работе своей службы Моррисону связано с одним случаем, произошедшем годом ранее: напечатанная в «Дейли Миррор» в марте 1942 года карикатура Филиппа Цекса вызвала гнев министра внутренних дел. На ней был изображен плот посреди Атлантического океана, на котором находился моряк с измазанным нефтью лицом, чей корабль был потоплен торпедами. Вероятно, Моррисон ошибочно расценил это, как намек на то, что во имя высоких прибылей нефтяных концернов приносятся в жертву жизни простых моряков. В архивах Службы безопасности не сохранилось уже никаких записей, но, вероятно, Моррисон потребовал MI 5 провести расследование. Возможно, опасаясь подобных требований о расследовании якобы подрывных действий, руководство MI 5 приняло решение ограничиться в докладах Черчиллю информацией о борьбе со странами «оси».

Для первого доклада разные отделы службы (за исключением отдела Холлиса) подготовили в целом 16 машинописных листов с одиночным междустрочным интервалом. Энтони Блант составил на их основе краткое резюме. Окончательный вариант в две с половиной страницы был подготовлен им вместе с Диком Уайтом. Так как Блант занимался подготовкой ежемесячных докладов Черчиллю вплоть до конца войны, можно с уверенностью предположить, что они попадали и к советской разведке, а может быть, и к Сталину лично. Москва могла получать и исходный подробный вариант и быть, таким образом, более детально информированной, чем Черчилль!

Первый ежемесячный «Доклад о деятельности Службы безопасности», отправленный Черчиллю 26 марта 1943 года, стал полным успехом, судя по реакции адресата. Премьер-министр красными чернилами написал на нем свою резолюцию «исключительно интересно». С этого времени, писал позднее Петри, Черчилль принимал «постоянное личное участие в нашей работе». Первый доклад начинался с обзора успехов британской контрразведки с начала войны:

«Всего к нам в руки попало 126 шпионов. 18 из них сдались добровольно. 24 человека оказались доступными и работают сейчас двойными агентами. 28 были задержаны на своих базах за границей, 8 – арестованы в открытом море. Кроме того, противнику было подставлено 12 настоящих и 7 мнимых человек в качестве двойных агентов. 13 шпионов были казнены, над 14 идет судебный процесс».

Как пример того, насколько всеобъемлюще немцы поверили дезинформации по операции «Двойные шпионы», в докладе приводился случай, когда абвер послал агенту Гарбо (имя которого, как и других агентов, не раскрывалось) 2500 фунтов и еще 250 000 песет было ему передано в Мадриде. Для Мутта и Джефа в районе Абердина был сброшен парашют с новейшей рацией, с оборудованием для проведения акций саботажа и 200 фунтами в банкнотах.

Судя по всему, при чтении первого доклада Черчилля больше всего заинтересовал Арлекин, и он запросил MI 5 о более подробной информации о том, какая от него получена разведывательная информация. В дополненном докладе премьер отметил красным следующий пассаж: «Арлекин утверждает, что все офицеры Абвера, как и он сам, убеждены в том, что Германия проиграет войну, если вооруженные силы русских не будут разгромлены в течение летнего наступления (1942 года)».

В абвере считают, что учитывая все увеличивающееся превосходство в производстве оружия со стороны большой тройки союзников (США, Великобритания и Советский Союз) их победа становится неизбежной». Через два месяца Служба безопасности докладывала Черчиллю, что Арлекин, сначала «предоставлявший ценнейшую информацию», теперь не идет на сотрудничество. Он надел свою немецкую военную форму и его переправили в лагерь для военнопленных:

«Он попросил освободить его от взятых обязательств: он понял, что союзники намерены навязать побежденной Германии унизительные условия мира. Он не хочет, чтобы у него было чувство, что он и несет ответственность за это унижение немецкого народа».

Я очень уважаю британские спецслужбы. С ними было очень сложно бороться: их агенты были настоящими невидимками. По большому счету, их сила опирается на их национальные традиции. В течение веков им позволяли действовать независимо от государства.

Филипп Бобков

Истории разведывательных служб Великобритании в первой половине ХХ столетия посвящены десятки трудов; в том числе исследованию темы выявления роли Уинстона Черчилля в ведении секретных операций.

Из последних трудов стоило бы упомянуть работу Д. Стаффорда[163], который значительно расширяет наши представления, в частности, о деятельности Управления специальных операций Великобритании – секретной организации, созданной в июле 1940 года для проведения диверсий и саботажа в оккупированной нацистами Европе. «Разжечь пожар в Европе» – так определил задачу Управления специальных операций Уинстон Черчилль.

Чрезвычайно интересны факты, освещающие вопрос об источниках информации двух военных лидеров. Черчилль с первых дней своего премьерства придавал исключительное значение получению секретных сведений. К началу 1941 года значительный их объем поступал от перехвата и расшифровки кодированных сообщений Японии. По инициативе Черчилля еще в 1940 году начался ограниченный обмен информацией между военно-морскими силами и армиями Великобритании и США. Помимо официальных каналов он широко пользовался секретной информацией, получаемой в частном порядке от разных лиц, – дипломатических служб и представителей средств массовой информации. Черчилль имел обыкновение доверять в равной степени и официальным, и неофициальным источникам информации. Но эти последние не всегда могли быть достоверными.