Добравшись до него, я стал гонять немцев, да так, что очистил территорию вокзала, оставив немало трупов. Огнемётные орудия жгли дома рядом со станцией, где засели немцы. Эти дымы маскировали нас. Я не удивился, что, когда наши стали выходить, не веря, что они спасены, то среди защитников оказалось много гражданских. Я покинул танк и тут же пригнулся, так как над головой засвистели пули, но башня моего танка уже повернулась и, хлестнув выстрелом, выпустила из пушки осколочный снаряд, который исчез в окне, выбросив из комнаты на брусчатку пулемёт и изломанное тело мальчишки лет двенадцати. Видимо, из местных.

Представившись старшему здесь, милиционеру в звании лейтенанта, я сообщил о деблокировании крепости и что наши уходят, ну и сообщил, куда, добавив, что я и их прикрою и выведу из города, пусть грузят на машины раненых. И вот так, кто пешком шёл, а кого я на танках или самоходках и вывез из города. Пока двигались по улицам, из некоторых домов выбегали женщины и дети и присоединялись к нам. Было также два командира, прятавшиеся всё это время в городе и чудом не попавшие в руки немцам или их прихвостням.

Дальше мы направились к складу. Тот уже было видно, там на опушке, где он располагался, суетились защитники крепости. Ну вот и всё. Я остановил технику на перекрёстке, сообщив, что у меня другой приказ, мне в другую сторону, они же сами дойдут и раненых донесут, меньше километра осталось. Я не хотел снова встречаться с защитниками крепости и, развернув машины, попрощавшись с защитниками вокзала, покатил прочь. Раз сообщил, что меня отправили за Буг устроить там беспорядки, то так и сделал. До вечера стрелял, давил и уничтожал, панику такую навёл у немцев, что просто держись. А после шести вечера, дав себе шесть часов поспать, в полночь полетел искать другие склады.

Две недели я занимался складами и брошенной техникой, сначала в Белоруссии, потом на Украине, но хранилища все заполнил. И вот когда они оказались полны, я перелетел через линию фронта и в районе Москвы, где была ночь, открывая хранилища для людей, стал доставать всех, кто там был. Я такую операцию уже в двенадцатый раз провожу, вывозя с территорий, занятых противником, женщин и детей. Особенно последних. Вот и сейчас из трех тысяч вывезенных, две трети – дети. Были и раненые, которых, перелетев линию фронта, оставил рядом с каким-то городом, где был госпиталь, привлекая внимание, пуская в ночное небо три белые ракеты, после чего уходил.

Сейчас же пустив ракеты в небо, всё те же три белые, я перебрался в сторону, на большое поле, и стал доставать припасы и вооружение. Страна сейчас в тяжелейшем положении, многого не хватает, вот и стоит поделиться тем, что я собрал. Безвозмездно. Я достал двести тридцатьчетвёрок, часть не на ходу, но пусть сами ремонтируют. Сто КВ обеих модификаций, триста Т-26, пятьдесят Т-28 и двести БТ разных линеек. Броневиков сто пятьдесят единиц. Вся техника стояла ровными рядами. Однако это ещё не всё. Зная бедственное состояние зенитных частей, я достал всё, что насобирал. Две с половиной тысячи зенитных орудий и пулемётов разных систем, пять тысяч грузовых автомобилей и две сотни легковых. Пустив и здесь ракеты, перелетел на другое поле, где стал доставать авиацию. Сто Як-1, сто МиГ-3, сто ЛаГГ-3 и сто пятьдесят И-16. Было бы больше, но немцы их на аэродромах разнесли. Пе-2 всего сорок семь штук, а Ил-2 – сто восемь. Всё отдал. Ну и разную аэродромную технику. Потом и артиллерию, миномёты разных систем, тягачи с тракторами и ещё две тысячи грузовиков. Затем вооружение – пулемёты, винтовки, автоматы, форму. Хватит пять корпусов вооружить и снарядить, а то дивизии мобилизуют, а вооружать нечем. Теперь будет чем. Везде я пускал ракеты, обозначая стоянки и склады. И под утро, уже на рассвете, когда заканчивал, увидел несколько самолётов, круживших над отданной мной техникой и припасами. Значит, знают, что и где, обнаружили, скоро пришлют людей и всё примут, ну а мне пора.

На вертолёте, на бреющем, я полетел в Костромскую область, пора вернуться к девчатам, три недели не виделись. Да и навоевался я. Теперь на юга полетим, в тропики.

С наложницами я пробыл неделю, пока наконец не насытился женской лаской и не решил, что с помощью Союзу хватит, можно покидать его территорию и перебираться, где потише. А помощь я всё же оказал шикарную, мало того что вернул почти треть того, что прихватил, что наши сами профукали, так ещё на моём счету, если подсчитать, будет три уничтоженных немецких дивизий, две пехотных и моторизованная, ну и плюс несколько авиационных подразделений, чтобы они летали поменьше и беженцев да раненых не расстреливали. Так что притормозил я немцев очень серьёзно, наши смогли почти всё вывести с Белостокского выступа. Столько вооружения там бросили, складов, не передать, и всё я забрал. Но это ладно, я посчитал, что с моей стороны помощи достаточно, и собрался улетать. Лететь хотел на Филиппины. Островов в прошлом мире я лишился, но тут решил свой заиметь и обустроиться на нём с наложницами. Климат мне там нравился. Да и подводным плаванием любил заниматься, поисками разными.

Я понимаю, что, передавая Союзу такую кучу вооружения и припасов, которые им будто с неба сваливалась, почти верно, то привлеку излишнее внимание, инквизиции в том числе. Однако их здесь не было, я уже убедился. Магии в этом мире нет, ни магов, ни амулетов, так что жить можно спокойно. Хватит в политику вмешиваться, пора просто пожить. Честно сказать, я за последние годы столько набегался, столько навоевался, что понял: всё, нужна передышка. У меня была одна короткая на японских островах, два из которых стали моими, но это так, губы помазать. Я собирался арендовать или купить остров в тропиках, поставить дом и жить там с наложницами. Оборудовать лабораторию и заняться изысканиями и исследованиями в магии. А то всё второпях, всё наспех.

И вот, после прошедшей недели, когда я отдохнул, отоспался, а то ведь эти две недели спал редко, пользуясь зельем-энергетиком, то собрал девчат и сообщил:

– С наложницами не получилось, теми, кого я запланировал, но пока я делами занимался, нашёл других, тоже няшки, в моём вкусе. Итак, знакомьтесь. – Я активировал амулет-хранилище и извлёк трёх девушек и одну девочку. – Это две близняшки из Германии, Марта и Амалия, пятнадцати лет, выкуплены мной у их отца, германского офицера. Ха, выбора-то у него всё равно не было, а так и жив остался, и выкуп за дочерей получил. Берта – полячка, шестнадцати лет, также выкуплена у родителей. А младшая сестра Берты, Кристина, в нагрузку, на будущее. Ей двенадцать лет. Все три достались мне невинными. А вы знаете мой бзик по этому поводу. Русских, к сожалению, нет.

Девчата, которых я достал из хранилища, лежали, ничего не понимая, но я помог им встать, поправляя платьица, заодно внаглую тиская прелести, и стал знакомить с наложницами. То, что они сами стали наложницами, им было прекрасно известно, девушек я уже попробовал, и был более чем доволен, вкусные, как я любил говорить. Причём все три блондинки с великолепными формами, хотя близняшки формы ещё растили, но ничего, вырастят, но и так прелесть.

С близнецами вообще забавно получилось. Я после Бреста как начал с той стороны Буга веселиться, вот и застукал их на железнодорожной станции, где пассажирский состав расстреливал из гаубиц. Они в помещении вокзала прятались. Я сканером засёк. Даже через него они мне ой как понравились. С ними отец был, оберст, офицер тыла одной из армий. Девушек я забирал, тот был против, в результате предложил ему выбор: или пуля в живот и я их всё равно забираю, или даю за них выкуп и он остаётся в живых. Если учесть, что на вокзале в живых было четверо, я и они трое, он, кривясь, всё же дал согласие, дочери уговорили. Немец взял с меня клятвенное обещание, что я буду заботиться о них и не сделаю с ними ничего плохого. Так что девчата скрашивали мне минуты отдыха, пока я работал у границы. Но обычно держал их в хранилище, не хотел, чтобы они видели все ужасы войны, хотя это претило мне, это как семью в чемоданах возить, только в крайнем случае, а эти близняшки уже стали мне родными. При этом перевозить чужих людей в них я не прочь.