– Просто так. Она хочет снова вернуться сюда на работу. Просила меня поговорить об этом с Роксфордом.

– И вы поговорите?

– Почему бы и нет? – пожала плечами я. – Если ей так хочется. Вот только причину она назвала странную, вот я и задумалась, не солгала ли.

– Уверена, что нет. Это же миз Смит! Она не врушка! А какую причину? Что за секреты у вас от нас появились? – надулась собеседница.

– Прости! – Я потрепала ее по руке. – Это не мой секрет.

– И вы так и не выяснили, кто и кому написал любовные письма!

– Я пыталась, – вздохнула я. – Но у меня не вышло. Слишком старая история.

– Вы оставите медальон себе? Вам он был бы к лицу! Оставьте, пусть будет нашим с Кэйти свадебным подарком!

– Но Аланна…

– Он такой красивый! Будет грустно, если нам придется вернуть его на чердак! Ну же, леди, не обижайте нас отказом!

– Не обижайте! – заглядывая мне в глаза, повторила слова сестры младшая барышня Милтон.

– Вот что вы со мной делаете? – едва не прослезилась я. – Хорошо, оставлю. Этот медальон мне тоже понравился.

– Тогда начинайте его носить, не откладывая! У вас так мало украшений! Дядя Доминик непременно должен купить вам много-много всего: колец, брошек, ожерелий, сережек и браслетов, а еще диадему, как у принцессы!

– Когда-нибудь купит, – улыбнулась я. – А пока мне хватит и того, что есть. И медальон обязательно надену, – добавила примиряюще.

– Кому бы он ни принадлежал раньше, пусть принесет вам счастье! – совершенно по-взрослому пожелала Аланна, и я снова умилилась ее уму и рассудительности. – А те письма… Что ж, придется им, видимо, остаться неразгаданной тайной.

Возможность приступить к обыску дома представилась только через пару дней. Леди Глау с супругом предложили свозить девочек к их общей дальней родственнице – какой-то кузине, которая недавно родила дочь. Аланне и Кэйти очень хотелось увидеть малышку, так что я не стала возражать, взяв обещание со старшей приглядывать за сестрой и не оставлять ее одну. У слуг в этот день был выходной, а Джереми Роксфорд уехал по делам и сказал, что до вечера не вернется. Я осталась совершенно одна во всем особняке.

Лучшего дня, чтобы воплотить задуманное, быть не могло.

Начать поиски решила с погребка под домом, где хранилось вино и другие припасы, требующие прохлады. Ощупала все шероховатые на мой взгляд стены, даже руки в двух местах занозила, пытаясь сдвинуть полки с пузатыми винными бутылками, но ничего не вышло. Дверь не нашлась.

Методично, не отвлекаясь, я обследовала комнату за комнатой. Кухня, кладовка, прочие хозяйственные помещения, за ними просторная столовая, которая без людей выглядела одинокой и покинутой. Затем настал черед гостиных, которых в доме было несколько и все заставлены мебелью, которую приходилось аккуратно двигать, если на это хватало моих сил.

Поиски на первом этаже результатов не дали, и я поднялась на второй. Устало прислонившись к стене, отряхнула с ладоней липкую белесую паутину, стиснув зубы, извлекла неглубоко засевшие в пальцах деревянные занозы. Немного передохнула и упрямо продолжила поиски.

Заходить в чужие спальни было неловко, но я заставляла себя не рассматривать вещи и не сдвигать их с места. Сосредоточилась только на стенах. Обшаривала их, толкала, искала какой-нибудь хитрый механизм, который при нажатии на него открывал бы спрятанную в стене потайную дверцу, но ничего подобного так нигде и не обнаружила.

Может быть, подземный ход действительно берет начало не из этого дома? Или когда-то в далеком прошлом дверь в самом деле была здесь, но ее давно заложили? Ведь если со временем надобность в тайном коридоре отпала, то им давно никто не пользовался и хозяевам он оказался не нужен? А в особняке Уэстонов дверь просто заперли. Странно только, что находилась она на видном месте, а не где-нибудь в укромном уголке за шкафом.

Шкафы! Я вдруг поняла, что не искала только в одном месте. В книжной комнате.

Стоило об этом подумать, как меня обуял страх. Войти в книжную комнату? Я будто снова вернулась в тот день, когда шла туда, гонимая интуицией. Лестницы, коридоры и наконец, дверь, которую я боялась открывать, чувствуя, что ничего хорошего там не обнаружу. Но сейчас за ней не будет ни единой души. Остаточные излучения ядовитой магии разрыв-камня развеялись без следа, и дверь уже перестали запирать на ключ, но и без того никто не желал туда входить, даже горничные, чтобы сделать уборку. Люди в провинции порой до абсурда суеверны и могут додумать даже то, чего никогда не видели собственными глазами.

Наверняка и с призраком женщины в доме так же вышло. Едва ли Дама в белом существует на самом деле. Сейчас я была почти уверена, что ее попросту выдумали. Ну как же уважающему себя старинному элхорнскому особняку без личного привидения? Никак нельзя. Да и слуги могли что-нибудь увидеть, а дальше уже кто во что горазд дорисовали картину от себя. Как говорится, у страха глаза велики, а рот еще больше.

Мне подумалось, что Доминик Винтергарден уже обыскал там все, причем даже несколько раз, когда взялся за расследование двойного убийства, и никакого второго выхода там не обнаружил, иначе рассказал бы мне еще тогда, когда мы ехали в карете из дома Уэстонов. Но если тот действительно скрыт где-нибудь в стене? Что, если потайную дверь открывает некий секретный механизм, который маг не обнаружил, потому что тогда еще не искал его специально?..

«И в самом деле, никак нельзя не проверить и эту теорию! – сказала я себе, решительно тряхнув головой. – Надо идти! Ну же, Эрмина, не трусь, никого там нет, ты в доме одна, и все двери в него накрепко заперты!»

Отряхнув юбки, которые тоже успели где-то запылиться, я направилась в нужный мне коридор. Сейчас, чем ближе я подходила, все сильнее чувствовала уколы интуиции, которая, будто путеводная нить, вела меня за собой, но ощущение было другим. Не холодный, берущий за душу ужас, как тем вечером, а скорее щекочущее предвкушение нового и очень важного открытия. Я знала, что непременно должна что-то найти. Не может быть, чтобы абсолютно все было бесполезно.

Каждый шаг давался с трудом, но я не давала воли сомнению, которое наверняка одолело бы меня, позволь я это сделать. И все же ладонь мелко дрожала, когда я протянула ее к дверной ручке. Сейчас та оказалась прохладной на ощупь, совсем не такой, как в тот страшный вечер, унесший жизни лорда и леди Милтон.

Мебель не поменяли, но в настоящее время комната выглядела уже далеко не такой уютной, как тогда, когда я увидела ее впервые, едва приехав в поместье. Мой взгляд скользнул по наглухо задвинутым шторам, наткнулся на одинокое фортепиано, и я до боли закусила губу, снова со всей отчетливостью, словно это было вчера, вспомнив лежащие на полу тела, похожие на больших сломанных кукол. Тогда я впервые увидела мертвых людей, даже на похоронах отца меня не подпустили к его гробу, а тут это произошло так страшно и неожиданно, что едва ли у меня когда-нибудь получится все забыть.