дивизией. В число деревень, которые нам предстояло занять, входили Рябинки, Шевелево, Саушкино, Самодурово и Титовка.

Разведка донесла, что в Саушкине, Самодурове, Шевелеве и Титовке укрепления слабые — окопы и блиндажи, зато в Рябинках фашисты построили бетонные и кирпичные доты и блиндажи, перекрытые сверху железнодорожными рельсами. Бой предстоял тяжелый. Предвидя это, командование полка выделило в помощь партизанам два танка.

Заняв исходные позиции, 2-й батальон в ночь на 3 июня молниеносной атакой овладел деревнями Шевелево, Саушкино, Самодурово, Титовка и Коробы, а также частью деревни Рябинки. Замысел командования был выполнен. Впервые, пусть на очень непродолжительное время, но наша партизанская дивизия соединилась. В Рябинках фашисты засели прочно. Рассчитывая на подкрепление из Ельни и Спас-Деменска, они сопротивлялись очень упорно. Бой затянулся до утра, но так и не удалось полностью овладеть Рябинками. К тому же из Ельни и со стороны Спас-Деменска на выручку осажденным прибыли подкрепления с танками, бронемашинами, артиллерией.

Оценив обстановку и ясно увидев, что до утра деревню Рябинки мы уже занять не сумеем, Казубский, находившийся в это время вместе со мною на командном пункте в деревне Средний Починок, отдал приказ: бой в Рябинках прекратить и отойти в Шевелево. Партизаны немедленно выполнили приказ. Но одна рота приказа не получила (погиб связной) и продолжала бой. Враги взяли роту в кольцо. К утру ее положение стало критическим. Нужно было выручать ребят любым способом.

Начинать наступление вновь было рискованно. Казубский послал на выручку партизанский танк под командованием бесстрашного танкиста Ильи Федоровича Ткачева.

Смело ринувшись на гитлеровцев, танкисты дали возможность роте отойти в Шевелево, но сами погибли. Позднее Ткачев был посмертно награжден орденом Ленина.

Гибель нашего танка воодушевила немецких танкистов, и они двинулись дальше, рассчитывая с ходу занять Шевелево.

Мы не знали о том, что так сложились дела, и обстановка на командном пункте полка в Починке была довольно спокойной. Но в это время наступил самый критический момент. Только благодаря решительности Казубского положение было спасено и все деревни, занятые нами в ходе боя, остались в руках партизан.

Сейчас, когда я вспоминаю тот день, невольно приходят на память слова В. Г. Белинского:

«У всякого человека есть своя история, а в истории — свои критические моменты; и о человеке можно безошибочно судить только смотря по тому, как он действовал и каким он является в эти моменты, когда на весах судьбы лежала его и жизнь, и честь, и счастье. И чем выше человек, тем история его грандиознее, критические моменты ужаснее, а выход из них торжественнее и поразительнее».

Казубский и до этого переживал критические моменты, но именно тот, о котором я собираюсь рассказать, был самым тяжелым.

Дело обстояло так. Чтобы не создавать излишнего скопления партизан в Шевелеве, Казубский приказал трем ротам отойти в соседние деревни и находиться в резерве. В Шевелеве должна была остаться одна рота.

Выполняя приказ, роты двинулись из деревни. Но их отход совпал по времени с наступлением немецких танков, которые начали обстреливать и деревни, и отходивших партизан. Попав под огонь, роты бросились к небольшому лесочку. Бойцы, оставшиеся в Шевелеве, не зная о приказе Казубского, восприняли отход своих товарищей как всеобщее отступление и тоже двинулись в сторону леса. Командиру полка нужно было немедленно действовать, и он нашел единственно правильный в тот момент выход.

В Починке стоял резервный танк. Казубский вскочил на него, стал впереди башни, ухватился за пушку и приказал танкистам закрыть люк и мчаться в Шевелево. Я успел взобраться вслед за Батей.

Танк ринулся вперед. Казубский выхватил маузер и несколько раз выстрелил в воздух, чтобы привлечь внимание отходивших партизан. По высокому росту и могучей фигуре бойцы издали узнали Батю и сразу поняли: отходить нельзя. Сначала по одному, затем группами и наконец общей лавиной партизаны повернули и бросились на Шевелево. На это и рассчитывал Казубский. Через полчаса положение было восстановлено.

Когда наш танк мчался на Шевелево, фашисты обстреливали его из пулемета. Шальная пуля ранила меня в ногу, и я свалился. Произошла небольшая заминка. Казубский приказал отправить меня на командный пункт полка. К счастью, ранение оказалось легким, а благодаря задержке танка на несколько минут не произошло столкновения с немецкими машинами. Не пришлось вступать с ними в бой и партизанам. И вот почему.

Весной наскочили на наши мины и подорвались несколько немецких танков. С тех пор танкисты врага въезжали на территорию, занятую полком, с большой опаской, они знали: все танкодоступные места заминированы. Сейчас враги решили схитрить — пошли на Шевелево по следу, оставленному танком Ткачева. И оказались с носом. Словно предвидя такой оборот, партизаны на всякий случай заминировали след своего танка. От двигавшейся впереди вражеской машины осталась лишь груда дымящегося металла. Наступавший за танком десант наполовину был перебит, а уцелевшие гитлеровцы сдались в плен.

Когда партизаны вели пленных в Шевелево, из кустов вышел человек в немецкой форме. Подняв руку, он сказал: «Гитлер капут! Я — плен!» Леопольд Фейсель, австриец по национальности, лесоруб по профессии, в бою участия не принимал (это мы легко установили, заглянув в ствол его автомата). Фейсель подробно рассказал все, что знал о расположении и планах врага, сообщил, что давно искал случая сдаться в плен, показал фотографии членов своей семьи.

— Делайте со мной что хотите... Но поверьте, я не враг. Я не убивал русских и не хочу войны.

Посовещавшись, мы оставили австрийца в полку и не пожалели об этом. Он оказался добрым, хорошим, смелым человеком. От немцев он ушел не из-за трусости, а совсем по другой причине. Еще в первую мировую войну старший брат Леопольда был в плену в России. Много хорошего рассказывал он дома о русских людях. И Леопольд сразу после мобилизации твердо решил, что не станет воевать против русских.

Так австриец Леопольд Фейсель стал советским партизаном. И если эту книжку случайно прочитают в Австрии, пусть передадут от нас, бывших партизан-лазовцев, горячий привет и низкий поклон семье Фейселя. Такие люди, как Леопольд, — гордость рабочего класса, верного хранителя традиций пролетарского интернационализма.

Бой в районе Шевелева не закончился тем, что вражеский танк подорвался на нашей мине, а десант был обезврежен. В тот же день произошел любопытный случай.

Выдвинувшись немного вперед, партизанская группа вела из рощицы огонь по врагу. Там находился Александр Андреев, недавно назначенный комбатом вместо умершего от раны П. П. Симуховича. Фашисты решили взять рощицу